Но, разорившись так разок-другой, прикидываешь: кормить, кроме нее, еще и ресторанного повара — накладно. И заводишь собственного — только женского пола. Обученного по совместительству управлять пылесосом, стиральной машиной и некоторыми наиболее похотливыми частями твоего тела.

Этим актом благотворительности помогаешь и себе, и ей. Бедной девочке больше не нужно заботиться о смысле жизни. Вопрос, быть женой или космонавтом, отпадает сам собой. Меньше беспокоит и зависть к голливудским звездам. А также, отечественной «звездочке» Наталье Могилевской, которую замуж взяли, но долго там не выдержали.

На кухне женщина успокаивается. Тут есть что почитать — сборник рецептов и инструкция по эксплуатации электрочайника. Можно попеть — если акустика позволяет. Есть к чему приложить художественные таланты. Например, к обдумыванию дизайна нового разделочного столика.

Некоторые женские особи успокаиваются в этом месте настолько, что постепенно заполняют его собой целиком — лет через десять грудь просто упирается в мойку, а зад — в холодильник у противоположной стены. Лично мне такие экземпляры кажутся пределом совершенства. Они никуда не торопятся, ни за кем не гонятся и ни за что не пилят. А если пилят, то не тебя и твой мозг, а мозговую косточку какого-нибудь домашнего животного, попавшего им на обед.

Говорят, повара-мужчины готовят вкуснее. Сомневаюсь. Мой армейский опыт подсказывает иное. В армии не только весь производственный процесс приготовления борща находится в мужских руках, но даже мытье кастрюль. Тем не менее, поесть вкусно там можно, только забравшись на дом к какой-нибудь сердобольной жене офицера, пожалевшей бедного солдатика.

Помню, была у меня такая. Не женщина — картина! Нет, порнографическая открытка — супруга полковника генерального штаба! Такие борщи варила — объеденье. Правда, к тому времени я был уже рядовым запаса. А генштаб не советским, а всего лишь украинским… Да какая разница? До сих пор, как живая, стоит в памяти у плиты в одних туфельках и фартушке — ко мне задом, к кастрюльке — передом… Эх, люблю я борщ, господа!

Не тяжелый, скоромный, а постненький, диетический — с бурачком, с капусткой и (главное!) с сушеной рыбкой по старому казачьему рецепту — воблой или таранью. Только он — борщ этот — меня с нашей плаксивой Украиной и мирит. С утра встанешь, глянешь на Майдан Незалежности — на похабную девку в веночке с шашлыком в руках… Все, думаешь, еду — к чертям собачьим в Париж навеки! Как Тургенев. Не могу больше выносить надругательства над моим эстетическим чувством! А в обед борщец похлебаешь и попустило — нет, брат, шалишь, сделаем тут страну всем на радость. С двумя государственными языками, со всеми национальными кухнями! И ведь что интересно — в теории приготовлю борщ замечательно. А на практике баба нужна — без нее никак!

Сама по себе женщина — существо крайне жестокое. Можно сказать, вообще без тормозов. Испортить жизнь человеку для нее, что мороженого лизнуть. Но на кухне ее низменные инстинкты сублимируются. Поорудовав топориком, почикав ножичком, нашпиговав чесноком цыпленка табака или набив утиную тушку яблоками, маньячка добреет.

В благоуханном мирке гастрономических изысков ей не так хочется тюкнуть вас по голове сковородкой, когда вы возвращаетесь под утро с чужой кухни.

Она понимает, что вы просто ходили за рецептами — знакомились с внутренним устройством других поваров и что все это только ради семьи. Как иначе можно понять, что дома вкуснее?

Каждая женщина воображает себя самым уникальным существом на земле. Она убеждена в своей незаменимости для мировой цивилизации. Только попав в руки строгого и справедливого инструктора, можно избавиться от этого навязчивого бреда. Быть Мадонной или Юлией Тимошенко — почетно. Но еще большего уважения заслуживает скромное воспитанное существо, живущее на кухне и помнящее о своих священных обязанностях.

Оно знает, что главное — не думать о малопонятных словах «самоактуализация» и «феминизм», а вкусно и вовремя заваривать утренний кофе, выбирать на рынке свежее мясо и постоянно удивлять чем-то новеньким самого важного клиента — законного супруга.

Только в этом случае кухня существа может стать больше, жизненное пространство — шире, а скромное житейское счастье — заслуженнее.

Каждая семья напоминает маленькую армию, где муж — танковый корпус, а жена — зам. по тылу. Чтобы танки прорвались на вражескую позицию, их нужно заправить соляркой, подвезти боекомплект и развернуть полевые лазареты. Ведь даже после самого успешного боя бывают раненые — они нуждаются в заботе и утешении. Так и в семейной жизни: без домашнего обеда и доброго слова ваш собственный танк никуда не побежит.

В законодательстве Италии есть замечательная статья: мужчина может там потребовать немедленного развода, если жена попыталась принудить его к любой кухонной работе. Все проблемы Украины оттого, что у нас такой статьи нет.

В моменты редкого просветления любая женщина осознает, что она — всего лишь скоропортящийся товар. Эдакий сексуальный творожок с постоянно колеблющимся от перееданий и диет процентом жирности. Отсюда ее помешательство на упаковке. Не заботясь о своем качестве, самки вида homo sapiens только то и делают, что натягивают на себя обертку поярче.

Если архитектура — это застывшая музыка, то дамское платье — замороженная истерика. У типичного мальчика много игр. У девочки только одна — обратите внимание, какая я красивая. Выражение «крик моды» могло возникнуть только по этой причине.

Шубки, юбочки и чулочки. Лак для ногтей и кожаные курточки. Декольте, оборочки и рюшики. Сто тысяч разновидностей бюстгальтеров. И еще столько же фасонов туфелек. Все это придумано с одной целью — убедить мужчину, что под ворохом капустных листов не малоаппетитная кочерыжка, а сладкое сокровище. Уникальное и невыразимо прекрасное.

Но нормальный молодой человек стремится не к уникальности, а к унификации. Его интересует в девушках простота в эксплуатации и взаимозаменяемость. У него свой взгляд на женскую одежду. Платьицу «от кутюр», сигналящему, как дорого стоит то, что под ним, он предпочитает стандартный наряд школьницы, медсестры или походно-полевой шлюхи в камуфляже.

Мужчина жаждет абсолютной власти. Униформированная женщина — вызывающе антииндивидуальна. Всем своим видом она показывает, что готова к подчинению.

Как бы далеко ни ушло человечество от первобытного существования, но изначальная форма его бытия — стая — жива до сих пор. Ей только придумали цивилизованные названия — фирма, контора, государство. Вожак всегда имеет приоритет на употребление подконтрольных самочек. В стародавние времена он помечал их лично. Но когда вид размножился, а количество особей переросло осязаемые пределы, маркировкой стала служить форма или хотя бы ее детали, заменившие непосредственный контакт шефа с телом.

Популярная эротическая фантазия — секс в офисе — выросла на этой почве. Деловой стиль одежды — та же униформа. Строгая юбка до колен, белая блузка и папка под мышкой у юной особи, имитирующей трудовую деятельность, может возбуждать не меньше, чем выводок шоу-герлз с перьями в задницах, вскидывающих ноги выше головы.

В отместку целая категория женщин тащится от офисных мальчиков в галстуках и пиджаках. Я знал одну продавщицу, которая не могла устоять против костюма в полоску, какой бы негодяй его не носил. Жертва фетишизма так и не вырвалась из плена стереотипов. Увлажняясь при виде каждого молодца, похожего на ее идеал, она до сих пор стоит за прилавком в «Метро-граде». Деловой костюм ассоциируется у нее с преуспеванием. Она не верит, что Бил Гейтс ходит на работу в свитере, а президенты давно встречаются без галстуков.

Некоторым романтикам нравятся девушки в матросках и бескозырках. По-видимому, они мыслят свою жизнь как гигантский корабль, чья команда, вплоть до кочегаров, состоит из слабого пола. Поднялся на мостик — употребил «рулевого». Спустился в кают-компанию — чпокнул парочку «стюардов». Где-то между трапами зажал «старпома» с грудью третьего размера. Пока не нападут пираты — плыть можно.