– А другие столбы? – спросил бегемот.

– Что другие столбы?

– Почему они не падают? – логично осведомился бегемот. – Их-то никто не держит.

– Верно, никто не держит, – сказал Лева. – Однако видишь ли, в чем дело… Это особо подозрительный и опасный столб. Он в розыске. Я его сразу узнал.

– Правда? – удивленно спросил бегемот.

– Зуб даю, – сказал Лева и сразу же добавил: – Фигурально выражаясь.

А то кто их знает, этих галлюцинаторных бегемотов. Еще полезет в рот со своими… пальцами.

– Хм, – сказал бегемот. – Выглядит он довольно устойчиво.

– Внешность обманчива, – заговорщически прошептал Лева. – Вот ты, например, знаешь, каким я тебя вижу?

– Каким?

– Как бегемота в тельняшке, бескозырке и со светящейся наколкой.

– Но я такой и есть.

– Нет, – убежденно сказал Лева и попытался помахать перед рожей бегемота указательным пальцем. Но для этого пришлось бы одной рукой отпустить столб, и он передумал. – На самом деле ты не такой.

– А какой? – недоуменно спросил бегемот.

– Никакой, – сказал Лева. – На самом деле ты – глюк.

– Не глюк.

– Глюк.

– Не глюк.

– Глюк.

– Не глюк.

– Слушай, – сказал Лева. – Ты вообще понимаешь, как глупо я выгляжу со стороны? Стою ночью посреди улицы, держу очень опасный и подозрительный столб и спорю с собственным глюком, который имеет наглость утверждать, что он не глюк.

– Но я на самом деле не глюк.

– Ага, – сказал Лева. – На самом деле ты бегемот.

– Ну можно и так сказать, – несколько неуверенно сказал бегемот. Лева ухватился за эту его неуверенность и попер в атаку:

– Бегемот в тельняшке?

– Да.

– И бескозырке?

– Точно.

– С наколкой?

– Совершенно верно.

– И ты сидишь в кузове фургона и разговариваешь со мной на чистом русском языке?

– Но именно это и происходит.

– А откуда ты знаешь чистый русский язык?

– Выучил.

– За то, что им Ленин разговаривал?

– Кем?

– Языком.

– Ленин?

– Да.

– Нет.

– Тогда зачем?

– Потому что так принято, – пояснил бегемот. – По крайней мере, так принято у высокоцивилизованных существ. Я имею в виду, если тебе что-то надо от другого существа, разговаривай с ним на его языке. Было бы очень невежливо заставлять тебя учить наш.

– Ваш – это бегемотский?

– Гиптианский.

– Знаешь что?

– Что?

– Ты – самая логичная галлюцинация из всех, что у меня бывали прежде. Я имею в виду не то, чтобы у меня вас особо много было, но ты – просто супер. Даже трезветь жалко.

– Так ты нетрезв? – удивился бегемот.

– А что, незаметно?

– Я не специалист по наркологическим отравлениям у приматов, – сказал бегемот.

– Трезвые люди с бегемотами не разговаривают, – сказал Лева. – Они их даже не видят.

– Вот как? – удивился бегемот.

– Ну разве что в зоопарке. – Кривить душой Лева не стал.

– Странно, – сказал бегемот. – Скажи, брателло, а ты вообще адекватен?

– Вообще – адекватен, – честно признал Лева. – Сейчас – вряд ли. Адекватные люди с бегемотами по ночам не разговаривают. Они по ночам спят.

– Едва ли это определение адекватности.

– А ты меня приматом обозвал, – вдруг вспомнил Лева.

– А ты и есть примат.

– А ты – гиппопотам африканский.

– Насчет африканского – это вопрос спорный, – сказал бегемот. – Так ты едешь или нет?

– Но остался ведь еще один нерешенный вопрос. – В своем алкогольно-наркотическом бреду Лева был чертовски последователен.

– Какой?

– Вопрос со столбами.

– Ах, со столбами, – зловеще проговорил бегемот. – Значит, ты у нас – большой любитель столбов?

– Да, – гордо подтвердил Лева.

– Тогда как ты отреагируешь вот на это? – С подозрительной для чело… бегемота такой комплекции скоростью глюк выхватил из-под тельняшки какой-то небольшой приборчик, практически исчезнувший в мощной передней лапе, и направил его на соседний столб. На тот, который никто не держал.

Лева посмотрел. Со столбом происходило что-то странное. Сначала он начал раскачиваться, как тонкая рябина при десятибалльном ветре, поскрипывая арматурой и роняя на землю бетонные крошки, а потом вдруг резко дернулся и застыл в весьма нетипичной для фонарного столба позе. Завязанный узлом.

Но что было самое интересное, провода не были оборваны, и тусклая лампочка продолжала гореть.

– Если ты со мной не поедешь, – сказал бегемот, – такое будет с каждым столбом на этой улице.

– Ну, если ты так вопрос ставишь, – пробормотал Лева. Его интересовал сейчас только один вопрос. Что бывает с людьми, которые ездят на машинах, вызванных собственными галлюцинациями. И приходивший на ум ответ Леве не нравился. Обычно они приезжают в дурдом.

– Ну, – поторопил бегемот.

– Не запряг, – по привычке отозвался Лева. – Так и быть, прокачусь. Только можно я вперед сяду?

В этом вопросе таился глубинный смысл.

У Левы уже успело возникнуть подозрение, что он окончательно слетел с катушек. И если привидевшийся ему этой ночью фургон был настоящим, он вполне мог оказаться фургоном «скорой помощи», а уговаривающий его бегемот – несколькими ласковыми санитарами, пытающимися договориться по-хорошему, не прибегая к помощи дубинок, смирительных рубашек и бейсбольных бит. Но в таком случае его ни за что не пустили бы на переднее сиденье.

Кроме того, сидя спереди, он не увидит бегемота в фургоне.

– Не проблема, – сказал бегемот. – Прыгай.

Лева отпустил столб. Столб устоял. Слегка покачиваясь, Лева обошел фургон и потянул на себя пассажирскую дверь.

За рулем микроавтобуса сидела блондинка из «порше». И хотя машина была явно не роскошной и спортивной, разбросанных вокруг денег не наблюдалось, вид у самой блондинки был не более пристойный, чем во время их первой встречи.

– Вот уж торкнуло, так торкнуло, – пробормотал Лева, усаживаясь и захлопывая за собой дверь.

А сзади закрывал дверцы бегемот. Глядя на покореженный столб и бормоча под нос нетипичную для бегемота фразу:

– А вы говорите, культурный шок, культурный шок…

«МК». Из рубрики «Срочно в номер».

Лева проснулся.

Глаза он принципиально не стал открывать: боялся того, что они могут показать его мозгу. Решил сначала прислушаться к ощущениям своего тела.

С телом было что-то не так. Оно возлежало на чем-то мягком и удобном и даже было чем-то укрыто. Оно было раздето. Оно включало в себя две руки, две ноги, голову и все остальное, что и положено включать в себя любому уважающему себя телу. Каждую конечность Лева отчетливо ощущал на своем месте. Лицо и пальцы ног смотрели в одну сторону.

Самые большие проблемы были с главной частью тела – головой. Она не болела, не ныла, не кружилась, по вскрытому черепу не бегали карлики в башмаках со стальными набойками, неизвестные кузнецы не долбили молотами. А должны были. Судя по тому, сколько было выпито и выкурено вчера. Судя по тому, что ночью он разговаривал с бегемотом в тельняшке, бескозырке и с наколкой и что сюда его привезла полуодетая девица, удравшая из «Плейбоя». Воспоминания были свежими и отчетливыми, словно они действительно БЫЛИ. Раньше с глюками такого не происходило.

Стоп, сказал Лева. А куда это «сюда»?

Но для того чтобы выяснить ответ на этот вопрос, надо было открыть глаза, а Лева предвидел, что ему может не понравиться то, что он увидит. И он решил потянуть сладостный момент незнания еще хоть немного.