Мэрилин была самой звездной из любовниц Джона Кеннеди, но уже через сорок восемь часов после смерти актрисы, когда ее имя не сходило с первых полос газет, Кеннеди нашел утешение в объятиях другой женщины, прямо в Белом доме. Джеки в это время находилась в Нью-Йорке, а на другой день уезжала в Италию. В январе 1962-го начался роман Джона с красоткой Мэри Пинчот Мейер, художницей, сестрой Тони, жены Бена Брэдли, и бывшей женой сотрудника ЦРУ Корда Мейера. Они были знакомы уже много лет. Первая встреча произошла в 1945 году, в Сан-Франциско, где Джон освещал для херстовских газет работу конференции по созданию ООН, а Мейеры проводили медовый месяц. Впоследствии Мэри стала частой гостьей Кеннеди в Джорджтауне; кроме того, она сдавала Пэм Турнюр квартиру для встреч с Джоном, поскольку предыдущая домохозяйка сделала их свидания слишком рискованными. Иногда Мэри прогуливалась с Джеки вдоль Чесапикского залива и канала и там же погибла 12 октября 1964 года при невыясненных обстоятельствах.
Мэри выросла в совершенно других условиях, чем Джудит Кэмпбелл, происходившая из среднего класса, и Монро, которая воспитывалась без родителей. Пинчоты принадлежали к аристократии Восточного побережья, владели огромным поместьем в Пенсильвании, и Мэри, как и Джеки, училась в Вассаре. Для женщин своего круга и времени она отличалась известным свободомыслием, любознательностью и невероятно смелой предприимчивостью. Любила риск, как и Джон. С весны 1962 года она посещала занятия «ЛСД-гуру» Тимоти Лири, чтобы научиться самой проводить такие курсы, и сказала ему, что принадлежит к группе женщин, которые хотят с помощью ЛСД воздействовать на мужчин, особенно на «одного весьма высокопоставленного друга». Лири она очень нравилась, он называл ее Мата Хари невротиков: «Стрельчатые брови, пронзительные сине-зеленые глаза, тонкое лицо. Ироничная, надменная, аристократичная…»
Вообще-то Кеннеди нравились обе сестры. Журналист из Washington Post, женатый на дочери партнера Хьюди Окинклосса по маклерской фирме, вспоминает, как на приеме в Белом доме Кеннеди сидел между Мэри и Тони: «Мы дважды бывали в Белом доме, первый раз, когда чествовали Юджина Блэка, второй – когда чествовали Ли, и по правую руку президента непременно сидела жена какой-нибудь шишки, а тут сестрички Пинчот оказались по обе стороны, мне это тогда показалось немного странным». Сначала Джон подкатывал к Тони, но та пришла в негодование, что он пристает к жене лучшего друга. Мэри тоже сперва отвергла ухаживания, но 22 января 1962 года, пока Джеки находилась в Глен-Оре, сдалась. Их роман продолжался все лето; 6 августа, когда Мэри была в Белом доме, Джеки, видимо желая попрощаться перед отъездом в Италию, позвонила мужу, но ей сказали, что президента нет на месте. В тот же день звонила и Джудит, однако Эвелин Линкольн дала ей от ворот поворот – их роман с Кеннеди закончился.
Мэри якобы курила с Кеннеди марихуану и даже давала ему попробовать ЛСД, однако, похоже, никто, даже родная сестра, не знал об этом романе, за исключением разве что узкого круга доверенных друзей Кеннеди, пока в январе 1963 года Фил Грэм, страдавший неизлечимой маниакальной депрессией, не назвал имя «новой фаворитки» на съезде газетных издателей в Финиксе (Аризона). По негласной договоренности новость в газеты не попала, но на горизонте уже маячили новые президентские выборы, и любой риск для Кеннеди, который собирался баллотироваться еще раз, был неприемлем. Роман закончился, однако они остались друзьями. Мэри по-прежнему считалась членом ближнего круга, Джеки даже пригласила ее на вечеринку по случаю дня рождения Джона 29 мая 1963 года, хотя Мэри говорила одному из друзей, что «Джеки не в восторге от того, что мужу нравятся сестры Пинчот». Мэри описывала Джеки как «непробиваемую», их отношения оставались натянутыми, и, пожалуй, это доказывает, что Джеки если и не знала, то подозревала о романе мужа и Мэри.
Джеки по-прежнему была мужу большой поддержкой за рубежом. Каждый год он ездил в Латинскую Америку, проповедуя «демократическую революцию в противоположность коммунистической» и укрепляя «Союз ради прогресса». В конце июня 1962 года супруги отправились в Мексику с трехдневным официальным визитом. Джеки даже заранее подтянула испанский, занимаясь в лингафонном кабинете. В Мехико Джон выразил горячую поддержку идеалам мексиканской революции и добавил, что «революцию в этом полушарии нельзя считать законченной, пока не будут накормлены все дети, пока вся молодежь не получит возможность учиться, пока остаются безработные и бездомные, пока не защищены старики…»
После недавних политических схваток на родине, где деловые круги, озабоченные тем, что Кеннеди осадил концерн US Steel за одностороннее инфляционное взвинчивание цен, обвинили его администрацию в создании препятствий бизнесу, а Американская медицинская ассоциация и упрямый конгресс не поддержали реформу здравоохранения, президент наслаждался всенародной любовью за границей. «Толпы мексиканцев, – писал Time, – тепло приветствовали президента и его очаровательную супругу».
Никто не брался прогнозировать, как встретят чету Кеннеди ершистые мексиканцы, зачастую настроенные антиамерикански, поэтому горячий прием стал сюрпризом и для Белого дома, и для мексиканского правительства. Джеки выглядела прекрасно и завоевала сердца местных жителей, отвечая по-испански на вопросы тележурналистов. На банкете, устроенном четой Кеннеди, Джеки выступила с речью, которую транслировали по радио, причем говорила десять минут без бумажки на хорошем испанском.
Джеки пришла в восторг от того, как ее мужа принимали в Мексике, и в полном энтузиазма письме поблагодарила Артура Шлезингера за присланные статьи из мексиканской прессы, посвященные их визиту. Ее тронула любовь мексиканцев к Кеннеди и очень огорчало, что к ним столько лет относились как к слугам, людям второго сорта.
Если Джеки готова была делать все возможное, чтобы зарабатывать очки для мужа и страны за рубежом, то предвыборная кампания внутри страны ее по-прежнему не интересовала. Сам Кеннеди, напротив, относился к грядущим промежуточным выборам в конгресс со всей серьезностью; неудача на выборах в конгресс подорвет его позиции как президента, а равно и доверие к нему. По словам Шлезингера, «за время предвыборной кампании 1962 года он намотал больше миль, чем Эйзенхауэр за кампании 1954-го и 1958-го вместе взятые». Основное внимание он уделил разногласиям во внутренней политике между двумя партиями: «Мы выигрывали, но от выборов к выборам теряли один, два, три голоса в сенате и три-пять голосов в палате представителей. Не думаю, что можно решить проблему безработицы, образования для молодежи, социальной защищенности стариков, пока есть люди, которые голосуют против». И в заключение добавлял, повысив голос: «Вот почему так важны эти выборы!»
Главную проблему для Кеннеди представляла нижняя палата конгресса, где политическое равновесие обеспечивали южные демократы, которые почти единодушно выступали против программы северных либералов, основной демократической платформы США, включавшей помощь зарубежным странам, гражданские права, государственную поддержку образованию и медицинское обслуживание стариков. Источником неприятностей всегда были правые радикалы, представлявшие большую подспудную силу в жизни Америки. Как писал Шлезингер, «яростная негативная реакция правого крыла на Кеннеди отражает масштаб его влияния на нацию. Если интеллектуалы не сразу распознавали в нем друга, то реакционеры сразу видели в нем врага». Весной 1961 года генерал-майор Эдвин Уокер был отстранен от командования дивизией в Западной Германии за распространение ультраправых политических настроений среди подчиненных. Позднее он ушел в отставку и в Далласе оказывал поддержку Обществу Джона Бёрча, организации изоляционистов, националистов и расистов, живущих, по выражению Шлезингера, «в сказочном мире, где нет ни коммунистов, ни заокеанских сложностей, ни ООН, ни федерального правительства, ни профсоюзов, ни негров, ни иностранцев…». Весьма типично заявление Дили, председателя совета директоров Dallas Morning News, который сказал президенту: «Нам нужен вождь на коне, который поведет за собой народ, а в Техасе и на юго-западе многие думают, что вы ездите на велосипедике вашей дочки». Примечательно, что той же весной увидела свет и нашумевшая книга «Семь дней в мае» (Seven Days in May), написанная вашингтонскими журналистами Флетчером Нибелом и Чарлзом Бейли, – триллер о попытке военного переворота против президента. Пол Фэй спросил Кеннеди, когда они отплывали из Хайаннис-Порта, могло бы такое случиться на самом деле, и Кеннеди ответил: «Не исключено…»
