— Ты бы просушила одежду, — предложил я ей.
— Не дождешься, — фыркнула она.
Непись, а туда же.
Впрочем, накидку она, все же, сняла, плотно запахнув порванное платье, и накинула ее на камень перед костром.
Я тоже снял нагрудник, чтобы сменить рубашку, чем насторожил молодую уроженку Уюма.
— Не бойся, я не буду к тебе приставать, — поспешил я ее успокоить.
— Только попробуй, — снова фыркнула она и бросила взгляд на пантеру.
Кошка тут же прекратила вылизывать шерсть и, посмотрев на меня, оскалила клыки.
И это мой пет…
— Тебя как звать-то? — спросил я девушку, разложив мокрую рубашку на камни.
— Хайтерэ, — коротко ответила она.
Красивое имя. Запомнить бы…
— А мама как тебя зовет?
Девушка резко повернула голову, тяжело засопела, сверкнула взглядом.
Дикарка какая-то!
— Я что-то не то сказал? — спросил я ее.
Она снова отвернулась, пряча увлажнившиеся глаза.
— Тера.
— Что? — не понял я.
— Она звала меня Тера, — проговорила она сквозь плотно сжатые зубы.
Мой безобидный вопрос почти довел ее до слез. Должно быть, это не самая подходящая тема для разговора. И я решил ее сменить. Не сидеть же молча?
— Расскажи, как ты оказалась в колодце?
Она заскрипела зубами. А потом схватила камень и бросила его в стену.
Да что с ней такое?!
— Ладно, не хочешь разговаривать — не надо.
Чтобы хоть чем-нибудь заняться я принялся рыться в сумке и наткнулся на мешочек с финиками.
Когда я его туда положил? Не помню…
Я развязал его и протянул девушке.
Она как-то странно посмотрела на меня, но все же запустила пальцы в мешочек, вытащила сушеный плод и отправила его в рот. Думаю, она была голодна не меньше моего.
— Бери еще.
Тера не стала отказываться, но сказала:
— Ты тоже ешь.
— С удовольствием, — ответил я и закинул в рот продолговатый фрукт.
Некоторое время мы молча жевали финики. Насытиться малокалорийными плодами было трудно, но голод они, все же, утоляли.
— Во всем виноват Якс, — заговорила она неожиданно. Я не понял, о чем речь, но не стал перебивать. Немного помолчав, Тера продолжила: — Мне тогда было пятнадцать лет. Мы — я, мама, папа и мой маленький брат — жили к северу от оазиса Уйят. Жители села отвоевали у пустыни клочок плодородной земли вокруг колодца и выращивали финики. Это был тяжелый труд с рассвета до заката. Но никто не роптал. Нас устраивала такая жизнь… А потом появился Якс со своими разбойниками. Угрожая оружием, они заставили старейшин заплатить дань золотом и финиками. После этого они ушли, но через месяц вернулись снова. И опять старейшинам пришлось заплатить. Когда они появились в третий раз, нам уже нечем было делиться с разбойниками. Но они жаждали золота. Якс лично отобрал трех юношей и трех девушек, которых решил продать в рабство. Я была среди них. На нашу защиту встало все село. Мужчины напали на разбойников. Но что они могли сделать с мотыгами и ножами против вооруженных до зубов людей Якса… В селе началась резня. Разбойники никого не щадили. Они убили… всех, даже… маленьких детей… Лишь мне и еще троим юношам удалось спастись. И мы поклялись отомстить.
Мы выслеживали шайку Якса, шли по ее следам, жалили как пчелы, но до главаря разбойников не могли добраться, как ни старались. Мои друзья погибли один за другим. Я осталась одна…
Недавно я узнала, что Якс обезумел настолько, что собирается напасть на Уби-Хотер, где живет Великий Мудрец Асарта, и устроила засаду у Красных скал.
Я ждала разбойников три дня. Когда они появились, я пустила стрелу в Якса. Он находился всего в двадцати шагах от моего укрытия. Я не могла промахнуться… За время скитаний по пустыне я научилась неплохо стрелять из лука, да и саблей владею вполне сносно. Но стрела угодила в доспех… — она ткнула меня в грудь пальцем, — …в этот доспех. И не причинила никакого вреда Яксу. Потом разбойники напали на меня. Я побежала. В меня попала стрела, но я успела добраться до колодца. Дальше бежать было некуда. Я не боялась умереть, но не хотела уйти, оставив в живых этого мерзавца. Я решила спрятаться, начала спускаться в колодец, но сорвалась, ударилась головой и потеряла сознание… Больше ничего не помню.
Она замолчала, глядя в никуда.
Бедная девочка, такое пережить…
Да, она была непись. Да, ее история была придумана разработчиками, и, может быть, на самом деле ничего подобного вообще не было — ни разбойничьего произвола, ни резни в селе, ни лишений, испытанных девушкой во время скитаний по пустыне. А была лишь информация, вложенная в NPC по имени Хайтерэ. Но для нее, для самой Теры, это была часть ее жизни. И личные переживания, боль от потери близких, жажда, голод, бессонные ночи в слезах были для нее настоящими, реальными.
Мне захотелось прижать ее к себе, погладить по голове, пожалеть, утешить…
Но девушка вздрогнула, словно стряхнула с себя тяжесть воспоминаний, и сказала:
— А теперь ты расскажи, откуда у тебя этот доспех? — В ее голосе больше не было надломленности, вызванной невольным экскурсом в прошлое. — Что ты делал в пустыне? Ты ведь не из числа разбойников. Я знаю в лицо каждого из них… Это ты достал меня из колодца? И главное — почему мы находимся в Найроване?
Теперь настала моя очередь задуматься.
С чего начать рассказ? О чем вообще можно рассказать, о чем промолчать?
Немного подумав, я вернулся в тот день, когда на пороге моего дома появились троих бродяг с большой дороги…
Девушка слушала внимательно. Теперь, когда я углубился в воспоминания, она взяла на себя труд поддерживать огонь, кормила пламя ветками, ворошила угли тонкой палочкой. И слушала.
Я рассказал ей все.
Она немного удивилась, узнав, что я Проклятый. Должно быть, нечасто ей приходилось встречаться с нашим братом, но кое-что она о нас знала. Известие о смерти Якса она восприняла торжествующей усмешкой, сделавшей ее лицо поистине зловещим. Потом немного смутилась, когда я рассказывал, как обрабатывал ее рану. И задумалась, узнав, что в Найрован она, да и пантера тоже, попала по чистой случайности.
— Если захочешь, я верну тебя обратно в Уюм, как только активируется «Камень крови», — предложил я ей потухшим голосом. Почему потухшим? Думаю, догадаться нетрудно.
Она покачала головой.
— Нет, не надо. У меня там никого не осталось. И теперь, когда Якс мертв, мне там нечего делать… Грустные воспоминания… А в Найроване я никогда не была. Здесь так красиво, так много зелени, красок…
— Это что! — воспрял я духом. — Ты еще в Яровэне не была. Вот где по-настоящему красиво.
— Тогда я погощу здесь немного, хорошо?
— Конечно, оставайся! — воскликнул я, может быть, слишком эмоционально.
Девушка с едва уловимой усмешкой посмотрела на меня так, что мне, залившемуся краской, пришлось отвести взгляд.
— Кстати, давно хотел спросить, — обратился я к девушке, треплющей загривок пантеры. — Почему она к тебе так привязана? Это ведь она привела меня к колодцу, на дне которого ты лежала в беспамятстве. А потом несла тебя на своей спине до самого Уби-Хотера…
— А я думала, это ты нес меня на руках, — улыбнулась она.
Черт, за одну эту улыбку можно было порвать весь мир!
— Ну… я… в общем, мы несли тебя по очереди… — смутился я. Давно со мной такого не случалось. Поэтому я поспешил вернуться к прерванной теме. — Так чем ты околдовала это милое создание?
Она невинно пожала плечами.
— Ничем. Я просто люблю животных. А они — меня.
Потом мы еще долго беседовали на отвлеченные темы. Вернее, я говорил, а она больше расспрашивала: о Найроване, о Яровэне, о жизни в больших — в ее представлении — городах… Обо всем. Лишь темы реала она не касалась, словно на нее было наложено строгое табу.
А я говорил, говорил, говорил, смотрел на нее и чувствовал, как все больше кружится голова, хочется петь и творить глупости.
Несмотря на мое красноречие, Тера начала клевать носом, и я нехотя предложил ложиться спать. Она устроилась у костра, пантера улеглась рядом с ней. Я, прежде чем лечь напротив, одел нагрудник. В нем было не так жестко спать на камнях.
