— Давай поговорим о будущих выгодах взамен прошедших потерь, — предложил тифлинг.

Смех Миража эхом отразился от всего вокруг, будто бы у него не было точки происхождения. Лишь летая свободно в воздухе — и было ли это вообще слышимым, удивился он? Может она передавала свой смех телепатически?

Эффрон снова посмотрел вниз, пытаясь найти точку опоры для разговора с этим чрезмерно надоедливым товарищем.

Много времени прошло, прежде чем ее смех утих, и еще больше времени прошло в тишине.

— Расскажи мне тогда о них, — наконец предложила Мираж.

— Какую славу можем мы снискать, если вернем меч? — хитро спросил Эффрон.

— Я не ищу славы. Слава влечет за собой известность, известность влечет зависть, а зависть приносит опасность. Ты, наверное, хотел сказать, какую славу можешь найти ты сам?

— Пусть будет так, — сказал Эффрон. — И какие сокровища можешь найти ты.

— Это более интересный вопрос.

— Пятьсот золотых, — заявил Эффрон.

Мираж — изображение Миража — не выглядела очень заинтересованной.

— За нетерезский клинок, такой могучий, как Коготь? — осмеяла она.

— Ты его не создаешь, а лишь возвращаешь обратно.

— Ты забыл, что я уже имела дело с этой троицей воинов прежде, — сказала она. — С могучими союзниками на моей стороне, некоторые из которых теперь мертвы, и ни один из выживших не захочет столкнуться лицом к лицу с этими тремя снова. И ты ожидаешь, что я сделаю это одна, да еще и за такую ничтожную сумму?

— Не одна против троих, — поправил Эффрон. — Тебе нужно встретиться всего лишь с одним.

— Они все грозные!

— Несмотря на то, что меня радует видеть твой страх, я не прошу тебя сражаться. Ни против троих, ни против одного.

— Просто стащить разумный меч? — снова ее тон был скептическим, что имело смысл, учитывая подобное задание.

— Просто совершить сделку, — поправил Эффрон.

Он полез в свой карман и достал маленькую светящуюся клетку из чистой магической энергии, которая умещалась на его ладони. В ней было заключено миниатюрное подобие пантеры, которую довелось видеть Миражу прежде, как раз до того, как она сбежала с поля боя в лесу.

— Нет, не подобие, — вслух сказала Мираж, и наклонилась, чтобы получше рассмотреть живое существо, пойманное в силовую клетку, — и в тот момент Эффрон понял, что это была и в правду Мираж, а не ее изображение.

— Великолепно, — прошептала она.

— Ты не можешь владеть ею.

— Лучше ею, чем мечом, я полагаю!

— Да, за исключением того, что она не поддается приручению, — объяснил Эффрон.

— Ты еще совсем молод и неопытен, чтобы заявлять это столь определенно.

— Так сказал Дрейго Проворный.

Упоминание о великом колдуне заставило Миража немедленно выпрямиться и тяжело уставиться, но не на Гвенвивар, а на Эффрона.

— Ты пришел ко мне с одобрения Дрейго Проворного?

— По его настойчивому требованию и с его платой.

Мираж тяжело сглотнула, вся видимость уверенности этой трюкачки испарилось.

— Почему ты мне раньше не сказал это, когда впервые вступил со мной в контакт?

— Пятьсот золотых монет, — назначил Эффрон.

Мираж исчезла, потом появилась вновь рядом с ним, и он подозревал, что на этот раз это была опять иллюзия, что и было подтверждено, когда ее голос донесся с другой стороны, хотя Эффрон лицом повернулся к ее изображению.

— Сторговать пантеру обратно дроу в обмен на меч?

Эффрон кивнул.

— Херцго Алегни уже выслал своих охотников за клинком, — пояснила Мираж.

Снова Эффрон кивнул, так как он знал об отбытии Алегни в Лес Невервинтер с отрядом шадовар. Однако он тоже не был в этом заинтересован. Алегни накануне сказал ему, что они только что взяли след. Херцго Алегни не был глупцом, и после поражения, которое он понес на своем вожделенном мосту, а также испытав разочарование от предательства Артемиса Энтрери, он не скоро будет так же рисковать в том, что касается Далии и ее отряда — по крайней мере, пока не завладеет Когтем Харона. Несколько человек, включая Дрейго Проворного, предупредили Алегни, что оружие вряд ли скоро простит ему его неудачу и даже может перейти на сторону Артемиса Энтрери против него.

Может ли Коготь контролировать Алегни тем же способом, каким он изводил человека, известного как Баррабус Серый?

Мысль не показалась Эффрону забавной, как он того ожидал, и колдун быстро оттолкнул ее прочь, возвращая свой взор в текущее время и место.

— Друзья дроу могут не оценить подобный обмен, особенно бывший раб лорда Алегни, — заметила Мираж.

— Если бы я думал, что они согласятся, я бы пошел к ним сам, — ответил Эффрон. — Ты достаточно умна, чтобы найти способ и убраться оттуда, если это понадобится.

Мираж, или, по крайней мере, ее изображение, казалось заинтригованной. Эффрон и остальные всегда думали, что текущие выражения и позы иллюзии соответствовали хозяйке, хотя, разумеется, никто точно этого не знал. Прошло много времени, пока она обдумывала информацию, а затем сказала:

— Одна тысяча золотых, если я вернусь с мечом.

— Дрейго Проворный… — начал отвечать Эффрон.

— Пять сотен от него и пять сотен от Херцго Алегни, — прервала его Мираж. — Эта драгоценность все же для него, разве нет?

Эффрон не моргал.

— Или ты думал, что эта разница от него для тебя? — хитро спросила Мираж.

— У меня нет тяги к монетам.

— Тогда ты и вправду глупец.

— Пусть будет так.

— Пусть будет так? Что ты дурак, или что ты согласен на мои условия?

— Одна тысяча золотых.

— И пятьсот, если я вернусь без него, за мои хлопоты.

— Нет.

Изображение Миража стало расплывчатым.

— Сто, — быстро сказал Эффрон, усердно, но тщетно, пытаясь изгнать отчаяние прочь из своего голоса. — Если ты вернешься с пантерой.

Изображение Миража вновь появилось.

— Если ты потеряешь пантеру, но не возвратишь меч, тогда ты получишь не золото, а гнев Дрейго Проворного.

— А если принесу обратно и то, и другое? — спросила она.

— Гнев Дрейго Проворного, которому не нужен конфликт с этим или любым другим дроу, — сказал Эффрон. — Соверши сделку.

— Ах, вездесущий гнев Дрейго Проворного, — сказала Мираж. — Кажется, ты добавил порцию опасности в сделку, — ее изображение неожиданно выхватило клетку из рук Эффрона, но она не появилась в руке изображения, а просто исчезла. — Как тогда я могу сказать «нет»?

Эффрон кивнул и наблюдал за вновь исчезающим в никуда изображением, после чего осознал, что остался один.

Он собрал свои мысли, всегда разбросанные после подобных сделок с этим раздражающим созданием, и удалился, надеясь, что Херцго Алегни не завладеет мечом первым.

Благодаря Эффрону, Коготь Харона был не призом. Он достанет и использует его для помощи Херцго Алегни в достижении настоящей победы, которую он и воин-тифлинг жаждали больше всего: Леди Далия, беспомощная перед ними, опозоренная, ответит за свои преступления.

Дриззт До’Урден сидел на изгибе толстой ветки, прижавшись вплотную к стволу огромного дерева, пытаясь стать как можно незаметнее. Он обернул свой изорванный зелёный плащ вокруг себя настолько туго, насколько это было возможно, и сделал себе заметку, что надо будет сменить это одеяние как можно скорее, возможно, на какой— Нибудь эльфийский плащ или другой пивафви дроу, если он найдет способ достать такой.

Эти мысли увели его в прошлое к моменту, когда он в последний раз видел Джарлаксла, когда дроу прыгнул с края пропасти исконного за Атрогейтом, чтобы быть уничтоженным последующим извержением богоподобного чудовища.

Дриззт закрыл глаза и заставил себя забыть об этом. Слишком много вопросов сопровождали мысли о Джарлаксле, как и об Энтрери. Слишком много противоречий и слишком много оправданий. Мир был намного проще в черно-белых цветах, и эти двое, особенно и в большей степени Джарлаксл, внесли области тени во взгляды Дриззта на мир, каким он должен быть.