Почему же по-хозяйски не собрать в земляные амбары и ловушки нефть, которую (для определения суточного дебита скважины) разливают по окрестности или сжигают в факелах? Почему нельзя строго планировать бурение и обустройство скважин на местах, где разведка уже показала наличие «черного золота»?

Здесь уместно напомнить слова из доклада товарища Брежнева: «Советское общество уже сейчас располагает колоссальными общенародными богатствами. Но богатства Родины надо неустанно умножать, бережно и экономно использовать. К сожалению, у нас еще есть факты расточительства, нехозяйского отношения к материальным ценностям. Насколько богаче и сильнее было бы наше государство, если бы все мы научились рачительно, по-хозяйски относиться к каждому рублю народных средств. Воспитание бережливости должно занимать такое же место в идеологической работе партии, как и трудовое воспитание».

Вот к такому бережному отношению к дарам и красотам родной природы мы, литераторы, призываем ученых и хозяйственников.

Может быть, и судьба Байкала счастливо обернется после того, как на XXIII съезде прозвучало звонкое слово Шолохова?

Во время остановки в Иркутске наша писательская бригада с беспокойством обсуждала возможность гибели знаменитых байкальских омулей и разрушения берегов великого сибирского озера-моря после постройки целлюлозных комбинатов и вырубки лесных массивов.

Столько копий сломано, столько бумаги исписано, столько страстных и гневных речей произнесено, а равнодушные деляги продолжают упорно уничтожать лучшее, что есть на нашей земле!

Запомнилось место нашей стихийно возникшей дискуссии — чудесная набережная Ангары: прекрасные дома и раскидистые деревья темного сада над квадратами каменной брусчатки. Просвечивая до глубин, быстро текла на диво прозрачная река, дыша чистейшей морской свежестью Байкала, только что оставленного ею. Стоя на гранитных ступенях, молчаливо сосредоточенные рыбаки ловили удочками ельца, красивую небольшую рыбку.

Байкал мы увидели утром. Берег его, обрывисто-крутой, горный, лесистый, долго шел навстречу под крылом самолета, а к востоку, где вставало солнце, развертывалась шелково и лоснилась гладь сибирского моря.

Сколько раз я видела его раньше из окон вагонов! Будоражило, било по нервам бесконечное чередование черноты тоннелей и небесной голубизны воды в глубокой чаше берегов. И даже в редкие здесь хмурые дни, когда дыбились гривастые волны, бросаясь с разбегу на береговые кручи, было прекрасно озеро-море.

А сейчас чуть морщилась улыбчиво атласная его синева, будто радовалась ослепительно белым облакам, которые, словно стаи лебедей, плыли над величавой водной ширью.

Неужели будет порушена эта красота и пропадет Байкал, гордость сибирской земли? Почему бы не приспособить уже воздвигнутые, к сожалению, здания опасных для его жизни целлюлозных комбинатов под процедурные и физкультурно-спортивные корпуса санаториев и домов отдыха? Разве сибиряки и дальневосточники не заслужили того?

Почему почти все курортное строительство сосредоточено на Черноморском побережье? Почему теперь, когда раскрылись несметные богатства Сибири, Якутии, Дальнего Востока, когда создаются здесь новые индустриальные центры, новые промышленные базы, зачастую в полном пренебрежении остаются красоты местной природы, ее чудодейственные источники и целебные грязи? Почему до сих пор упускается возможность превратить солнечное Забайкалье во вторую лечебную базу страны, в здравницу наших земель от Урала до берегов Тихого и Ледовитого океанов?

Не надо забывать, что Забайкалье имеет абсолютное большинство солнечных дней в году, и уже известно триста пятьдесят минеральных источников и лечебных грязей, попутно открытых здесь геологами. Но только двенадцать из них с грехом пополам влачат жалкое существование в летнее время: больные лечатся там «диким» образом.

Благоустроен лишь знаменитый своими минеральными водами Дарасун. А Шиванда, которая соперничает с Кисловодском в благотворном действии на сердечно-сосудистую систему, еще собирается стать настоящим курортом. В Шиванде с успехом лечат также болезни печени и желчных протоков, однако она более богата хорошей славой, чем оборудованием и денежными средствами.

Едут сюда люди с Урала, с Камчатки, из Якутии и Владивостока. Быстро веселеют, становятся на ноги тяжелобольные, и очень обидно, что, как только отполыхают на горах солнечно-золотые березовые рощи, замирает на всю зиму жизнь замечательного, но неналаженного курорта.

Многое сделал на Шиванде за три года работы новый директор Иннокентий Янов, о котором все говорят с уважением. Он один из многих, влюбленных в этот край и свято верящих в его будущее. Да и как не верить, если на каждом шагу здесь такие чудеса, как озеро Арей, на дне которого растет необыкновенная целебная «картошка», или озеро Угдан со своими чудодейственными грязями. А как далеко пошла слава о горячих Балыринских водах, исцеляющих радикулиты и экземы!

И все это: солнце, природные красоты, лечебные грязи и минеральные воды — ратует за то, что Байкал, величайшее пресное озеро с его уникальными рыбными богатствами, надо беречь как центр будущей всенародной здравницы на радость миллионов людей.

Празднично стало на душе, когда позже, 8 февраля 1969 года, мы узнали о том, что специальным постановлением правительства устанавливается водоохранная зона бассейна озера Байкал [2]. «Предусмотрено проведение мероприятий по расчистке фарватеров рек бассейна озера Байкал от затонувшей древесины и по очистке берегов этих рек и озера Байкал от отходов лесосплава».

Наконец-то «славное море» взято под охрану закона! Теперь можно надеяться, что его перестанут «мостить» топляком молевого сплава, прекратится порубка леса вблизи его берегов и остановятся на полпути к нему стоки грязных заводских вод. Пусть будет он снова первозданно чист и прекрасен!

Что такое Чита и Читинская область? Еще не ступив на землю, только окинув взглядом обширную горную котловину, испещренную богатыми красками осени, чувствую: домой прилетела — похожи эти горы на наши Зейские. Здесь начинается она, сказочная страна Даурия.

Сюда пробирались по каторжным трактам, где пешком, где в таратайках, родичи мои — переселенцы с Тобола и Томи… В Чите они делали остановку, потом неподалеку, на реке Шилке, образованной слиянием голубой красавицы Ингоды и зеленовато-желтого стремительного Онона, рубили плоты и сплывали на Амур, а по нему поднимались в верховья Зеи.

Не зря поется: «Шилка и Нерчинск не страшны теперь…» Эти казачьи поселки были в старину крепостцами читинского атаманства, и беглые каторжане обходили их стороной, боясь тех, кто будил дикие степи и угрюмые горы цокотом конских копыт: повсюду стояли сторожевые посты.

Жива здесь крепкой памятью народа гордость за декабристов, светивших миру «из глубины сибирских руд», гордость за революционеров девятьсот пятого года и героев гражданской войны. Может быть, оттого так много тут хороших людей, честных, трудолюбивых, горячо любящих родной край. И когда, случалось, «обносили на общем пиру» Забайкалье, хмурились сибиряки.

Отчего законсервирована разработка крупнейшего в Союзе месторождения олова? Почему затянулась больше чем на десять лет разведка уникальных руд Удокана, которая является беспримерным подвигом читинских геологов? Они молоды, эти ребята, — Валентин Кривенко, Юрий Сиротин и многие другие. Главному геологу Удокана Эдуарду Грюнталю сейчас тридцать один год, но он «состарился» здесь.

Смелость, настойчивость, сила молодости победили шестидесятиградусные морозы, победили бездорожье и даже равнодушие — основные препятствия на пути освоения полезных ископаемых в диких горах Кодарского хребта.

Этот хребет отделяет Удокан от давно обжитых Бодайбинских приисков обрывисто-крутой громадой, недоступной ни конному, ни пешему. Поэтому буровые станки, разобранные тракторы и даже кирпичи для печей забрасывались самолетами на аэродром, устроенный в селе Чары, на севере Читинской области, а оттуда все везли за пятьдесят четыре километра в Намингу — поселок разведчиков — на автомашинах по такой дороге, что отказывались от поездок даже мастера виражей — лихие ялтинские шоферы.