– А я никогда не выйду замуж… – вздохнула Джой.

– Это еще почему? – так и подпрыгнула Эсма.

– Я уродливая и жирная… Ты же слышала, что сказал тот мальчик в школе… жирная узкоглазая индуска… И еще он обозвал меня танком Шермана… – добавила она, не меняя интонации. – А тетя Айви назвала меня пончиком…

Эсма пришла в ужас.

– Выпороть надо того, кто наговорил тебе такую чушь! Могу поспорить, что этот мальчишка весь в прыщах, глаза у него навыкате, а мозги не больше горошины!

Глаза Джой вспыхнули смехом.

– Невилл тоже говорил, что я коренастая и полноватая, а чтобы найти хорошего мужа, надо быть красивой…

От возмущения Эсма схватила ее за руку.

– Девочка, ты начиталась дурацких романов! Это чушь! Полная чушь! Посмотри на меня и на тетю Лили. Мы отнюдь не звезды телеэкрана, однако же Редверсу Уинстэнли нравилось то, что он видит, и он никогда не жаловался. Тут всё иначе устроено, солнышко… Выброси эту глупость из головы, просто забудь о ней!

Она улыбнулась и кивнула в сторону зеркала.

– Пойди посмотрись, если не веришь мне! Многие скажут, что у тебя особая красота. Наверное, ее можно назвать экзотической. Твой отец определенно считал Сьюзан красавицей… Никогда не стыдись своей внешности! Мы все переживаем за тебя, твоя мама места себе не находит, и всё это ты устроила нам потому, что какой-то прыщавый болван обозвал тебя? В жизни, юная леди, есть не только внешность! Есть еще доброе сердце, ум, трудолюбие, а еще чувство юмора. Так что, думаю, поиграли и хватит, довольно… – Эсма даже почувствовала небольшую одышку, произнося эту речь.

– Мама! – шепотом окликнула ее Лили. – Притормози. Ей очень трудно сейчас, это же такой возраст, когда ты еще не тут, но уже и не там. Я еще не такая старая и не забыла, как я переживала на танцах, что у меня плоская грудь и что я некрасивая. – Повернувшись к Джой, она мягко сказала: – Если ты поможешь мне закончить этот коврик, я возьму тебя к Уинстэнли выбрать материю и нашью тебе красивых платьев на лето. Отпразднуем твое выздоровление. Договорились?

Джой слабо улыбнулась и зарумянилась.

– Господи, благодарю тебя, – ночью вознесла Эсма молитву, стоя на коленях у ее кровати. Наконец-то в голове Джой зажегся разум. К лету, глядишь, оклемается. Теперь уж как-нибудь они помогут ей справиться с жизнью.

В последующие недели Роза, Конни и Невилл почти не оставляли Джой одну, принесли портативный проигрыватель и несколько пластинок, чтобы начать репетиции. Невилл снова вошел в привычную роль босса и объявил Джой, что они намерены воскресить «Шелковинок».

– Мне очень нравится одна мелодия у Биг Боппера[25]. Вот послушай, она тебе подходит. Называется «Шантильские кружева».

Они уселись в саду, подальше от ушей Эсмы, и отбивали ногами такт. Стоять спокойно было трудно, так что они тут же принялись дружно и слаженно двигаться.

– Но это не скиффл, – встрепенулась Джой.

– Скиффл – прошедший день. Теперь главное рок-н-ролл, и у тебя он отлично получится! Вы здорово будете смотреться в розовых кружевах и коротких носочках. Вы можете танцевать так, что это будет настоящее представление! Что скажешь, Джой? – с волнением обернулся он к ней. Он изо всех сил старался загладить свою вину за то, что втер ей эту диету, будь она неладна. – Я раздобуду ноты, вы разучите слова и движения, и «Шелковинки» снова на сцене!

Потом они все вместе отправились в город глазеть на витрины, совсем как прежде. Тетя Ли от сердца оторвала для них льняной материи в клетку, и тетя Сью сшила костюмы.

Джой вернулась на Дивижн-стрит. Эсма была рада, что все гости наконец отчалили, но Джой будет ей не хватать. Под ее руководством та научилась печь превосходные бисквиты и кексы.

– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – неустанно повторяла она.

Джой пошла в церковь полюбоваться, как Синтия со своим полицейским идут к алтарю. Длинные черные волосы она забрала в хвост, надела новое бело-голубое платье в талию, отделанное кружевом, и свои первые туфли на каблуках. Конни, как обычно, была в синих джинсах.

У входа стояли и девочки из школы Мур-бэнк. Они робко поприветствовали Джой при ее появлении.

– Ничего себе! Джой Уинстэнли, ты ли это? Как ты похудела! Мы слышали, что ты болела. Отличное платье!.. Это «Мери Квейнт»? Выглядишь точно модель. Откуда у тебя выкройка?

Конни шагнула в сторону, не желая мешать их болтовне. Жизнь еще заставит Джой попрыгать через барьеры, но жирной уродиной ее уже никто не назовет, подумала Конни. Ей хотелось из заднего ряда наблюдать за тем, как новая Джой заново приходит в мир. Если болезнь приносит такие плоды, то можно и потерпеть, но вот сама Конни – вечно голодная и обожает вкусно поесть… А Джой не нужен и крем для загара. Кожа у нее оливковая, блестящая, и выглядит она такой уверенной в себе! Для Конни же смотреться в зеркало стало сущим мучением в последние дни. Одни только прыщики, веснушки и тощие ноги… Хорошо еще, одежда не слишком ее интересует. Если послушать трескотню Розы и Джой, можно подумать, весь мир только тем и живет, что же сегодня надели поп-звезды, усмехнулась Конни.

Сама она мечтала о синих джинсах на молнии спереди, и Невилл откопал для нее в магазине такие – они как раз оказались по ее длинным ногам. В свободное от школы время эти джинсы плюс бесформенный свитер сверху стали для нее некой формой. Как же ненавидела Конни свои тощие ноги!

Джой вернулась домой, и как же это прекрасно! Теперь не надо так о ней беспокоиться, и можно сосредоточиться на экзаменах. Джой пустилась в голодовку искренне, без корыстного расчета, разве что получила повышенное внимание и новые наряды, но все это едва не обернулось непоправимым… Конни молилась, чтобы Джой никогда больше не думала ни о чем подобном.

По залу аэропорта носились дети со всей энергией, на какую способны лишь дети, вдруг выпущенные на волю. Конни смотрела на них с завистью. Так трудно сдерживать себя, пока сидишь тут и то и дело вглядываешься в табло прилетов, а там никакой новой информации!

Если бы молодость знала, если бы старость могла, говорит народ…

Невинность ее детских лет обернулась высокомерием в юные годы, когда она считала, что знает всё лучше всех. С возвращением Джой «Шелковинки» выигрывали конкурс за конкурсом, а Джой, такая хрупкая, неизменно вызывала восторг публики – в своих канканистых юбках, всегда более пышных и накрахмаленных куда лучше, чем юбки Конни. Эти словно обернутые в капрон мечты о превращении в поп-звезд – в присутствии Розы, на первом плане распевающей песни, – одолевали их недолго, но послужили своей цели: вернули Джой к жизни.

Конни, впрочем, и без того увлекалась музыкой, с легкостью, удивительной для нее самой, овладевая гитарными аккордами. От мамы она узнала, что ее дед Костас был одним из лучших игроков на лютне в провинции Апокоронас на Крите.

Как же мало она знала о той ветви своей семьи, а мама была настолько скрытна, что чуть ли не напрямую вредила, когда Конни пыталась разузнать что-то еще. Но путей много, а Конни была любопытной.

Даже – хитрой, и это ее погубило…

Иногда лучше не знать чего-то, пока кто-то не захочет сам тебе это рассказать. Лучше не поднимать осадок со дна кувшина, мало ли что всплывет…

В классе у Конни только и разговоров было, что о предстоящей поездке всей школой в Австрию. Сначала – тур по маленьким городкам Франции и Швейцарии, потом через Женевское озеро к озеру Констанц в австрийском Брегенце. Они увидят замки в долине Луары, ледники Швейцарии, соборы Руана, Шартра, Тура и Брюсселя; на карте Европы открывалось столько новых названий, что по вечерам Конни от возбуждения едва могла уснуть.

– Мама, я просто не могу не поехать! Я так хочу увидеть другие страны, посмотреть на Европу! Ты ведь не против? Я могу поехать? – умоляла она.