— Гидра вернулась, — сказал Хироши Кадама. — И вновь совершено убийство. Следы, оставленные на месте преступления, те же, что и раньше. Раз появилась Гидра, следовательно, где-то рядом прячется и Фурия.

— Что это за зверинец? — нетерпеливо спросил Калем.

— Адриен Ремилард поделился со мной сведениями о недавних покушениях. Сожалею, что не могу передать вам разговор со всеми подробностями. — Хироши глянул на Машу, как бы спрашивая разрешение, и, не получив ответа, продолжил: — Откровенность Адриена объясняется тем… ну, одним словом, некто неосторожно советовал отложить это дело до той поры, пока не выяснится окончательно, кто является Фурией. Существует твердое мнение, подтвержденное вескими доказательствами, что ею может быть кто-то из Ремилардов. Как раз имя Марка в этой связи употребляется чаще других. Если Марк на самом деле Фурия, то он очень быстро погубит наше движение. Мы никогда не узнаем, что за дьявольская сила контролирует его сознание. И Адриен и Северен твердят одно и то же — мы обязаны воспользоваться изобретением Марка, но его самого нельзя привлекать к нашей борьбе.

— Какого черта мы тратим столько времени на бесцельный разговор?! — взорвался Калем. — Что нам, больше обсуждать нечего?

— Помолчи, — приказала ему Катриона. — Я позже объясню тебе, что к чему. — Потом она повернулась к Маше: — Что насчет Джека? Он сочувствует нам в вопросе об отношении к Галактическому Разуму?

— Нет, — ответила профессор. — Моя мать говорит, что он очень уклончив в ответах. Затаил свои мысли под защитным экраном и изображает из себя святую невинность. Учится как одержимый, получает одну степень за другой, много времени проводит, занимаясь медитацией. До Анны дошли слухи, что в случае с Джеком мы имеем дело с неизвестной ранее физической аномалией, что его внешний облик только видимость. Она впрямую спросила Адриена и Северена, те замялись, но отрицать не стали. Такое впечатление, что он способен вести бестелесное существование. Его сознание живет как бы само по себе…

— Интересно, как на следующей сессии поведет себя этот таинственный вундеркинд — особенно когда сотни сильных в метапсихическом смысле умов сфокусируются на нем, — засмеялась Катриона.

— А не может ли маленький засранец оказаться одной из частей Гидры? — спросил Якоб.

— Адриен особо подчеркивал, что никто из Ремилардов не верит, что Джек имеет отношение к убийствам.

— Тогда, может, — прошептал Вассерман, — кто-нибудь из наших яйцеголовых умников, сведущий в психологических тонкостях, сумеет «просветить» ублюдка?

Калем хищно усмехнулся.

— Вот и займись им, Як?

Для Кайла Макдональда разговор утратил всякий интерес. Какой Джек! Какие Ремиларды, когда рядом сидит обожаемая женщина, чувство к которой так и не истаяло за эти годы. Маша даже некоторую неловкость испытывала под его задумчивым нежным взглядом.

— Джек уже выбрал профессию? — бесцеремонно перебил разговаривающих Клинтон Альварес. — Он уже решил, чем займется?

— Пока нет, — ответил Хироши, затем отхлебнул чай из чашки и спросил Машу: — Кайл рассказал нам о причине, заставившей вас совершить путешествие на Каледонию, профессор. Вы, должно быть, испытываете чувство огромной радости и гордости — ведь двое ваших внучат обнаружили недюжинные метаспособности?

— Ох, и не говорите, — махнула рукой Маша. — Я в полной растерянности. Местный метапсихический институт вряд ли сможет обеспечить полноценное воспитание оперантов такой высокой пробы, поэтому я вынуждена увезти детей на Землю. Мы отправляемся через два дня. Я даже представить не могу, как моя внучка перенесет разлуку с отцом. Она его так любит — он вдовствует, и расстаться с ним… А ей уже одиннадцать лет. — Маша вздохнула. — Далее невозможно оттягивать обучение…

— Каков их потенциал? — поинтересовалась Катриона. Маша помолчала, потом ответила:

— Согласно предварительным испытаниям, проведенным здесь, на Каледонии, Кеннет выказал особые успехи в дальновидении и сокрушающей силе — уровень что-то около полноценного магистра. Дороти сильна во всех пяти областях… Предел нащупать не смогли…

— Вы имеете в виду, что верхней границы не обнаружено? — Альварес стремительно подался вперед. — Что, возможно, еще один Великий Магистр?

Маша не ответила на этот вопрос, только сказала:

— Оба — и брат и сестра — должны пройти обследование в клинике Катрин Ремилард в Нью-Гемпшире, на Земле. Тогда можно будет утверждать что-то более определенное. Пока у меня нет ответа…

— Еще один Великий Магистр! — воскликнул Калем. — И не какой-то там чертов янки Ремилард, а наша чистокровная шотландская девчонка!..

— Матерь Божья! — выкатила глаза Катриона.

— Нью-Гемпшир… — Альварес принял задумчивый вид. — Цитадель Династии Ремилардов. Там вы можете добыть ценнейшую информацию, необходимую для всего нашего движения.

Маша поводила пальцем по скатерти.

— Постараюсь сделать что смогу.

— Постарайтесь сблизиться с Катрин, насколько это возможно, — энергично подхватил Якоб Вассерман. — Правда, она является горячей сторонницей галактического метаобъединения.

Маша кивнула.

Наступила тишина. В ней особенно ясно разлилось отчаяние, охватившее Кайла Макдональда. Неужели она прилетела только на два дня? Все остальные накрепко заперли свои мысли под защитными экранами. К столу подошел официант, принес счет… На первом этаже вдруг так громыхнуло, что посетители в зале вздрогнули, завертели головами. Пол под ногами заходил ходуном, дикие звуки нейтронного рока потрясли здание.

Хироши повысил голос и спросил у Маши:

— У вас есть еще что-нибудь, профессор?

Она отрицательно покачала головой.

— Я еще достаточно молодой член организации и провожу совещания с нашими приверженцами что-то около полугода, ведь только прошлой зимой я сдала «вступительный экзамен». — Она поежилась. — Этот детектор лжи, созданный в Кембридже, — дьявольская штука. После тотальной проверки я неделю не могла прийти в себя.

— Что ничуть не отразилось на твоей красоте. — Голос у Кайла дрогнул.

Маша почувствовала, как злость на саму себя поднялась в ее душе. Подумать только — от его слов она позволила себе покраснеть.

Чертов Кайл по-прежнему с обожанием смотрел на жену. Это было так неуместно. Лучшего момента не мог выбрать, чтобы удариться в сантименты!.. Если бы можно было забыть о прошлом — о всем плохом, что было между ними. Или о хорошем?.. Ее сердце дрогнуло. Это было удивительно — она, опытная женщина, много натерпевшаяся с этим мужчиной, уже бабушка, не могла совладать с собой, с тем извечным зовом, который она испытала совсем юной девчонкой. Легко иронизировать, пресекать все попытки к сближению, которые пять лет назад предпринимал этот старый алкоголик с сизым носом — да еще в прожилках! — набрякшими веками, морщинистыми руками, а как быть, когда перед тобой прежний Кайл — он даже галстук в клетку надел, тот же самый, что был на нем в день их первой встречи. Конечно, не тот же самый, но очень похожий — в золотисто-голубую клетку, которая всегда была ему к лицу.

Кайл, словно почувствовав, что жена припомнила былое и против воли уже отдалась ему, сразу повеселел, взорлил… Маша невольно усмехнулась — ну, неисправимый бабник; умеет он с нашей сестрой обращаться. Вот он, ее первая любовь, отец ее детей, спившийся, изолгавшийся писака… Все-таки она не совсем права; во-первых, в своих книгах он никогда не лгал; во-вторых, писакой его тоже назвать нельзя… Вот он, Кайл Макдональд, — ее боль и радость, ее мужчина…

Хироши Кадама поднялся с места и проверил счет.

— Пожалуйста, позвольте мне расплатиться. Не пора ли покинуть это чудненькое местечко. Все здесь хорошо, только слишком громко. Не перейти ли нам на телепатический код?

Все молча стали подниматься. Хироши расплатился, Кайл помог жене надеть плащ. Все направились к лестнице. Рок громыхал по-прежнему. На улице заметно похолодало, тротуар покрылся ледяной коркой и стал скользким, как каток. Якоб Вассерман развернул над головами товарищей метапсихический зонтик. Каждый из собравшихся тут же увеличил силу сцепления подошв с осклизлой поверхностью.