Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В общем, после той памятной сенежской попойки я сдвинул предохранитель и законтрил гайку, прекрасно понимая, что рано или поздно она все равно ослабнет и сползет. После гранд-попойки у нас вышло все вино. А поскольку это был студенческий заезд, вино кончилось и в поселковой лавке. И тогда мы впятером пошли в поход пешком в близлежащий город Солнечногорск. И там в окраинном магазине затарились "Салютом", белым "Столовым" и еще каким-то говном. В тот же вечер мы пили у баб в 304-й. Бабы бухали изрядно. У меня сработала контровка, и в тот раз я был более-менее трезв. А Яша ходил по корпусу очень веселый и лыбился жизни. В какой-то момент он подошел ко мне и смеясь сообщил радостную весть:

- Блит на коврик наблевал.

Во всех комнатах у кроватей лежали такие коврики. Толстому Моренблиту показалось мало вина и, вернувшись от девок, он хлебанул еще спиртика из своей заветной бутылочки (мама-врач дала для нужд). Толстый организм Блита не справился с нагрузкой и частично исторг отраву в виде блевотины на коврик. Пьяному Яшке это показалось очень смешным, он сунул Блиту в руки половую тряпку и побежал к нам в 304-ю комнату делиться радостью:

- Блит на коврик наблевал...

После того случая у нас еще оставалось несколько вина - две бутылки. Но однажды, по графику в свободный от выпивки день, мы пришли с обеда, собрались у нас в комнате, очистили последний мандарин, разделили его на 5 частей и под мандарин уговорили еще бутылку. И попутно обсудили еще какую-то бабу из института.

- Она ничего, - сказал толстый Блит. - Только вот рожу ей надо подремонтировать.

- Гаечным ключом, - остроумно заметил я.

Так у нас осталась всего одна бутылка. Именно ее мы с Яшей и прихватили, когда полетели к бабам в соседний корпус на крыльях любви и надежды поебаться. Но увы...

Есть такая подлая порода блядских баб, общительных гитаристок, которым лишь бы, блядь, языки почесать, сукам. Эти две пидараски были из их числа. Во-первых, они оказались из геологоразведочного института - полевая романтика у них в жопе играла - костры, песни под гитару, душевный треп и идиотская вера в женско-мужскую дружбу. Во-вторых, одна из них, Машка, была страшна как смерть. "На козу похожа", - шепнул я Яшке.

Мы сидели, пиздели, хлопнули бутылку вина, попели какую-то хуйню под гитару. И все это в ожидании - когда же спать (читай: ебаться). Мы рассказали им про композитора Берковского[12], читавшего у нас лекции по Теории процессов, про знаменитого полярника Дмитрия Шпаро, который у нас вел семинары по теории вероятности и который давно забыл всю статистику ("хи-квадрат распределение"), обменяв ее на обветренное лицо и орден Ленина. Рассказали даже про композитора Матецкого[13], который закончив МИСиС, пытался защититься в лаборатории ППДиУ и бегал под началом научного руководителя Тилянова (под ним, кстати, и я год бегал при аспирантуре, пока не ушел. Но Матецкий, скажу я вам, так и не защитился. И я тоже. Ушли мы).

В общем, мы трепались, тянули время, оно шло. Это было в застойные годы, когда ебля партией и правительством сугубо не поощрялась и допускалась только в случае ее регистрации в отделах ЗАГСа. "СПИД-инфо" еше не выходил, Игорь Кон сражался в подполье. Поэтому в 11 часов все корпуса закрывались и никого не впускали и не выпускали под угрозой отселения с сообщением по месту работы. То есть после 11 уходить нам было уже нельзя. Для нас с Яшкой это был официальный предлог остаться на ночь и между делом - раз уж вместе ночуем - поебаться. Не выпускают, не впускают, шаг влево, шаг вправо - сообщение в институт. Угроза отчисления за еблю.

Между тем у нас с Яшей уже вышел маленький спор - кто кого будет ебать. Никто не хотел козью Машу, а все хотели Олю. (Из вышесказанного следует, что мы с Яшей еще не врубились на каких человеческих типов наткнулись в лице этих сраных девок - на неебущихся человеческих типов. В самом деле - позвать мужиков вечером, чтоб с ними не поебаться - это не могло вместиться в наши неразвитые мозги! Мы еще были молоды и не знали жизнь до таких тонкостей).

- Чур я ебу Олю, я первый сказал! - заявил я, когда мы на минуту уединились с Яшей в коридоре.

- Это уж мы посмотрим! - самонадеянно не согласился Яша.

Развилась здоровая конкуренция. В процессе трепа мы оба как можно ближе подсаживались к Оле, игнорируя Машу.

И вот после одиннадцати разговор стал затухать. Пора было уходить или ложиться спать, потому что ночь. Мы сделали вид, что якобы уходим.

- Если двери уже заперты, возвращайтесь к нам, - сказали эти дуры, - черт с ней, с репутацией.

Да, это были не ебливые, это были просто очень компанейские дуры с гитарой и желанием душевно поговорить с новыми людьми. Бывают такие уроды в людях. Мы с Яшей спустились на один этаж, затаились, переждали некоторое время и вернулись к этим блядям, еще не понимая провала, с глупой надеждой, которая умирает последней, с предвкушением ебли и легкой борьбы за Олю. Я не сомневался, что Оля предпочтет меня. Яша был уверен в обратном. Он считал, что произвел впечатление своей игрой на гитаре, я считал, что охмурил Олю пиздежом.

- Двери уже закрыты, шмон, облава, не пройти! - телеграфным стилем заявили мы, так и не спустившись к выходной двери. Сделали вид, что хотели уйти, да не удалось и вот теперь, хошь, не хошь, а придется ебаться.

И тут эти глупые дуры, вместо того, чтобы поебаться, сразу заявили, что они будут спать вот здесь, а мы - вот здесь. Они на одной кровати, стало быть, мы на другой. Они даже попросили нас отвернуться, пока они ложились! Прошмандовки.

Легли. Некоторое время мы еще рассказывали друг другу анекдоты, причем бабы рассказывали и сальные! (Ну ду-уры!!!) А потом все на хуй уснули.

Утром в 6 часов в радио заиграл сраный гимн, разбудив нас с Яшкой. Яшка выскочил из-под одеяла и в своих белых трусерах, сверкая и тряся яйцами, помчался в угол выключать приемник.

Больше мы к этим блядям не ходили, хотя они и звали еще разик поговорить вечерком. (А может, хотели исправить свою ошибку? Я все-таки верю в людей).

Между тем у нас в корпусе все были уверены, что мы с Яшей ушли ебаться. Больше всех сокрушался Соломон, который спал на моей кровати:

- Никонов с Макеевым ебутся, а мы тут Муму ебем!

Даже Соломон - блядовед, хуеграф и пиздолюб - не сумел снять тут никакого ёбова, хотя я думал, что свинья везде грязи найдет.

- Что? - с надеждой спросил нас неебаный Баранов. - Спали на разных кроватях?

Видимо, неебаному Баранову вульгарная ебля представлялась таким сверхсобытием, что он никак не мог принять в свой ум, что мы вот так вот просто могли пойти на ночь и поебаться. Он чуть-чуть завидовал и слегка ревновал нас к удаче. На его счастье, все так и получилось, как он спросил. Мы не поебались тогда. И Баранов облегченно рассмеялся.

...А Баранов первый раз в жизни поебался позже, летом 1985 года, в разгар антиалкогольной компании, когда мы были в лагерях. (Баранов войну не посещал, сделал себе справку, хитрожопый). Он с каким-то приятелем пошел на пляж, они сняли двух баб, отвели на квартиру и, пока мы как проклятые защищали родину на лагерных сборах, Адам пил водку и ебал ту бабу, с пляжа снятую. Ее звали Марина. Так Баранов стал мужчиной. Ему понравилось быть мужчиной. Он потом нам все в подробностях рассказал. (Я все помню, Адам!)

Глава 13. По всем приметам несчастливая

Х...евая книга - _13.jpg

В четвертый раз я был крепко бухой в беляевской общаге, где мы отмечали 8 марта. Это послесенежская весна. Сазонова и Белова к тому времени уже нашли нас. Баранов взял Белову с собой, они вскоре уползли на дискотеку, а остальные люди остались пить.

вернуться

12

Виктор Берковский - композитор и кандидат технических наук. (Музыка к светловской "Гренаде"). Мой современник.

вернуться

13

Лаванда, горная лаванда...

14
{"b":"204279","o":1}