– Ох, смотрите, худые святоши кормиться пришли! – Загорланил хозяин таверны Мэдди, едва Стижиан переступил порог. Того всегда умиляло это выражение, ведь несмотря на отсутствие у него пивного пуза, назвать монаха худым было трудно: сплошные мышцы. – Вам, сударь, как всегда? Жареное, без гарнира и в двойном размере?

– О нет, мне сегодня один кусочек и с гарниром. – Стижиан подошел к стойке и пожал маленькую пухлую руку Мэдди, который тут же, щелкнув пальцем, убежал на кухню, и монах ему больше ничего сказать не успел.

Внутри помещение казалось куда большим и просторным, нежели выглядело с улицы: круглые деревянные столики с круглыми стульями, несколько пивных стоек, стоящих в ряд от входной двери. Людей не было вовсе, и не мудрено, сейчас всего-то полдевятого утра, и Стижиан смог занять свое любимое место – в дальнем углу комнаты, что за дверью на кухню. Та всегда была нараспашку, так что перекрывала собой свет огромной люстры, висевшей под потолком, и скрывала человека, сидевшего за этим столиком. В первые несколько посещений заведения Стижиан выбирал этот столик поскольку не хотел, чтобы посетители, а они в большинстве своем были глубоко верующими людьми, видели его.

Минут через пятнадцать суетливый хозяин, пару часов назад отпустивший всех официанток по домам, прибежал с подносом в руках. Чуть ли не приплясывая, должно быть Мэдди, как в принципе и всегда, был немного навеселе. Он поставил перед монахом большую тарелку с огромным и ароматный куском прожаренной свинины и жареного картофеля с грибами на ней. Стижиан склонился, жадно вдыхая аромат своего любимого блюда, и, едва довольный собой хозяин удалился, принялся уплетать за обе щеки поданную вкусность.

– А сколько времени? – Спросил монах, когда, уже собравшись в путь. Он поставил пустую тарелку на стойку и положил рядом несколько монет.

– Почти девять. – Ответила ему супруга уснувшего владельца заведения, спускаясь со второго этажа. – Рада видеть, вас, Стижиан.

– Сударыня, вам не следует разговаривать со мной на вы.  – Улыбнулся ей монах, поправляя переброшенный через плечо ремень, на котором держался посох.

Супруга Мэдди – сорокалетняя женщина с потрясающим ореолом умиротворения, и звали её Эйдин. Когда Стижиан впервые увидел её, он сказал "Вы могли бы стать магом… и более того, великим магом! Вы так сияете, что, да подтвердит мои слова Богиня, засияли бы подобно звезде!". Эйдин улыбнулась, и попросила монаха никогда больше не говорить ей этого. Эйдин была женщиной, которая несла счастье всем, кроме себя самой. Она вышла замуж не по любви, она не могла иметь детей, она не старела, ведь муж хотел видеть её молодой, и это делало его счастливым. Она была привязана к этому месту, по вечерам играла тут на скрипке, из-за чего таверна стала ещё более популярным. Она – очередное чудо земель Ораны.

– Снова на задании, господин монах?

– Ну, что-то вроде того. Я в течение месяца буду дрессировать магов. – Стижиан махнул рукой в сторону двери. – В Склепе Трех Королей.

– В старом склепе? Магов? Весело вам, должно быть, будет. Ну, не смею вас задерживать, господин монах!

– До скорой встречи! – Наспех поклонился он и пулей вылетел из таверны.

Стижиан не был пунктуальным, это знали все. А он знал, что оранские маги могут быть крайне надоедливы и ворчливы, особенно, если они чем-то недовольны, и именно поэтому монах бежал с такой скоростью, какую могло позволить ему тело. Но он всё же опоздал.

Склеп Трех Королей находится в поле, так что обзор оттуда был просто великолепный: раскинувшийся покуда хватает глаз пустырь, посреди которого стоит бросающийся в глаза старый, устрашающий взгляд склеп.

Стижиан опоздал всего минут на десять, но у оранских магов лица были такие, будто бы его не было двое суток, а ведь у него возникало подобное желание. Постояли бы, помёрзли, а у него вдруг нашлись бы пара выходных. Магов было девять человек. Судя по мантиям – два огневика, трое несчастных, пытающихся постичь магию Тверди, трое воздушников и всего один маг с синей мантией – маг воды, точнее это была магичка… или магесса… не суть важно.

Стижиан остановился в паре метров от этой скрестившей руки на груди свиты недовольных магов, отдышался и только тогда заговорил:

– Доброе утро. Меня зовут Стижиан, я…

– Это что же, нас будет обучать недоучка? Послушник? – Возмутился один из огневиков, горделиво взмахнув подолами мантии – это движение явно отрабатывалось с того дня, как мальчишке, а звали его Циавис Амеверо, сказали, что тот станет магом огня.

– Действительно, – подхватил брата его близнец Трэнас, тоже огневик, – в академии нам было обещано, что нас будет обучать мастер Тео Ветру, известный…

– Ах он старый лентяй… – достаточно громко произнес Стижиан сквозь зубы, прервав монолог недовольства.

– Простите, не грубовато ли вы говорите об одном из своих мастеров? – Было сказано с нескрываемым презрением от девицы, одетой так, словно она каждый вечер выступает в кабаках, с золотым плащом за спиной – маг земли.

– Ну, во-первых, я уже пять лет как монах и у меня есть печать, а во-вторых, мастер Тео не только мой наставник, но и мой приемный отец, так что мне можно говорить о нём такое, чего ты даже в своём борделе не услышишь. Да, я серьезно: нельзя на тренировки так одеваться. – Хотя сам Стижиан, как, в прочем, и все его собратья, сверкал наготой тренированного тела. – Ты – не боевой монах, твоё тело уязвимо.

Девица возмутилась такому обращению со стороны монаха и открыла было рот, чтобы сказать об этом, но слова застряли у неё в горле, поскольку он был ох как прав.

– И в-третьих: я раз в десять сильнее этого лентяя… Ох я припомню ему это, когда вернусь, он мне отдаст тот амулет для крепкого сна!.. – Тихо зарычал монах, но осекся, понимая, что он отходит от темы. – Короче, вас на меня повесили всего два дня назад, поэтому у меня не было времени придумывать для вас программу подготовки, да и желания особого тоже не было. Так что в течение всего этого месяца мы с вами по десять часов в день будем лазить там, – он указал на запертые ворота склепа. – В процессе буду давать ценные советы, а вы будете импровизировать. Сгодится?

Молчание.

– Значит, сгодится. – Стижиан отстегнул застежку на ремне, что держала посох, и, красиво крутанув его со спины, перехватил внешним хватом.

– Постойте, – неуверенно пробурчал один из магов, – ты… вы… ты сказал тебя зовут Стижиан? Сын Тео Ветру?

Тот кивнул.

– Ты же сильнейший в истории монах Храма Сияния! – Воскликнул он, едва ли не захлопав в ладоши, правда, прочие маги его радости не разделили: маги всегда недолюбливали монахов, в то время как самих магов не любило практически всё население республики.

– Так говорят, да. Млинес так говорит. – Кивнул Стижиан.

– Млинес? – Близнецы Амеверо одновременно подняли брови. – Млинес Бессмертная? Единственный в истории медиум?

– Да-да, – монах снова кивнул, – она самая. Если очень хочется, я вас с ней потом познакомлю. – Ему совершенно не хотелось рассказывать им о Млинес, ведь о ней идёт молва по всему миру, а он знает её совсем другой, часто злой и очень строгой. Именно она занималась технической подготовкой юных послушников. – Давайте перейдём лучше к делу. Мне не терпится посмотреть на вас в действии.

– Простите, господин монах, – вот этот голос Стижиану понравился больше всех: сильный, уверенный, но лишенный свойственного магам высокомерия. – Вы не могли бы дать нам пару ценных советов прямо сейчас?

Монах посмотрел на единственного из присутствующих магов льда и понял, что в его голове вдруг возникло маленькое чучело Амита, ударяющее в бубен и кричащее примерно следующее: "Ого! Ох ничего себе! Вот это да!": невысокая, худая, с длинными ярко-синими волосами и большими глазами.

Единственный из всего выпуска этого года маг воды была женщиной, и из всех, кто дожил до выпуска, она была самой хитрой и умной, чего, правда, монах еще пока не знал. Стижиан сходил сума по таким женщинам: с сильными голосами и уверенным взглядом, спокойными настолько, что кровь стынет в жилах.