У Фрейберга были самые мизерные шансы на то, что его подберут свои в необъятном просторе черной воды, и к тому же его сводило судорогой. Но он содрогался от мысли стать военнопленным, и он вернулся назад в море и поплыл в темноту. Он не утонул. Когда он был в полумиле от берега, команда катера разглядела в волнах его смазанное маслом коричневое тело. Его подняли на борт и вернули к жизни.

Наконец, среди всех этих не поддающихся учету вещей остается сложная природа самого поля сражения. Гамильтон, естественно, пытался провести разведку полуострова заранее. Некоторых из его старших офицеров доставляли на берег на эсминце для изучения песчаных берегов и скал, один или двое из них летали над этими местами, были еще и фотоснимки Самсона. Но ни одна из этих мер не смогла дать реальное представление о трудностях местности, а карты, которыми снабдили офицеров, были неполными, если не просто неточными. В южном десанте у Седд-эль-Бар на мысе Хеллес, по крайней мере, была какая-то ориентировка по материалам моряков, которые выходили на берег во время морских бомбардировок в феврале и марте. Но район Габа-Тепе, где предстояло высадиться АНЗАК, был незакартирован и почти полностью неизвестен. К тому же это была самая дикая часть полуострова.

Со стороны Чунук-Баир безнадежный лабиринт покрытых кустарником хребтов почти отвесно спускается в море, а некоторые ущелья настолько круты, что на их склонах ничто не растет. Местность не имеет общего характера, высохшие ручьи резко меняют направление и заканчиваются в стенах гравия, каждый скалистый гребень ведет к другому клубку холмов и бесформенных долин. Даже при наличии карты глаз быстро устает, по самой натуре их бесконечного несоответствия очертания размываются, а все формы становятся одной, как частицы разрезанной картинки-головоломки. Также в этой сцене есть нечто ненужное и унылое, кажется, что она превратилась в пустырь без какой-либо цели или плана природы.

Турки не устраивали оборону в этой части побережья, потому что было немыслимым, чтобы враг высадился в этом месте или, высадившись, смог бы сражаться на такой трудной местности. Однако сразу к югу есть хороший участок. Он тянется на одну или две мили в мелком изгибе мыса Габа-Тепе, а местность в глубине куда меньше пересеченная. Тут турки разместили часть пехотного батальона. Это не такая уж большая сила, но они хорошо окопались, и с Габа-Тепе солдаты покрывали огнем большую часть берега.

И вот на этот берег Гамильтон рано утром 25 апреля направил свою первую атаку для завоевания полуострова.

Вскоре после 2.00 ночи три линкора, «Куин» (не путать с «Куин Элизабет»), «Принц оф Уэлс» и «Лондон», достигли своих намеченных мест возле Габа-Тепе и остановились для спуска своих лодок. 1500 австралийцев, уходившие в первую атаку, спокойно собрались на палубе. В последний раз выпили горячий кофе и с тяжелыми ранцами за спиной и винтовками за плечами спустились по лестницам в темноту. Пока их буксировали к берегу, они сидели в лодках, плотно прижавшись друг к другу, не куря и не разговаривая. Вот уже видно впереди на горизонте темное пятно скал, а за ними, отражаясь в небе, вспышки турецких прожекторов, обшаривающих Дарданеллы по другую сторону полуострова.

В 4.00, когда до берега оставалось еще 2500 метров, буксиры отдали канаты, черные контуры линкоров медленно удалялись за кормой, а линия катеров, чьи двигатели работали неестественно громко, двинулась с лодками к берегу. По-прежнему там не было видно признаков жизни. Однажды сигнальщик крикнул: «Вижу свет справа по борту!» Но это была всего лишь яркая звезда, и по-прежнему ни звука, кроме рокота моторов катеров да медленных ударов волн о скалы. Когда они были в двухстах — трехстах метрах от берега, катера, в свою очередь, отдали канаты, и десантники взялись за весла. Близился рассвет.

Десантники находились в лодках уже в течение нескольких часов, их конечности одеревенели, и их сводило судорогой, а напряжение ожидания становилось невыносимым. Казалось немыслимым, что их все еще не заметили. Вдруг со скал взлетела в небо ракета, а за ней последовал лихорадочный ружейный огонь. Наступил наконец момент, к которому они столько готовились: солдаты выпрыгнули из лодок и побрели последние пятьдесят метров к берегу. Несколько человек было ранено, немногих утянуло под весом их ранцев, и они утонули, но остальные доковыляли до берега. К ним сверху неслась группа турок. Организовав неровную линию, со своим глупым кличем «Имши Ялла!» солдаты доминиона примкнули штыки и пошли в наступление. Через несколько минут противостоявший им противник побросал винтовки и ударился в бегство. Началась легенда АНЗАК.

И тут вдруг все пошло не так. Солдатам было сказано, что берег будет ровный и легкий для продвижения на первых ста метрах от берега. Вместо этого перед ними возник неизвестный утес, и, пока они взбирались вверх, цепляясь за корни и булыжники, выбивая каблуками опору в камнях, сверху на них лился интенсивный огонь с вышележащих высот. Скоро воздух наполнился криками и стонами. Люди срывались и падали в овраги, из которых не было выхода. Те, кто добрался до первых высот, продолжали атаковать врага и быстро заблудились, а те, кто шел вслед за ними, не знали, куда идти, и пошли своей дорогой в других направлениях. Офицеры потеряли связь со своими подразделениями, группы безнадежно перемешались, и сигналы вообще потеряли смысл.

С восходом солнца стала видна картина, которую никак не планировал ни Гамильтон, ни кто-то другой. На площади в несколько тысяч квадратных метров продолжалось несколько стычек. Небольшие группы австралийцев проникли вглубь на одну милю и более, но большинство остальных было приковано к берегу, где они спотыкались между камнями и колючими кустами в оврагах. Каждому было ясно, что высадка на Габа-Тепе не состоялась вообще. В темноте неизвестное течение отнесло лодки примерно на милю к северу от намеченного места, и сейчас они находились посреди лунного ландшафта на гребне Сари-Баир.

Ситуация была столь же запутанной для турок, как и для войск доминиона. У них не было никаких планов отражения такого вида атаки. С плато Габа-Тепе они все еще господствовали над побережьем и отбрасывали всех австралийцев, пытавшихся прорваться туда, но небольшая бухта, в которой лодки имели шанс причалить, была вне их огневого сектора и частично закрыта выступающими скалами с вышележащих высот. На этих холмах тоже вообще не была организована оборона, и в основном вопрос состоял в том, как далеко и как быстро смогут продвинуться войска АНЗАК на этой коварной поверхности, — и в некоторых случаях они действительно продвинулись очень далеко и быстро. К 7.00 одному молодому офицеру и двум скаутам удалось взобраться на первые три хребта на побережье, и они смогли обозревать спокойные воды Нэрроуз — цель всего наступления — лишь в трех с половиной милях от себя. Другая группа была на полпути от господствующего над местностью Чунук-Баира. К 8.00 на берег высадились 8000 человек, и, хотя кругом царила неразбериха, было ясно, что во многих местах турки бегут. Страх темноты и страх обстрела впервые был преодолен, и в войсках АНЗАК распространилось чувство облегчения. Офицеры стали собирать войска для более осмысленного продвижения вперед.

И в этот момент появился Мустафа Кемаль. Имеется собственный рассказ Кемаля об этом дне, и нет причин сомневаться в его фактах, поскольку они подтверждаются другими людьми. С рассвета он стоял в ожидании со своей резервной дивизией в Богали по соседству с Нэрроуз и только в 6.30 получил приказ послать один батальон для отражения атаки АНЗАК. Переход из Богали был медленным и тяжелым, потому что турки сами не были знакомы с этой местностью. Два проводника, которых послали вперед, пропали, и сам Кемаль с маленьким компасом и картой нашел дорогу к гребню Сари-Баир. Оттуда он посмотрел вниз и увидел боевые корабли и транспорты на море под собой, но из сражения среди неровных холмов он не мог ничего понять. Его войска утомились после долгого перехода, и он отдал приказ отдыхать, а в это время сам в сопровождении двух-трех офицеров отправился пешком в поисках места для лучшего обзора. Дойдя до склонов Чунук-Баира, они натолкнулись на группу турецких солдат, явно бегущих от противника. Кемаль крикнул им, чтобы остановились, и спросил, почему они бегут. «Господин, там враг!» Солдаты показывали вниз на подножие холма, и в этот момент из кустов появилось подразделение австралийцев. Кемаль был куда ближе к ним, чем его батальон, и он приказал перепуганным солдатам остановиться и стрелять. Когда те заявили, что не имеют патронов, он заставил их примкнуть штыки и лечь в линию на землю. Видя это, австралийцы начали тоже укрываться, и, пока они колебались, Мустафа послал своего вестового бегом назад за своим батальоном, который стоял в ожидании вне видимости по другую сторону хребта.