Молчит солдат, голову опустил.

А в двери уж соседи вваливаются, поздравляют с прибытием, руки протягивают...

А на воле солнце жарит, ветер разыгрался, тучи майские собираются. Ох, и ухнет над землей!..

1979 г.

В начало

Когда мне невмочь пересилить беду, 

когда подступает отчаянье, 

я в синий троллейбус сажусь на ходу, 

последний, случайный...

Из песни Булата Окуджавы.

В нашем тихом небольшом посёлке не ходят троллейбусы. И когда вместе с темнотой ко мне каждый вечер подступает тоска, мне некуда бежать...

На террасе, где я сплю летом, ясно слышны сплетни лягушек, расселившихся по прудам, грохот и гудки поездов, проносящихся мимо нашей станции и заставляющих подрагивать полы и стены дома, редкий отдалённый лай и оглушающе звонкий полуночный крик петуха, который орёт за перегородкой, вцепившись спросонья в свой насест крепкими ногами, и которому вторят, передавая эстафету дальше, соседские горлодёры.

Я лежу и слушаю ночные шумы. В открытую настежь дверь вливается тёплый воздух, настоенный на нагретой за день земле, травах и чистой воде нашей невеликой речки Кудрявки. Прошлым летом в одну из таких же щедрых на тепло ночей мне вздумалось искупаться.

Миновав с десяток проулков, я вышел к реке, перегороженной на одном из своих многочисленных поворотов плотиной. Плеск воды, набирающей скорость на водосбросе и падающей с размаху на камни, крал у ночи её размеренные неспешные звуки.

Перейдя по серым доскам плотины, настеленным на бетонные быки, на другой берег, я оказался среди невысоких с плотной кроной деревьев. Бросив под одним из них рубашку, брюки и трусы, я осторожно начал спускаться по крутому откосу и, вдруг споткнувшись, неловко плюхнулся в воду. В первое мгновенье она показалась мне холодной. Но с каждой секундой тело всё больше сживалось с нею и становилось бодрым и упругим. Доплыв до бетонных выступов, я попытался влезть на плотину, но ноги срывались с осклизлых деревянных шлюзов и сделать это мне не удалось.

Перебирая руками по шероховатой поверхности дамбы, я пошёл навстречу течению. И вдруг увидел на противоложном берегу, откуда недавно перешёл на эту сторону, маленькую фигурку. Это была девушка.

Она вышла из того же проулка, что и я, и остановилась на песчаном берегу. Оглянувшись по сторонам, но не замечая меня, девушка нагнулась и постелила полотенце, висевшее до этого у неё на шее, на утоптанный песок. Сбросив на него свой халатик, она выпрямилась и вновь огляделась. Монотонно шумела вода у плотины, легко подрагивали листья на тёплом ночном ветерке. Быстро стянув свой сплошной купальник и засветившись незагорелой кожей, она с ходу бросила его на полотенце и подбежала к самой кромке воды. Тут она приостановилась и осторожно вошла в воду по отлогому дну.

Весь сжавшись, я не знал, как мне поступить. А ночная купальщица, уверенная в своём одиночестве, уже плыла тем временем к плотине прямо на меня. Застигнутый врасплох, я метнулся к своему берегу, подняв веер брызг. Девушка, испуганно и громко ойкнув, выбросила перед собой руки и тут же погрузилась с головой под воду. Вынырнув, она закашлялась, замахала руками и вновь ушла под пузырившуюся поверхность реки. Я бросился к ней и, поймав под водой отчаянно бившиеся руки, подтащил её к берегу и посадил на ступенчатое дно.

Переведя дыхание, она вдруг вскочила, но, оказавшись в воде только по пояс, резко села, обхватив груди руками, и отодвинулась от меня.

- Кто Вы? Как вам не стыдно? Отойдите от меня! - она кричала, переживая страх и не совсем, видимо, соображая, что же она произносит. Меж тем мы оба сидели по горло в воде.

- Извините, девушка, я этого не хотел, так получилось. Я тоже купался... - я не знал, что сказать.

- Вы противный! Вы это нарочно! Уйдите от меня! Я не могу!.. - она заплакала.

- Куда же я уйду?.. Я в таком же положении, что и Вы.

- Вы ещё смеете говорить о моём положении?!

- Я просто хотел сказать... я так же, как и Вы, ни во что не одет. Ну успокойтесь!

- Правда? - она вдруг действительно стала успокаиваться, преодолев истерику, но продолжая прерывисто дышать и всхлипывать.

- Зачем Вы это сделали? - спросила она, совсем успокоившись, но насторожённо глядя на меня.

- Я ничего не делал, я купался тут, а Вы так подошли и... всё получилось так быстро...

- И Вы видели меня на берегу?

- Нет, - соврал я, - только когда Вы уже плыли в мою сторону.

- Откуда же Вы знаете, как я подошла?

Я помолчал и раздосадованно сказал:"Девушка, честное слово, я не хотел, я сам испугался!.."

- Ну ладно. Что ж нам теперь делать? - она была уже спокойна.

- Не знаю.

- Давайте отвернёмся друг от друга и оденемся. Только честно! Где ваша одежда?

- Вот тут, под деревом.

- Это нечестно! У меня всё на другом берегу, а там нет ни одного дерева.

- А если... закройте глаза!

- Зачем? Что Вы хотите?

- Мне надо выйти на берег.

- А Вы... - но она не договорила, замолчав на мгновенье, затем закрыла глаза и отвернулась.

Я выскочил на берег с такой быстротой, на какую был только способен. В мгновение ока натянув свою амуницию, я помчался через плотину на другой берег и, подхватив её вещи, галопом вернулся обратно.

- Вот, - проговорил я, - одевайтесь.

Я стоял и смотрел на неё.

- Что ж Вы смотрите? Отойдите же куда-нибудь!

Я сообразил, наконец, каким глупцом выгляжу со своей невольной добродушной улыбкой, и поспешно отошёл.

- Ну вот. Я готова. - послышался скоро её голос.

Я повернулся. В сумраке белело её лицо, светились открытые коротким халатиком ноги.

- Можно я Вас провожу? - неожиданно для самого себя произнёс я, приблизившись к ней.

- Можно, - она засмеялась, - теперь можно даже узнать, как меня зовут.

- Как? - я был сбит с толку и говорил первое, что приходило в голову.

- Наташа. А Вы, наверное, топитель и спаситель в одном лице?

- Нет, я - Сергей.

- Так пойдёмте, Сергей, здесь нам больше нечего делать.

Мы шли по тихим переулкам, дышавшим теплом, и Наташа, смеясь, рассказывала мне, как она испугалась в первое мгновение. Я постепенно приходил в себя, смеялся в ответ и тоже пытался рассказывать ей о своих нелепых страхах.

Так мы добрались до станции, освещённой несколькими яркими лампочками. Перрон был пуст. Наташа остановилась.

- Не провожайте меня дальше. Тут уже близко.

- Но почему? Я тоже живу рядом...

- Не надо.

- Хорошо. А можно увидеть Вас завтра?

Она посмотрела на безлюдный перрон, потом повернулась ко мне.

- Я завтра пойду в кино с соседкой, если хотите, приходите тоже.

- Да, я обязательно приду.

- До свидания.

Она пошла быстрым шагом. Я стоял и смотрел ей вслед.

На следующий день я пришёл в кинотеатр за час до начала сеанса. Ещё никого не было. Люди стали подходить, когда я закуривал третью сигарету. Я стоял за колонной и всматривался во всех проходящих. Сумерки ещё не спускались, стояли долгие июньские дни. Изредка мимо клуба по разбитой грунтовой дороге проходили машины, и пыль, поднятая ими, долго висела в воздухе. У меня дрожали руки, когда я прикуривал - не помню какую по счёту - сигарету.

Наташу я увидел неожиданно, подняв голову от прикрытой руками горящей спички. И тут же инстинктивно спрятался за колонну. Наташа шла под руку с какой-то женщиной лет тридцати. Входя в двери клуба, она оглянулась по сторонам. Я почему-то опять сдвинулся за широкий каменный столб колонны.

В зал я вошёл после того, как погасили свет. И не дождавшись конца фильма, снова оказался за колонной. Вскоре сеанс окончился, и в двери стали вываливаться кучки оживлённых, смеющихся и разговаривающих зрителей. Было уже темно. Я боялся пропустить Наташу, но заметил её сразу. Выходя, она споткнулась о каменный порожек и, ухватившись обеими руками за свою подругу, видимо, её соседку, рассмеялась.