Логовенко стоял красный как рак. Он не делал попыток оправдаться, не шевелился, не отводил взгляда.

Краем сознания Владимирский не мог не восхититься школой, которую тот прошел в своей «конторе». Как ему один тамошний отставник рассказывал, когда там спрашивают твое мнение, это означает, что тебе отдали приказ. А когда хвалят – надо ожидать неприятностей. Тот человек знал, что говорил: он застал еще времена, когда по коридорам Лубянки ходили хрущевские цековцы с автоматами и чуть не за ноги выволакивали из кабинетов активных людей Берии…

Интересно, что по их шкале означает, когда так орут? На полукрике Владимирский и остановился. И спросил обычным голосом:

– Ну, что делать будем?

Неизвестно, что уж там подумал начальник охраны про эту игру, но цвет лица у него постепенно выровнялся. Грудь чуть расправил и ответил ровно:

– Я уже в курсе дела. Но было распоряжение – зря сопровождения не навязывать. От третьего сентября прошлого года. После вашего указания мною был издан соответствующий приказ по отделению физической защиты. Сегодня Лариса Анатольевна сама обозначила свой маршрут как «только до универсама». Расследования инцидента я не проводил за отсутствием вашего приказа. И в силу поступившей информации о его сугубо бытовом характере. В связи с таковым характером инцидента разведывательное упреждение не могло быть организовано. Я жду ваших указаний.

«Вот собака! – восхищенно подумал Владимирский. И не придерешься! Нет, школа есть школа, ничего не попишешь!»

Не меняя, однако, сурового выражения лица, вслух он сказал:

– Прошу вас, Анатолий Евгеньевич, выясните все обстоятельства дела. Если конфликт был бытовой, то мне нужно знать только имя зачинщика и его координаты. После этого я приму решение, что делать дальше. Если под видом бытового начался какой-то непонятный нам пока наезд, прошу в этом также разобраться. Цели, заказчики, исполнители. Расспросите Ларису Анатольевну поточнее, как было дело. Постарайтесь одновременно успокоить ее и обозначить явственно, что эта ситуация не осталась без нашего с вами внимания. И что проблема эта разрешается.

Логовенко склонил голову.

– И еще вот что… – после небольшой паузы добавил Владимирский. – Это выходит за рамки ваших непосредственных обязанностей, понимаю. Но будьте добры, назначьте кого-нибудь проследить за досугом моего сына… Хотя бы на недельку. Что-то он в последнее время не здорово выглядит. Боюсь, не попал ли он под влияние сил, не озабоченных его безопасностью…

«Вот ведь! – чертыхнулся он про себя. – Всякий раз при разговоре с этим вышколенным охранным роботом я начинаю говорить таким вот высокопарным стилем! Провоцирует он меня, что ли?»

– Смету расходов на эту деятельность представьте мне, пожалуйста, к вечеру, я дам распоряжение…

За огоньками свечей глаза Натальи мерцали как два лесных болотца под луной. Глубокой темной затягивающей зеленью. Лицо казалось матовым и мягким. Аппликация на фоне стены.

Наталья любила так. В отличие от жены она умела романтично обставить даже самый тривиальный ужин. Мастерски сделанный полусвет-полутень, неожиданно выставленная хрустальная ваза, те же свечи, еще какая-нибудь финтифлюшка… Виктор как-то раз даже предложил ей открыть дизайн-бюро «Романтический ужин» – он готов выделить начальный капитал.

Она посмеялась: «Не хочу быть злой акулой бизнеса, хочу быть простой пираньей журналистики». Но он заметил, что с тех пор она стала уже целенаправленно выстраивать свой мини-интерьер в квартире, наполняя ее неким новым, особенным смыслом.

Он поднял рюмку «Егермайстера». Свет прошел через хрусталь и темную жидкость и распался на мерцающие пятна.

Хорошо! Можно отринуть суетный и суетливый день. Можно забыть о нем. Можно выкинуть из головы все. Оставить только мягкое кружение «Егермайстера» в мозгу да образ этой фигуры напротив. Фигуры в одном беби-долле, не скрывающем ничего и подчеркивающем все…

Телефонный звонок обрушился как снаряд. От неожиданности Виктор взял трубку. И когда послышался голос жены, словно сорвался с горы в пропасть. И тут же пришла досада. Быстро переходящая почти в ярость. И облегчение. Может, так даже и лучше. Не надо больше тянуть с этим двусмысленным положением, когда, словно мальчишка, таскаешься по подворотням с подружкой. Пусть так! Пусть она узнает. А дальше будем решать.

Не к месту всплыла поговорка, которая когда-то давно его забавляла: «Никогда так не было, чтобы никак не было. Всегда так было, чтобы как-нибудь, да было». И он бухнул в ответ:

– Да, не поехал я в Мадрид. Давно хотел тебе сказать… Я не один…

И оглянулся на постель. Наталья следила за ним, приподнявшись на локте. Шар груди с белым треугольником от купальника на загорелой коже выкатился из-под простыни. Взгляд любовницы был как-то по-особому внимателен. Словно что-то просчитывал…

Наталья была журналисткой. Даже заместителем главного редактора гламурного журнала про частную жизнь богатых и знаменитых. Жена любила его читать, иногда ахая от поразительных деталей из похождений Высоцкого или каких-то артистов и правительственных деятелей.

Забавненько как получалось: чтиво для жены подготавливала его любовница…

С Натальей они познакомились на одном из светских раутов. Кажется, в Международном центре, где израильское посольство организовало прием по случаю национального праздника.

Как обычно, по большому залу фланировали самые разношерстные фигуры – от известных телеведущих в смокингах до юных журналистишек, чуть ли не в свитерах, и от аляповатых эстрадных див до обворожительных жен банкиров.

Виктор не любил подобные рауты. Стоишь с кретинским видом посреди зала, держишь рюмку в руках и ждешь, когда можно улизнуть. А надо что-то делать – к кому-то подходить с приветствием, кого-то, наоборот, привечать, с кем-то знакомиться, что-то говорить… Необязательное и бессмысленное. А потом вдруг остаешься один и стоишь посреди зала. С кретинским видом и рюмкой в руках.

Нет, подчас и на таких мероприятиях случаются полезные знакомства. Но крайне редко. Все такие контакты надо хорошо готовить. А пока ты подбираешься к человеку, то нужное знакомство происходит как-то само собой. Часто как раз в процессе его подготовки.

Так было и тут. Виктор тогда интересовался одной израильской фирмой, которая, в свою очередь, вроде бы заинтересовалась его возможностями здесь, в России. И готова была способствовать его проникновению на свой рынок в обмен на его помощь в освоении здешнего.

Ну а дальше все было как обычно. Поговорили, нашли взаимопонимание, договорились уже о деловой встрече, и потенциальный партнер вскоре исчез в водовороте других участников раута. Пообщались, сначала чуждо-вежливо, а затем и вполне дружески, с израильским консулом. Перекинулись словом с несколькими знакомыми, махнули по паре фужеров с Игорем Красавиным из Администрации президента. Виктор уже начал прикидывать, как бы ему тихо ускользнуть. В заведение напротив, где в эти часы становилось куда веселее, чем здесь. Но тут бизнесмен Андрей Демьянов, хороший его партнер по теннису, подвел к нему девицу, одетую вольно, но с изыском.

– Вот вам Виктор, – без обиняков объявил он. – Лучше его в фарфоре никто не разбирается. Вить, это Наталья… как твоя новая фамилия?

– Уже никак, – не стала комплексовать девица по поводу вполне хамского выпада Андрея. – Я развелась. Так что можно звать девичьей – Аккуратова.

– Ну, в общем, вот тебе, Витя, Наталья Аккуратова, – по-прежнему игриво представил ее Демьянов. – Пишет про знаменитых и богатых. Как мы с тобой…

Журналистка без стеснения, откровенно разглядывала Виктора.

– Ну… – хмыкнул он. – Это ты у нас звезда экрана.

Андрюха действительно значился в журналистской «номенклатуре», и ему довольно часто звонили с просьбами высказать мнение о тех или иных новостях экономики.

– А мы всего лишь скромные труженики посудного производства, – добавил Виктор. – Совершенно не предмет интереса для столь ослепительных дам…