Вместо Валентины на зов короля явилась Изабо Баварская. Одетта де Шандивер стояла сзади.

При виде супруги Карл впал в неописуемую ярость.

— Прогоните эту ужасную женщину! Прогоните ее!

Затем, заметив Одетту, он застыл потрясенный.

— Это королева? Да, должно быть, это она…

Изабо силилась сдержать слезы. Она обратилась к Одетте, стараясь говорить со всей строгостью и решительностью, на какие только была способна.

— Идите и делайте все, что он захочет, все… Я прошу об этом, как о милости.

Когда королева удалилась со свитой, Одетта присела на край постели. Она улыбнулась грязному, всклокоченному больному.

— Может быть, сыграем в карты?

Король не отказался. Послали за колодой карт и оставили их наедине.

Начиная с этой минуты Одетта де Шандивер ночью и днем находилась у постели короля. Выздоровления не наступило, хотя состояние больного заметно улучшилось. Отныне он соглашался вставать, мыться, бриться, тщательно одевался. Можно было видеть, как он под руку с Одеттой прогуливается по залам дворца Сент-Поль с отсутствующим видом — эта рассеянность так соответствовала официальному определению его состояния! Днем они играли в карты и в кости, вечером засыпали рядом.

Никого при дворе не шокировала роль, которую приходилось выполнять Одетте де Шандивер. Все, начиная с самой Изабо, выказывали ей восхищение и признательность. Одетта если и не изгнала безумие, то, во всяком случае, принесла во дворец мир и покой. Вскоре для нее нашли трогательное и ласковое прозвище — «маленькая королева» — и иначе уже не называли.

***

Прошли месяцы. Франсуа де Вивре вел жизнь в высшей степени странную. Все при королевском дворе было подчинено ритму приступов безумия. Через определенные промежутки времени Карла внезапно охватывала ярость, причем еще за несколько часов до этого ничто не предвещало припадка. Приходилось бегать за ним следом, в то время как он предавался обычному разгулу: разбивал посуду и вообще ломал и рвал все, на чем имелось изображение его герба, грозился убить брату и жену, утверждал, что зовут его Георг и что он — лев, пронзенный мечом; король звал Валентину и успокаивался при появлении Одетты де Шандивер. Затем, по прошествии нескольких недель, разум возвращался к нему, возобновлялись прерванные болезнью балы, и забота у всех по-прежнему была одна: развлекать короля.

Тогда-то впервые Франсуа заинтересовался происходящими в Англии событиями, о которых много толковали при дворе. Новости были довольно утешительными и давали, несмотря ни на что, надежду на стабильное будущее.

Английский король Ричард II, по-прежнему горячий сторонник мира, потерял жену и согласился вторым браком жениться на старшей дочери Карла VI Изабелле. Такой союз был, по меньшей мере, странен: крошке-невесте исполнилось пять лет, а овдовевшему королю — двадцать восемь; но речь шла о политике, а не о чувствах. Подобный альянс делал мир между Англией и Францией более вероятным, чем когда-либо.

Единственной загвоздкой оставалось мнение самих англичан, которые довольно холодно приняли этот брак и, в большинстве своем склонялись к возобновлению войны. Поговаривали даже о заговоре с целью свержения Ричарда.

Какова же во всем происходящем была роль Луи? Франсуа не имел об этом ни малейшего представления. Он давно уже не получал вестей от сына и даже не знал, жив ли он. Франсуа попытался было выведать что-либо через Людовика Орлеанского, но последний сделал вид, будто не понимает, о чем речь, и Франсуа не стал настаивать.

В конце концов, Франсуа смирился с тем, что никогда больше не увидит сына, и с тревогой задумывался о том, что будет с ним самим. У него нет семьи, у него больше никогда не будет наследников, Маго д'Аркей уехала, и вместе с ней из его жизни ушли женщины. Так что ему делать? Чему посвятить свое существование?

Сейчас ему около шестидесяти. Остается еще более сорока лет жизни. Франсуа не мог вечно быть стражником при особе безумного короля, несмотря на слово «никогда», вышитое на его перевязи. Он не собирается провести сорок лет за крепкими стенами Вивре или Куссона в безделье и праздности. Так что же?

Этот вопрос неотступно преследовал его, не оставляя ни днем, ни ночью, когда очередной приступ безумия короля вдруг принес ответ, самый неожиданный из всех возможных.

Франсуа стоял на посту возле королевских покоев вместе с четырьмя другими гвардейцами. Карл VI находился в бессознательном состоянии. Одетта де Шандивер сидела в углу комнаты, обессилено привалившись к стене. Внезапно король выпрямился на ложе.

— Лошадь, быстро!

Появился один из стражников.

— Куда вы хотите ехать, государь?

Не отвечая на вопрос, Карл повторил:

— Пусть оседлают мою лошадь!

Он попытался подняться и, поскольку ему хотели помешать, принялся отчаянно сопротивляться. Надо было что-то делать. Слуга поспешил предупредить герцога Бургундского. Тот явился и приказал, чтобы короля одели, дали ему лошадь и следовали за ним.

Так и вышло, что некоторое время спустя Франсуа скакал галопом по улицам Парижа, сопровождая короля в составе внушительного эскорта. Словно смерч, кортеж пронесся мимо Бастилии, миновал заставу Сент-Антуан, и помчался по дороге в Венсен. Вскоре король уже стоял у стен замка.

Не спешиваясь, Карл VI пересек двор и сошел на землю только у главной башни. Повергнутые в изумление стражники последовали его примеру. Карл крикнул им:

— Найдите мне мэтра Базиля!

Затем, перескакивая через несколько ступеней, он стал подниматься по лестнице. Стражники побежали за ним. Карл остановился на втором этаже и толкнул тяжелую дверь. Следом за ним Франсуа тоже проник в комнату. Она оказалась довольной узкой и тесной, со стеллажами, книгами, молельней, примитивной печью, на которой Франсуа заметил тигель. Опустившись на колени перед молельней, король начал молиться.

В комнату вошел седой монах.

— Государь!.. Вы звали меня?

Прервав молитву, Карл поднялся, подняв глаза на монаха.

— А, это вы, мэтр Базиль. Сегодня я готов к Великому Деянию!

— Вы уверены, что поступаете благоразумно?

— Я только что увидел во сне лебедя, держащего в клюве рубин! Разве это не знак, предвещающий мне успех?

— Конечно, но…

— Так за работу!

Король яростно начал тереть друг о друга два черных камня, чтобы разжечь огонь в печи. В комнате собралось слишком много народа. Мэтр Базиль велел выйти большинству, позволив остаться лишь некоторым из них. Франсуа, оказавшийся среди последних, обратился к нему с вопросом:

— Это опасно?

— Пока нет. Я предупрежу вас.

— Так значит, король — алхимик?

— Да. Он брал у меня уроки. Мне редко доводилось видеть такой ум… то есть… до того, как…

Не выпуская из поля зрения короля, который, набрав в грудь побольше воздуха, силился разжечь огонь, мэтр Базиль достал какую-то книгу и открыл ее.

— Смотрите: «Труды Карла VI, короля Франции». Представьте, там очень много серьезного, по-настоящему глубокого. Как жаль, что болезнь не пощадила столь проницательный ум!

Франсуа не доводилось прежде видеть лаборатории алхимика, и теперь он был удивлен скромности, даже бедности этого помещения. А ведь здесь работал сам король! Франсуа поделился своим сомнением с мэтром Базилем, который в ответ покачал головой:

— А другого здесь ничего и не нужно. Вон та небольшая печь называется атанор, вот этот тигель — алюдель. Это единственные инструменты алхимика.

— И это все, что нужно, чтобы получить философский камень?

— Плюс некоторые ингредиенты и очень много труда…

Огонь ярко разгорался. Карл воскликнул:

— Теперь сухой способ!

Мэтр Базиль закричал:

— Остановите его! Скорей!

Не понимая, что происходит, Франсуа и его товарищи бросились к королю, который держал в руке щепотку зеленого порошка. Подоспели и другие стражники. Продолжая бороться с безумцем, Франсуа бросил алхимику, который поспешно гасил пламя в печи: