Очевидно, в гостинице знали об их приезде, и пребывание здесь тоже было спланировано. Улыбающийся мальчик-посыльный, приведя их в номер, отказался принять предложенный Патом доллар. Номер состоял из приемной, обставленной антикварной мебелью времен Регентства; гостиной с софой и баром и огромной угловой спальней. Обе основные комнаты выходили окнами на Центр-парк и Пятую улицу.

– Ох, это потрясающе, – воскликнула Конни.

– Ого, этот номер, должно быть, обходится в сто – сто пятьдесят долларов в сутки, – предположил Пат.

– Ладно, это ведь наш медовый месяц, а за него уже все уплачено, – сказала Конни, садясь к туалетному столику, чтобы снять широкополую соломенную шляпу и поправить перед зеркалом непокорные черные кудри.

Блузка Констанцы была сшита из тонкого, почти прозрачного шелка. Сквозь нее Пат увидел кружевное комбине и бретельки бюстгальтера. Он подошел к туалетному столику, встал позади нее, обнял, нежно поцеловал в ухо и взял ее груди в обе руки.

Констанца, счастливо улыбаясь, прислонилась к нему спиной, запустила руки в его волосы и притянула его лицо к своему. Он поднял ее на ноги и прижался губами к ее открытому жаждущему рту. Она тяжело повисла на его руках. Казалось, от страсти их поцелуя у нее подогнулись колени. Кто-то деликатно постучал в дверь, и Пат, вздыхая, подошел ко входу. Это был мальчик-посыльный, катящий перед собой тележку с огромной бутылкой шампанского в серебряном ведерке и роскошным букетом.

– На бутылке есть карточка, сэр. Цветы – подарок гостиницы. Желаем счастья вам обоим.

– Большое спасибо.

На ручке с внутренней стороны двери висела дощечка с надписью "Не беспокоить". Пат перевесил ее на ручку с наружной стороны двери, закрыл и запер на замок внешнюю дверь, а затем сделал то же с дверьми, ведущими в комнаты.

Он снял свой спортивный полотняный пиджак и галстук, бросил их на спинку стула и вернулся к Конни, сидевшей на постели в ожидании его. Они оба скинули обувь и улеглись спинами на атласное пуховое одеяло.

– О Боже, – сказала Конни. – Никогда не думала, что это действительно случится.

– Давай теперь ляжем спать, – предложил Пат.

– Это в середине дня?

– Теперь вовсе не середина дня. Уже почти обеденное время. Не забывай, мы перешли на летнее расписание, – напомнил Пат.

– А ты не хочешь сперва открыть шампанское?

– Сначала кровать, а потом шампанское.

Осторожно одной рукой расстегивая пуговицы на блузке и одновременно нежно целуя ее в шею, мочку уха и тело между шеей и плечом, он заметил, как у нее покраснели уши, а дыхание начало замедляться и стало более глубоким.

Руки Конни сильно прижимались к его спине, ногти впивались в кожу, и они медленно и тихо раздевали друг друга, целуясь, покусывая и поглаживая один другого. На Констанце были красный кружевной лифчик итакие же трусики. Красное белье на фоне розовой кожи тела создавало контраст, который делал Конни фантастически соблазнительной.

Теперь тело Пата было полностью обнажено; его светло-коричневые брюки, небрежно скомканные, вместе с носками и ботинками валялись у кровати. Осторожно, нежно он взял руку Констанцы и положил на свой пульсирующий возбужденный член. Она нерешительно стала поглаживать его. Ее рука была прохладной и слегка влажной, и это прикосновение напоминало касание цветочных лепестков. Пат прошептал Конни на ухо:

– Я столь возбужден, что могу кончить прежде, чем мы займемся любовью.

Не прибегая к ее помощи, он смог расстегнуть застежку красного лифчика и снял его. При этом обнажились ее юные полные груди с маленькими розовыми сосками. С восхищением Пат начал сосать их один за другим. Констанца прижала его голову к своей груди, как будто кормила свое дитя. Свободной рукой он стаскивал красные эластичные трусики. Конни приподнялась, чтобы помочь ему опустить их ниже колен. Волосы в треугольнике между ее ногами, которые он до сих пор ни разу не видел, были мягкими и не очень густыми, как на голове малыша.

– Он прекрасен, – сказал Пат. – Знаешь, ведь я никогда не видел его прежде.

Пат нежно провел пальцами по нежным завиткам волос, достигавшим ее мягкого, вздымавшегося живота. Но как только он приблизил руку к темной щели, все мускулы тела Конни внезапно напряглись.

– В чем дело, дорогая? – спросил Пат.

– Ничего страшного, ничего, просто... ну, ты понимаешь, это нечто новое для меня. Меня никогда никто прежде так не трогал.

– Не беспокойся, Конни, – сказал он, – вот увидишь, все будет прекрасно. Тебе это понравится!

Нежно, осторожно Пат начал снова продвигать палец в потаенную щель. Но как только он достиг влажных внутренних губ влагалища, Конни резко всхлипнула и остановила его руку.

– Пожалуйста, Пат. Не можем ли мы начать с шампанского? Мне кажется, что оно мне поможет. Я знаю, что все будет хорошо, но от новизны ощущений мне как-то не по себе.

Пат сумел обуздать свои чувства. "Я буду рад, если окажусь первым", – подумал он. Допустим, он женился бы на Китти. Один Бог ведает, скольких мужчин познала она. По крайней мере, Констанца – еще невинная девушка.

– Хорошо, милая. Выпьем шампанского.

Констанца встала и накинула длинный, широкий пеньюар, но в таком виде она лишь еще больше разожгла в нем желание. Ради приличия ему пришлось обернуться полотенцем, чтобы прикрыть набухший кусок плоти между ногами. Констанца подошла к окнам и опустила занавески и плотные драпировки, чтобы создать иллюзию ночной темноты.

– Уже почти наступило время обеда, – заметила она.

– Мы позже закажем еду в номер.

Они спокойно сели на край кровати и чокнулись первыми бокалами шампанского.

– Ты должен понимать, – сказала Конни, – я очень сильно люблю тебя и очень сильно хочу тебе отдаться. Пожалуйста, верь мне. Я мечтаю об этом. Даже во сне отдаюсь тебе. Но знаешь ли, я не представляла, как это будет. Во сне все состояло в том, что ты прижимался ко мне, а затем возникало такое прекрасное ощущение!

– В реальной жизни это гораздо лучше, – смеясь, ответил Пат.

После третьего бокала они оба поглупели, их одолела смешливость. Пат стал щекотать Констанцу, и она извивалась от истерического хохота. Затем наконец он прижался к ее телу и стал жадно, истерически целовать ее в губы, груди, живот. И вдруг ощутил, что мускулы ее ног ослабли, а бедра раздвинулись, если и не со страстью, то, по крайней мере, с желанием. Когда он снова просунул руку между ее ног, то ощутил влажность пушистого кустика волос на лобке.

– Лучше возьми в постель полотенце, – сказала Конни.

– А зачем?

– Ну ты же знаешь. Я слышала, что иногда при этом бывает кровотечение...

– Ох, да. Совсем забыл об этом, – ответил Пат и ринулся в ванную за полотенцем.

Когда он возвратился в спальню, то обнаружил, что должен начать все свои заискивания сначала. Прошло не менее получаса, прежде чем ее ноги снова раздвинулись. Когда наконец это произошло, он лег на нее и поспешно принялся проталкивать болезненно вздувшийся член через этот взлелеянный арочный вход в тело невесты. Конни сжалась от боли, когда он проходил это недостаточно готовое и увлажненное отверстие.

– Ты должна помогать мне, – учащенно дыша, сказал Пат. – Должна проследить, чтобы он шел в правильном направлении. Подними ноги кверху.

Она послушно подняла атласные ноги и неохотно руками обхватила его член. Затем сильным толчком он надавил так сильно и быстро, как только смог. Конни вскрикнула, затем обеими руками обхватила его за шею.

– Извини, Пат. Извини, пожалуйста. Я не собиралась кричать. Но это больно. Это просто минутная боль.

Но Пат не ответил, он лежал, тяжело дыша. Он уже кончил. Когда ему удалось восстановить дыхание, он сказал:

– Ты должна понять, Конни, ведь это был первый раз.

– Это было приятно, – ответила Конни. – И я знаю, что позже будет еще лучше.

Она осмотрела полотенце.

– И крови вышло немного, правда?

Пат рассмеялся:

– Нет, конечно, но достаточно. Если бы мы жили в своей старой стране, то должны были бы показать его гостям.