— Но почему?

— Ты не помнишь? Я же работаю.

— Забыл. — Он тихо ругнулся. — А ты не можешь найти замену?

— Это непросто. Всем нам хочется отдохнуть в выходные, особенно тем, кто замужем, у кого семья.

Он не колебался ни секунды.

— Скажи своей сменщице, что я заплачу ей в десять раз больше обычного за эти дни. Мне необходимо видеть тебя, Нора.

— Я этого не сделаю.

— Почему нет? — Она почувствовала, что он начинает злиться.

— Тебе можно объяснять до посинения, но ты все равно не поймешь. Просто поверь мне, что ты просишь невозможного.

— Ты хочешь сказать, что во всем Орчард-Вэлли нет ни одной медсестры, которая согласилась бы поработать в твою смену за десятикратное жалованье?

Нора видела, что никакие аргументы его не убедят.

— Именно так.

— Я не верю. Нора вздохнула.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я-то знаю людей, с которыми работаю. Может, тебя это и шокирует, но для них семья важнее, чем деньги.

— Черт возьми, — зло сказал Рауди, — почему ты все так усложняешь?

— Рауди, я не могу подчинить мою жизнь твоей. Извини, но у меня есть обязательства по отношению к моей работе и сослуживцам. Я не ринусь в Техас только потому, что ты этого хочешь. К тому же я не думаю, что таким образом наши отношения превратятся в нечто большее, чем несколько часов, ухваченных между важной встречей и аэропортом.

— Ты говоришь о будущем слишком уверенно, — жестко сказал он.

— То есть?

— Кто тебе сказал, что между нами вообще есть отношения?

Больнее он не мог бы ее уязвить.

— Конечно, не ты, — ответила она спокойно, подавляя бурю в душе. — Ты совершенно прав, — добавила она, так как он не отвечал. — Думаю, что в нашей дружбе было гораздо больше чувств с моей стороны, чем с твоей. Извини, что наши — мои чувства вселили в меня излишнюю уверенность.

— Нора, — прервал он ее, — я не хотел… Нора слышала отзвуки переговоров, проходивших в комнате, откуда звонил Рауди, но не могла различить слов.

— Нора, я должен идти. Меня ждут.

— Ну да… Извини меня за этот уик-энд, Рауди, но я ничего не могу сделать. Пожалуйста, пойми.

— Я стараюсь, Нора. Стараюсь изо всех сил. Если смогу, позвоню позже.

— Хорошо. — Ей не хотелось, чтобы разговор заканчивался обидой, но она понимала, что дольше говорить они не могут.

— Рауди, — сказала она с бьющимся сердцем. — Я… я люблю тебя.

Ответом на ее слова были телефонные гудки. Он не слышал ее, а если бы и слышал, что бы это изменило.

В субботу утром Нора пришла на работу в подавленном настроении. Телом она находилась в «неотложке», но душа была в самолете, летящем в Хьюстон.

Отказаться провести выходные с Рауди было едва ли не самым трудным решением в ее жизни. Но выбора у нее не было.

Их с Рауди отношения — а они существовали, что бы он ни говорил, — все время наталкивались на какие-то препятствия. Они только-только начинали ценить и понимать друг друга. Но, несмотря на все настоящие и будущие проблемы, Нора вдруг обрела незнакомое и еще хрупкое чувство уверенности и оптимизма.

Не считая одного торопливого звонка, они с Рауди не разговаривали с тех пор, как он уехал из Техаса. Тогда он сказал, что вернется в Хьюстон в субботу днем. Смена Норы заканчивалась в три часа, и она надеялась, что он позвонит вскоре после того, как она придет домой.

Он не обещал позвонить, но она надеялась. Надеялась — и чувствовала необычайное напряжение. Он все время заставлял ее волноваться. Хотя Нора дала себе слово, что ни один мужчина не будет управлять ею, она была готова отдать свое сердце — и свою свободу — Рауди Кэссиди. Нет смысла торопиться домой, напомнила она себе. Если Рауди позвонит, а ее не будет, она перезвонит ему сама.

Удовлетворенная таким решением, она смогла всерьез заняться работой. Около одиннадцати новый врач-практикант, доктор Фулбрайт, вошел в отделение неотложной помощи сказать, что к ней пришел посетитель. Нора не сомневалась, что это Валерия, которая иногда заходила повидать Колби.

Увидев Рауди, она застыла как вкопанная. Вид у него был измученный. Глаза запали, лицо бледное… Но для Норы все это не имело значения. Никого другого Нора не встретила бы с большей радостью.

— Рауди? — прошептала она, бросаясь к нему. Один костыль упал, и Нора быстро подняла его., Расчувствовавшись, она чуть было не заплакала. Он так изматывал себя, работая по многу часов!

Сколько раз она отказывалась стать его медсестрой. Теперь же она подумала, что, возможно, ошибалась. Без сомнения, ему нужен кто-нибудь.

Она слышала от Роббинса, что Рауди не ищет замену Валерии, убежденный, что сможет уговорить ее сестру вернуться в ЧИПС. Нора не знала, так ли это, но подозревала, что он по-прежнему выполняет сам и работу Валерии.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Коли ты не можешь прилететь ко мне, я решил навестить тебя сам, — проговорил он, поглаживая ее волосы. — Ты еще не обедала?

— Нет. Я сейчас отпрошусь. Дел не очень много, но я не должна уходить далеко. Рауди кивнул.

— Мы можем где-нибудь уединиться? Если в больнице и было хоть одно такое место, то Нора не знала его.

— В кафетерии не должно быть много народу.

Рауди, похоже, не слишком обрадовало ее предложение, но он согласился.

Нора повела его к лифту. Улыбаясь двум медсестрам, которые ехали вместе с ними, она сожалела, что они с Рауди не могут побыть одни. Если бы они остались вдвоем, хоть в лифте, возможно, она нашла бы в себе смелость повторить те последние слова из телефонного разговора.

Нора оказалась права: в кафетерии было малолюдно, и они смогли уединиться в дальнем углу. Как только Рауди удобно уселся, прислонив к стене костыли, он тут же взял ее за руку, не давая отойти к другому концу стола.

— Сядь рядом со мной, Нора.

Что-то в его голосе, в том, как он смотрел на нее, подсказывало Hope, что это не обычный разговор. Когда он спросил, где они могут спокойно поговорить, ей показалось, что ему хочется просто поцеловать ее.

— Да? — сказала она, усаживаясь. Рауди огляделся, никто к ним не прислушивался.

— Итак, — сказал он, тяжко вздохнув, — ты победила.

— Я? Победила? — повторила она, нахмурившись.

— С самого начала я знал, чего ты хочешь.

— Что же ты знал?

— Этого хотят все женщины. Золотое кольцо на левую руку. Я говорил тебе раньше и теперь повторяю — я не из тех, кто женится. У меня нет времени на жену и семью.

Нора была крайне смущена, но ничего не сказала.

— Прошлой ночью я не мог заснуть, — проговорил он, — пока не понял твои намерения. Но даже когда я понял, ничего не изменилось. Я так сильно люблю тебя, что просто не могу ясно мыслить.

Нора так изумилась, что не могла ни думать, ни говорить. Раньше она пыталась сказать ему о своей любви, но он не услышал ее, торопясь вернуться к делам.

— Я тоже люблю тебя, Рауди, — наконец сказала она нежно. Его глаза потеплели.

— Это уже лучше. Не намного, но все-таки лучше…

Нора в замешательстве покачала головой.

— Боюсь, я что-то не поняла. Что ты хочешь сказать?

Рауди приоткрыл рот от изумления.

— Ты действительно не поняла? Нора снова покачала головой.

— Я прошу тебя выйти за меня замуж. Не то чтобы я в восторге от этого, но, очевидно, это единственный выход.

— Ты не в восторге от того, что делаешь мне предложение? — повторила Нора, не веря своим ушам.

— Я и раньше говорил тебе, что не собираюсь жениться.

— Тогда что значит твое предложение? — поинтересовалась она. — Неужели ты считаешь, что мне так не терпится выскочить замуж, что я уцеплюсь даже за такое предложение? — Оцепенение покинуло ее, она была взбешена.

Нора была из семьи Блумфилдов: с уравновешенным характером и холодной головой. Но в такой ситуации пасовали даже ее практичность и спокойствие. Только Рауди Кэссиди мог так унизить женщину, предложив ей руку и сердце.