Редкие интервью давались только тем людям, которые, как было ей известно, напишут восторженный отзыв. Таковы были ее прерогативы как кинодивы, и она беззастенчиво пользовалась ими. Теперь же, став женой политика, ей придется иметь дело с нахальными поклонниками, досужими репортерами и любопытными фотографами. Во время предвыборной кампании ей предстоит направо и налево раздавать автографы, отвечать на вопросы и улыбаться в объективы, все время оставаясь при этом милой, доброжелательной и незамысловатой.

Для женщины, которая пила, курила, любила крепкие выражения, которая не стыдясь рассказывала о своей личной жизни, роль супруги политического деятеля должна была стать самой трудной за всю ее артистическую карьеру. Элизабет дала мужу обещание, что не станет щеголять глубокими декольте и хвастаться бриллиантами. Она также пообещала сдерживать себя и в других отношениях, хотя и не давала никаких гарантий.

«Как личность, наделенная правами, я всегда открыто выражала свои чувства и не могу ничего с этим поделать, — сказала она. — Возможно, со мной нелегко, но такая уж я».

Уорнеровский «блицкриг» по Вирджинии с целью «зондирования почвы» начался в январе 1977 года в Ричмонде на балу Золотых Сердец, куда супруги приехали обыкновенным рейсовым автобусом.

«Почему бы нет, — пожала плечами Элизабет. — Я еще ни разу не ездила в автобусе».

В феврале они вылетели в Кембридж, штат Массачусетс, где Элизабет была вручена награда «Женщина года», присуждаемая институтом Хесси Педдинг. Вручение состоялось во время ежегодной постановки, которую давали члены гарвардского театрального общества. После этого их путь пролег через Марион, штат Вирджиния, где Элизабет удостоилась почетной сеточки для волос и не менее почетного звания официантки колледжа Эмори и Генри. Элизабет выразила желание провести там семинар по актерскому мастерству, правда, при условии, что в зале не будет ни камер, ни микрофонов, ни магнитофонов. Студентам она заявила следующее: «Вы можете расспрашивать меня о «Нэшнл Велвет» или о чем угодно в моей карьере, но только никаких личных вопросов».

В марте Элизабет председательствовала во время благотворительного чаепития, устроенного Армией Спасения в Норфолке, вручала в Берривилле награды победительнице женских скачек «Блю Ридж», помогла собрать 17500 долларов во время губернаторской кампании Джона Долтона, посетив городок Александрия, и даже целовала лысого судью на обеде адвокатской коллегии в Ричмонде. Во время каждого из этих мероприятий она собирала вокруг себя тысячные толпы. Одному политическому обозревателю это дало повод заявить:

«Никому и в голову не могло прийти, на что способна кинозвезда. Мы даже и не подозревали, что это не просто кинозвезда, а Кинозвезда».

В апреле Элизабет перерезала ленточку на открытие кафе-мороженого в Плейнсе (население 374 человека), вручала дипломы выпускникам средней школы Хэндли и увенчала почестями королеву фестиваля «Цветущих яблонь Долины Шепарда» в Винчестере.

В мае Элизабет посетила автогонки в Шарлотте, Северная Каролина. На этот раз ей удалось избежать ошибки, допущенной ею несколько месяцев до этого во время «Вирджинского Спидвея» в Мартинсвилле: «Мне здесь ужасно нравится, — заявила она тогда двадцати тысячам мартинсвильских любителей автогонок, потягивающим пиво. — Я давно не чувствовала себя так здорово, со времен «Гран-при» в Монте-Карло!»

В июне Элизабет исполняла роль председательницы гала-представления «Вульф Трэп» («Волчья Западня») в Вене, штат Вирджиния, где также выступали кое-кто из ее старых друзей — Хальстон, Лайза Миннелли, Сэмми Дэвис-младший и Генри Фонда. Недоумевая по поводу ее растерянности, «Вашингтон Пост» писала, что Элизабет производила «испуганное впечатление», «будучи совершенно не в своей тарелке», когда пыталась представить звезд публике.

«Она не только запиналась и повторялась, но и вообще, казалось, ей стоило больших трудов вспомнить имена ее выступавших на сцене приятелей», — замечала газета.

Самый неловкий эпизод произошел, когда Элизабет забыла представить Кея Шауза, убеленного сединами «отца-основателя» «Волчьей западни». Пытаясь исправить допущенную оплошность, Элизабет снова выбежала на сцену, но занавес, приводимый в движение автоматически, опустился ей прямо на голову.

В июле на четвертых ежегодных Вирджинских Шотландских играх в Александрии Элизабет заявила: «Мои шотландские корни восходят к королеве Шотландии Марии — правда, вынуждена добавить, с обратной стороны документов».

В августе ее скрутил неожиданный приступ бурсита, и на Сорок Второй ежегодный съезд скрипачей ее привезли в инвалидной коляске, после чего она еще провела две недели в больнице.

В сентябре они с Уорнером устроили в Атоке «небольшой сельский ужин» на три тысячи гостей по платным билетам, тем самым, собрав 45 тысяч долларов в фонд избирательной кампании Джона Долтона. В том же самом месяце она выступила в роли почетного председателя вашингтонского «Бала Глаз» и даже завещала свои фиолетовые глаза Международному Глазному Фонду.

В октябре Уорнеры являлись сопредседателями Вашингтонского Международного Конного Шоу. Через несколько дней они вылетели в Нью-Йорк, где Элизабет предстояло выступить в роли почетной председательницы фонда Англо-американского современного танца, и Джону Уорнеру посчастливилось сидеть рядом с принцессой Маргаритой. Заметив в зале одного своего старого знакомого, он притянул к себе Элизабет. «Я хочу, чтобы ты познакомился с этой малышкой», — сказал он приятелю и, повернувшись к жене, добавил: «Эл — один из моих самых старых и добрых друзей», на что не без чувства юмора Эл заметил: «И сколько же нас всего таких?» — «Около семисот», — процедила сквозь зубы Элизабет.

В ноябре Уорнеры организовали в Вашингтоне сбор средств в поддержку одного республиканского конгрессмена. Там Элизабет дрожащим от волнения голосом объявила, что впервые получила возможность так близко общаться с людьми.

«До этого я вечно пребывала в одиночестве, меня всегда стремились оградить от личных контактов, — призналась она. — Мне ни разу не довелось испытать такого счастья, как на протяжении тех семнадцати тысяч миль, что я проделала вместе с Джоном».

Через несколько дней она появилась на республиканском митинге в Армхерсте.«Просто чудо, что я здесь, — сказала она. — Ваше присутствие вселяет в меня такое чувство, будто я отлично вписалась в жизнь Вирджинии». Накануне выборов Джона Долтона на пост губернатора, Элизабет, хотя и была больна, поднялась с кровати, чтобы полететь в Ричмонд.

«Из-за Долтона я сломала себе руку, сломала бедро, повредила себе барабанные перепонки и задницу, — заявила она. — И я вовсе не намерена оставаться здесь и упустить шанс увидеть его победу».

В декабре Элизабет приняла участие в передаче Си-Би-Эс «Звезды салютуют Элизабет Тейлор» — экстравагантном шоу Международного эстрадного клуба, сборы от которого в сумме ста тысяч долларов пошли на сооружение больничного корпуса имени Элизабет Тейлор для детей-калек из бедных семей. Окруженная такими звездами, как Пол Ньюмен, Джоан Вудворд, Джанет Ли, Маргарет О'Брайен, Джун Аллисон и Кэррол О'Коннор, Элизабет заявила: «Только в Америке обыкновенная фермерская жена из Вирджинии может оказаться в окружении таких знаменитостей».

К концу 1977 года Элизабет успела нарушить все заповеди поведения супруги политического деятеля. Пожимая руки выстроившимся для этого людям, она потягивала на ходу бурбон. Она орала на фотографов, пытавшихся снять ее под неудачным, по ее мнению, углом. Она отказывалась идти на откровенности в интервью, если репортер не желал прислать экземпляр статьи на одобрение. Свое мнение она начала выражать в самых приземленных идиомах. Она орала на мужа в присутствии посторонних, сквернословила и даже оскорбляла потенциальных избирателей. Один мужчина заявил ей, что выиграет пятьдесят долларов у своего приятеля по фабрике, если она поцелует его в щеку. В ответ она только огрызнулась: «Приятель, ты проиграл свое пари».