Валерия вся светилась. Никакими другими словами не выразить выражение ее лица, когда она улыбалась мужу.

Прием, обед и танцы должны были состояться в городском клубе Орчард-Вэлли. Но сначала нужно было еще сфотографироваться, и это тянулось целую вечность. Нора не могла понять, почему вдруг ее охватило нетерпение. Она куда-то заторопилась. Это было так на нее не похоже!

Когда все наконец закончилось, отец взял ее под руку, и они направились к лимузинам, выстроившимся вдоль улицы, чтобы отвезти гостей в клуб.

— Я слышал про Кэссиди, — произнес он шепотом, — как он?

— Я звонила в больницу утром, — ответила Нора. Этот человек всю ночь не выходил у нее из головы. Ей не спалось, и времени подумать о Рауди Кэссиди было предостаточно. Она объяснила свою бессонницу переживаниями накануне предстоящей свадьбы. Она не думала звонить в больницу, ведь у нее было полно дел: Валерия все утро отдавала приказы по-военному; однако Нора чудом выкроила минутку для звонка. — Дежурила Кэрол Фрэнклин. Она сказала мне, что ему уже сделали операцию.

— И?

— И что он чувствует себя лучше, чем ожидалось.

— Думаю, будет хорошо, если кто-нибудь из нас заглянет к нему попозже, — тихо сказал Дэвид Блумфилд. — Я сам расскажу Валерии и Колби о несчастном случае, после приема. Думаю, они тоже захотят его повидать.

— Я заскочу к нему, — предложила Нора с готовностью, удивившей ее саму.

Отец кивнул и вложил ей в руку ключ от машины:

— Сматывайся, когда представится возможность. Если кто-нибудь спросит о тебе, я найду что сказать.

Он ушел, прежде чем Нора смогла спросить его о чем-нибудь. Почему-то отец был уверен, что она захочет оставить свадьбу собственной сестры — главное событие года, — чтобы посетить незнакомца в больнице.

И это было правдой. Сама того не понимая, она искала достаточно вескую причину, чтобы поступить так, как сейчас предложил ей отец. Именно поэтому она чувствовала нетерпение, не могла спать ночью. Что-то внутри нее стремилось назад, в больницу. Назад, к постели Рауди Кэссиди.

Между танцами и обедом был небольшой перерыв. В это время разбирали столы, музыканты настраивали инструменты. Ей вполне хватит времени, чтобы уехать никем не замеченной.

Она встретилась глазами с отцом. Похоже, он думал о том же, так как незаметно кивнул ей.

Hope пришлось собрать все свое терпение, чтобы довести машину без происшествий, и это ей удалось вполне.

В больнице было тихо и малолюдно. Если кто-нибудь и счел необычным ее наряд: длинное, до полу, розовое платье, длинные белые перчатки и соломенную шляпку с лентами, то никто ничего не сказал.

— В какой палате лежит Рауди Кэссиди? — спросила она у дежурной.

— В двести пятнадцатой, — ответила Дженис Уилсон, взглянув на экран компьютера. Было видно, что Дженис хочет спросить о Валерии и ее свадьбе, но Нора искусно увильнула от нее и быстро направилась вдоль по коридору.

Поднявшись на нужный этаж, она пошла прямо к его палате. Немного постояла в дверях, давая глазам привыкнуть к полумраку.

Правая нога Рауди была вытянута и закреплена неподвижно. Лицо повернуто к стене. Нора вошла в комнату и подошла к его медицинской карте, укрепленной на спинке кровати. Она читала историю болезни, когда вдруг интуитивно поняла, что он не спит. Он не производил ни малейшего шума и не двигался, чтобы показать, что он в сознании. И все же она поняла это.

Нора подошла к кровати осторожно, чтобы не побеспокоить его.

— Здравствуйте, — тихо сказала она. Веки его дрогнули, он открыл глаза.

— Хотите воды? — спросила Нора.

— Пожалуйста.

Она взяла стакан и соломинку и поднесла к его рту. Напившись, он поднял глаза на нее.

— Я уже умер?

— Нет, — тихо ответила она, нерешительно улыбнувшись. Очевидно, еще действовали обезболивающие, иначе Рауди бы почувствовал, насколько он жив.

— А должен бы, — прошептал он с видимым усилием.

— Вам очень повезло, мистер Кэссиди. Он попытался улыбнуться, но это ему плохо удалось.

— А вы кто? Мой ангел-хранитель?

— Не совсем. Я — Нора Блумфилд, сестра Валерии. Я — медсестра. Меня вызвали, когда вас привезли сюда прошлой ночью.

— Необычная форма.

Нора обнаружила, что улыбается.

— Я сегодня была на свадьбе сестры. Теперь он окончательно пришел в себя.

— Так, значит, Валерия все-таки решилась на это в конце концов?

— Да.

В комнате воцарилась тишина.

— Чертова идиотка, — пробормотал он через минуту. Он отвернулся, но Нора успела заметить, что рот его скривился от боли. Глаза стали пустыми.

Нора не знала, что у него болит: тело или душа.

— За все двадцать лет, что я здесь работаю, мне не приходилось возиться с таким строптивым пациентом, — проворчала Карен Джонсон, когда Нора вошла в сестринскую ранним утром в понедельник. — Сначала он отказался от болеутоляющего, хотя ему прописал его врач, потом он на что-то разозлился — и его поднос с завтраком полетел в угол.

— Ты говоришь о ком-нибудь из детского отделения? — спросила Нора, присаживаясь рядом с подругой.

— Нет. Я толкую о Рауди Кэссиди — парне, которого вытащили из разбившегося самолета. Имя ему хорошо подобрали. Кстати, он о тебе спрашивал. Думаю, что о тебе. Он сказал, что хочет поговорить с той из сестричек Блумфилд, которая была так красиво одета. Мы обе знаем, что Стеффи предпочитает джинсы, а у Валерии — медовый месяц, значит, он имел в виду тебя.

Нора улыбнулась, вспомнив свой краткий визит к Рауди во время свадьбы Валерии. Значит, он запомнил.

— Но ты совсем не обязана навещать его, — посоветовала Карен. — По-моему, ему слишком много угождали. Надо бы поучить его, как следует себя вести.

Нора с самого начала ожидала, что Рауди окажется трудным пациентом. Он был энергичным, решительным человеком, привыкшим действовать. Наверно, он сходит с ума от мысли, что пропустил свадьбу Валерии. Вот и раздражается по любому поводу, только вредя себе этим.

Хотя Нора не была близко знакома с боссом Валерии, она чувствовала, что он не часто оказывался в беспомощном состоянии. Поэтому она не могла не пожалеть его. Он старался добиться расположения Валерии и проиграл. Он искренне верил, что ее сестра изменит свои планы относительно свадьбы, если он пожалует в Орчард-Вэлли.

В половине двенадцатого, во время обеденного перерыва. Нора решила навестить Рауди.

Он лежал в постели. Его правая нога в гипсе была неподвижно закреплена. Спущенные шторы погружали комнату в полумрак. Заметив ее, он приподнялся, ухватившись за специальную ручку, и сел.

— Мне передали, что вы хотели поговорить со мной, — сказала она официально, стоя посреди комнаты.

Он немного помолчал.

— Значит, вы на самом деле существуете? Нора улыбнулась и кивнула.

— Вы и вправду медсестра или это опять маскарад?

— Я — медсестра.

— Валерия уже вышла замуж, не так ли?

— Конечно, — Нора удивленно приподняла брови.

Он нахмурился.

— Я слышала, вы отшвырнули сегодня утром поднос с завтраком? — укоризненно спросила она, подходя ближе.

— А вы что, моя мать? — огрызнулся он в ответ.

— Нет, но если вы ведете себя как ребенок, то к вам будут и относиться соответственно. — Она подошла к окну и подняла шторы. Свет хлынул в комнату. Рауди зажмурился.

— Я случайно бросил поднос. Будьте добры, опустите шторы! — рявкнул он.

— Вы и так в плохом настроении. Мой вам совет — не прячьтесь от света. Он помогает.

— Я не просил вашего совета.

— Тогда я даю его вам бесплатно. Вам неплохо бы принять обезболивающее. Вы ведь не боитесь уколов?

— Черт побери, закроете вы эти шторы? Я хочу спать, — прорычал он.

— Вы все равно не заснете, пока будете терпеть боль. Принять обезболивающее — не признак слабости, это диктует здравый смысл.

— Я не верю в лекарства.

— Жаль, мы этого не знали, когда вас принесли сюда, — съязвила она, — или когда вам делали операцию. Вот весело бы было! Да вы бы уже в гробу лежали!