А затем... что ж, уже почти весна, а весной, кто знает, куда повернет его прихоть?

Только одно было известно точно: он собирался найти Дженнсен.

Чувство удивления у Дженнсен притупилось. Она уже устала от вида бесчисленной колонны людей, очень похожей на черную реку. Огромная армия протоптала равнину между двумя холмами, превратив землю в однообразную коричневую жижу. Неисчислимое количество палаток, фургонов, лошадей и солдаты, солдаты, солдаты... Монотонный рокот толпы, то и дело прорезаемый визгом, гиканьем, призывами, свистом, грохотом телег, стуком копыт, треском повозок, звоном молотков о сталь, ржаньем лошадей и отдельными вскриками, которые, как казалось Дженнсен, издавали женщины, – все это можно было слышать за много миль.

Сверху это было похоже на невероятно огромный город, но без домов и улиц, как будто весь разумный человеческий труд пропал и остались только сами люди, почему-то превратившиеся в полудикарей. И теперь под темными тучами они боролись с силами природы, и им это с трудом удавалось.

Это было не самое худшее из того, что видела Дженнсен. Несколькими неделями раньше и ближе к югу они с Себастьяном прошли по местности, где зимовало войско Имперского Ордена. Земля с трудом переносила армию такого огромного размера. Дженнсен была шокирована: чем дольше это длилось, тем хуже было земле. Пройдут годы, пока огромная кровоточащая рана в ландшафте затянется.

Мало того, множество людей, обессиленных тяжелой суровой зимой, заболевали. Мрачное место осталось надолго отмечено беспорядочно расположенными многочисленными могилами, отмечающими тех, кто остался, когда живые двинулись вперед. Ужасно было видеть такие огромные потери от болезней. Дженнсен боялась вообразить себе бойню, которой обернется борьба за свободу.

В конце концов морозы закончились, и земля высохла достаточно, чтобы армия смогла оставить зимний лагерь и начать поход на Эйдиндрил, средоточие власти в Срединных Землях. Себастьян сказал Дженнсен, что силы, пришедшие из Древнего мира, так огромны, что когда головные части располагаются на ночлег, проходят часы, прежде чем остановятся на ночь в арьергарде. Утром авангард огромной армии начинает путь, а в хвосте должны ждать, чтобы появилось пространство, куда им идти.

Продвижение на север было не быстрым, но неумолимым. Себастьян однажды сказал, что когда люди почувствуют добычу, их пульс и шаг убыстрятся.

Невыносимо было думать, что жажда власти со стороны лорда Рала привела к столкновению, и эта мирная долина должна быть отдана в жертву войне.

Наступила весна, и растения начали возвращаться к жизни. Холмы, обрамляющие долину с обеих сторон, выглядели так, словно были покрыты живым зеленым бархатом. На пологих склонах зеленели деревья. Вдали на западе и севере каменные пики все еще были покрыты тяжелыми белыми мантиями. Горные реки, разбухшие от растаявших снегов, с грохотом стекали по каменным склонам и текли дальше, на восток, впадая в большую реку, которая плавно извивалась по огромной, покрытой буйной растительностью равнине. Земля была здесь такой черной и плодородной, что, как казалось Дженнсен, даже скалы пускали корни.

Добираясь до огромной армии, путники проезжали через земли такой красоты, каких Дженнсен никогда в своей жизни не видела. Она всем сердцем хотела исследовать эти леса и представляла, что могла бы провести под этими деревьями всю оставшуюся жизнь. Трудно было представить, что Срединные Земли – сосредоточение злой магии.

Себастьян сказал, что это опасные места, где бродят чудовища и скрываются те, кто владеет магией. Дженнсен узнала очень много и боролась с искушением рискнуть и остаться. Но она знала и то, что лорд Рал найдет ее даже в этих, казалось бы, бесконечных и непроходимых лесах...

Их заметил очередной караул, развернувший наблюдательный пост на вершине холма, и рванул по склону, чтобы перехватить возможных лазутчиков. Увидев пряди белых волос Себастьяна и услышав знакомое приветствие, солдаты развернулись и потрусили назад, готовить ужин.

Как и большинство солдат Имперского Ордена, караульные выглядели неряшливо, в поношенной одежде из мехов и шкур.

В долине многие сидели у костров рядом с небольшими палатками, сделанными из шкур или промасленной парусины. Палатки располагались так, словно хозяева устанавливали их в первом попавшемся месте. Среди палаток попадались штабы, столовые со столами, склады с оружием, фургоны с запасами, загоны с лошадьми и даже кузни с кузнецами, работающими у походных горнов. Там и тут были разбросаны небольшие торговые ларьки, где люди обменивали или приобретали товары.

Встречались даже костлявые проповедники, которые призывали к чему-то небольшое число свободных от дел зрителей. О чем конкретно они говорили, Дженнсен слышать не могла, но она и раньше видела, как проповедуют. Как говорила мать, живой язык тела, предсказывающий судьбу и обращающий в свою веру, не спутаешь ни с чем.

Когда путники углубились в лагерь, начали встречаться люди, занятые различными делами. Кто-то чистил оружие, кто-то – сбрую. Некоторые стояли кружком, положив руки на плечи соседей, и пели песни. Другие готовили, а кто-то стоял у столов, ожидая еды. Некоторые чистили лошадей. Кто-то играл в карты и отчаянно спорил. Целиком лагерь выглядел грязным, шумным, неприятно пахнущим и пугающе неуправляемым.

Дженнсен всегда чувствовала себя неуютно в толпе, но эта казалась ночным кошмаром. Дженнсен то и дело охватывало желание бежать в обратном направлении. Только непоколебимая решимость добиться своего удерживала ее от этого шага. Она решилась на убийство, и пути назад не было.

Солдаты не носили формы, но не очень отличались в одежде – кожа со шнурками, мех, цепочки, шерстяные плащи, кольчуги, шкуры и грязные куртки. Почти все мужчины были грязными, небритыми и угрюмыми. И было понятно, почему Себастьяна сразу узнавали и сразу ему подчинялись, хотя Дженнсен не переставала удивляться тому, что каждый встречный салютовал ему. Спутник ее был среди них, как лебедь среди червей.

Себастьян объяснил, как трудно было собрать для защиты родной земли такую огромную армию и как трудно было оправить ее в такой долгий поход. Он сказал, что эти люди находятся далеко от дома, что им предстоит выполнить нелегкую работу, а потому нельзя ожидать, что они станут поражать женщин блестящими манерами и разбивать по линеечке лагерь. Это были военные.

Такими же были д'харианские солдаты. Хотя нет, конечно, здешние не выглядели, как настоящие д'харианские солдаты, не были столь же дисциплинированны, но об этом Дженнсен говорить не стала.

Ее волновало другое. Позади было тяжелое путешествие. Все время принимались предосторожности, чтобы ускользнуть от лазутчиков лорда Рала. Дженнсен с Себастьяном скакали до изнеможения, часто возвращались и оставляли ложные следы. У нее не было времени, чтобы заботиться о внешности. Кроме того, они путешествовали через горы, зимой. Дженнсен всегда терзало, что Себастьян видит ее со спутанными волосами, грязной и вспотевшей, как лошадь, да и пахнущей не лучше. Но он никогда не обращал внимания на ее неряшливый вид. Наоборот, казалось, что любой ее вид волнует его, и что он хочет только одного: сделать все, чтобы угодить ей.

Днем раньше они наткнулись на заброшенную ферму. Себастьян уступил просьбам Дженнсен переночевать там, хотя разбивать лагерь было еще рано. Она вымыла свои минные волосы в крошечной ванной и выстирала одежду. Потом сидела перед огнем, который развел Себастьян, и расчесывала волосы, чтобы они скорее высохли. Себастьян, опершись на локоть, наблюдал за ней в свете огня и улыбался своей особенной улыбкой. Он сказал, что даже предстань она перед императором немытой и со спутанными волосами, она бы все равно была самой красивой женщиной, которую встречал император.

Теперь, когда они оказались среди армии Имперского Ордена, у Дженнсен все внутри похолодело. По виду клубящихся на западе туч было понятно, что надвигается весенняя гроза. Далеко над другими долинами молнии уже разрезали темные тучи. Дженнсен надеялась, что не промокнет до встречи с императором.