Преодолев густонаселенный слой ближнего космоса, кораблик прибавил скорость, взяв курс на портал. Межзвездный вокзал Аунаго медленно вырастал на голограмме, и стало видно, как не похож он на конструкцию, сооруженную Нифбезил Цилонк возле Венеры. Этот узел галактических маршрутов представлял собой симметричную связку огромных геометрически правильных фигур: к центральному многограннику прилипли конусы, полусферы и длинные цилиндры.

В одном из конусов распахнулся квадратный проем, в который влетел земной астробус. Касание получилось мягким, многие пассажиры даже не ощутили этот слабый толчок. Женский голос объявил по трансляции:

– Уважаемые пассажиры, командир экипажа рад сообщить, что мы совершили посадку в ангаре портала Аунаго. Через несколько секунд к кораблю будет подан соединительный рукав, и вы сможете покинуть салон. Просим соблюдать порядок и оставаться на своих местах до сообщения об открытии люков. Благодарю за внимание.

Сначала всех прибывших разбили на группы. Отправлявшихся в Гунадри повели через желтый коридор.

На всех постах работали только люди. Вежливые чиновники и охранники проверили багаж Марата рентгеноскопом и магнитным детектором, зарегистрировали билет и личное удостоверение. Сразу возникло затруднение, потому что просвечивание выявило пистолет на дне ручной клади.

Марат решительно заявил:

– Короткоствольное оружие малой мощности не значится в перечне предметов, запрещенных к провозу.

Офицер занервничал, позвонил начальнику смены, тот переадресовал вопрос к главному менеджеру по безопасности, который оказался рогатеньким делсом. Недолго думая, пришелец объявил вердикт:

– Пусть сдаст оружие. На Гундайре получит обратно.

Страж, облегченно отдуваясь, отобрал пистолет и выписал бумажку о приемке потенциально опасного предмета для перевозки под присмотром экипажа. После этого Марату разрешили переместиться в следующий отсек, где у него взяли образцы крови, отсканировали отпечатки пальцев и глазной сетчатки, а под конец загнали в кабинку экспресс-диагностики.

Обследование продолжалось несколько минут, и доктор объявил пассажира Ирсанова условно здоровым. Марат получил пластиковый квадратик, покрытый неземными письменами.

– Здесь записаны ваши медико-биологические параметры, включая генетическую карту, – объяснил врач. – На Старших Мирах на основе этих данных вам выдадут документы.

Потом Ирсанов прошел еще через несколько боксов, в которых был обследован неизвестными приборами. Марата сильно тревожило, не будет ли придирок к чужим письмам. Дело в том, что всю последнюю неделю их дом осаждала родня людей, работающих на Гундайре и других мирах Гу-надри. В результате чуть ли не четверть его багажа состояла из конвертов, микродисков и прочих носителей информации, которые следовало передать оказавшимся на Старших Мирах землянам.

Однако никаких проблем не возникло. Служба безопасности лишь просканировала мешок с корреспонденцией на предмет наличия взрывчатых, радиоактивных, ядовитых и наркотических материалов, после чего Марату разрешили двигаться дальше.

В конце концов он оказался в не слишком просторном отсеке, где накапливались пассажиры рейса Земля-Гундайра. Отбывающих, кроме него, было пока четверо: молодые мулат с негритянкой, старый монголоид и несимпатичная белая женщина средних лет.

Компания быстро перезнакомилась. Темнокожая пара служила в южноафриканской ювелирной фирме и сопровождала партию алмазно-изумрудных изделий, пользовавшихся, как оказалось, приличным спросом у инопланетян. Белокожая страшилища, которую звали Мари Стардецка, оказалась филологом, она летела преподавать курс земной литературы, а заодно собиралась на месте изучить искусство гунадов. Пожилой японец, назвавшийся Торикатой Хироюки, был послан Святым Престолом на должность епископа Гундайрийского.

– Будете обращать рептилий в истинную веру? – развеселившись, осведомился Марат.

– И это безусловно, сын мой, – смиренно признал епископ. – Однако главной задачей своей считаю заботу о душах людей, в обилии проживающих на Гундайре.

По его словам, за последние четверть века в Гунадри отправилось до тридцати тысяч землян, возвращался же от силы каждый третий. Дальнейший рассказ Торикаты был прерван появлением уже знакомых спортсменов.

Развязные молодые люди, оклемавшись после перелета в астробусе, громко, матерно и плоско шутили на всех земных языках, а самые нетерпеливые немедленно занялись сексом, не слишком стесняясь окружающих.

– Дело молодое, – понимающе и даже мечтательно проворковала филологическая дама.

Марат поинтересовался у священника, не возмущает ли того безобразная сцена. К его удивлению, Ториката назидательно провозгласил:

– Нет в этом греха, ибо велел Господь плодиться и размножаться.

– Наверняка их безобразие не завершится оплодотворением, – засмеялся Марат. – Можете не сомневаться – они предохраняются.

– Неисповедимы пути Творца, – строго отрезал епископ. – А вот тебе, сын мой, не помешала бы исповедь.

– Может, и не помешала бы, – миролюбиво отмахнулся Марат. – Только я, простите, атеист.

Взгляд священнослужителя наполнился искренним сочувствием. Японец доброжелательно сообщил, что на Гундайре обязательно займется спасением заблудшей души физика. «Непременно займитесь», – хмыкнул Ирсанов и отсел подальше.

Вскоре в зале появился человек в зеленом мундире, велевший следовать на посадку. Проходя мимо него, Марат поинтересовался:

– Скоро стартуем?

– Через час, – лениво ответил офицер. – Как только пройдут регистрацию и контроль остальные пассажиры.

– Вроде бы все здесь.

– Не все, – сотрудник Аунаго зевнул. – Только что прибыл еще один астробус – из Западного полушария… Ты как вообще – идешь или решил остаться?

Ирсанов торопливо произнес:

– Иду-иду. Только хотелось бы посмотреть, на что похож корабль.

В равнодушных глазах офицера шевельнулся намек на добрые чувства.

– Орбитальник?

– Угу, с Гермессиона. По акценту догадались?

– Не, просто я сам с Европы. Родители на шахте пахали, а я прорвался в пилотскую школу, потом здесь пристроился. – Он усмехнулся. – Нетрудно догадаться – землянин бы никогда про корабль не спросил. Гляди…

Офицер Аунаго включил систему внутреннего наблюдения. В просторном зале стоял на полозьях матово-белый цилиндр с закругленными торцами. Рядом копошились крохотные фигурки в скафандрах. Ирсанов прикинул на глазок, что длина цилиндра в двадцать-тридцать раз больше человеческого роста, а диаметр – раз в пять-шесть меньше длины.

К кораблю тянулась гофрированная труба, и офицер объяснил, что по этому переходнику попадают на борт пассажиры.

– Где труба, в которую он улетит? – спросил Марат.

– Никуда они не улетают, – сказал человек из Аунаго. – Просто исчезают. Поднимется на антигравах, зависнет посреди зала, а потом – хлопок, вспышка – и корабля нет.

В пассажирском салоне Марат насчитал шестнадцать – по числу пальцев на гунадских конечностях – рядов кресел по четыре сиденья в ряду. Между креслами были оставлены проходы почти в метр шириной. Иллюминаторов не имелось.

Не желая весь полет слушать проповеди или чьи-нибудь рассказы о жизни, Марат сел подальше от остальных. Спустя минуту рядом с ним плюхнулся жизнерадостный спортсмен.

– Привет, дядя! – весело рявкнул парень, протягивая громадную ладонь. – Рэнди Луззаго, Аризона. Буду тренером по военизированному многоборью. Хочешь пива?

Оказавшийся беспредельно общительным сосед уже пихал ему банку «Миллера». Нехотя представившись и отказавшись от выпивки, Марат саркастически осведомился:

– Не слишком ли много тренеров летит одним рейсом? Рэнди с готовностью заржал:

– Нет, дядя, в самый раз. Вообще-то нас пока завербовали, типа, показывать этим крокодилам, что такое настоящий спорт. Мы там – ты ж понял – на стадионах для них выступать будем. Типа гладиаторов – усек? Но потом я, понятное дело, тренером стану, чтобы учить крокодилов, как правильно бегать, плавать и гранату метать.