Гвардеец прикусил губу и лишь молча переводил взгляд с одного собеседника на другого, затем на третьего. Потом, собрав в кулак всю свою волю, он покачал головой и сказал:

— Все это не имеет никакого значения. Вы — Пелан, как я понимаю. У меня приказ не пропускать вас ни на каких условиях. Вы и ваши солдаты приговорены к смерти за предательство, заговор с целью захвата власти и вторжение на чужую территорию. Что касается остальных, то если они отрекутся от вас и поклянутся, что они по доброй воле не принимали участия в вышеназванных преступлениях, мы сохраним им жизнь, объявив своими пленниками. Если они продолжат сражаться на вашей стороне, их ждет та же участь, что и вас. Все сопротивляющиеся будут убиты.

— Капитан, вы предлагаете мне выгодные условия. — Не без труда Пелану удалось сохранить презрение и иронию в голосе.

— Ваше положение не дает вам большего выбора, — в свою очередь еще более суровым и грозным голосом возразил капитан. — Мы превосходим вас по численности. Вы находитесь в окружении на невыгодной для ведения боя территории. У вас нет ни пищи, ни воды, ни укрытия, ни лекарств для ваших раненых…

— Которых вы все равно собираетесь убить, — напомнил король. — Клянусь всеми богами, капитан! Если нам все равно суждено умереть, то к чему нам припасы? И осмелюсь предположить, что вам глубоко наплевать на судьбу наших раненых. Поскольку, согласно вашим словам, я и мои солдаты все равно приговорены к смерти, нам остается только проверить, скольких из ваших подчиненных мы сможем забрать с собой на тот свет.

— А что скажете вы, господа? — С этим вопросом гвардеец обратился к маршалу и Аммерлину.

— Для меня большая честь и, осмелюсь признаться, большое удовольствие — служить королю Лионии так же верно, как я служил нашему принцу, — отчеканил Аммерлин. — Я знаю, что такое приказ и что такое верность присяге. Могу лишь предупредить вас о том, что королевская стража — как солдаты, так и рыцари — будут для вас для не самым удобным и легким противником. Я с удовольствием запишу на свой счет еще многих из тех, кто осмелился поднять мятеж против законного правителя этой страны. Можете передать это своим подчиненным.

— Я полагаю, что неприятным сюрпризом для вас, капитан, будем и мы, маршалы Геда, — мрачно заметил Секлис. — Это не та ложка, которую легко облизать. Если вы заявляете, что у вас хватит духу противостоять нам, вполне вероятно, что, прежде чем получить нашу кровь и плоть, вы столкнетесь с нашей сталью. Чем для вас лично и для многих ваших подчиненных кончится это противостояние, я предсказать не берусь.

Капитан гвардейцев Верракая некоторое время молча смотрел на них, словно никак не мог прийти в себя от такого неожиданного для него ответа. Затем, чуть заметно поклонившись, он развернулся и пошел прочь от места переговоров. До строя короля Лионии донеслись неразборчивые голоса гвардейцев, по всей видимости обсуждавших результаты этой встречи. В это время с другой стороны, где занял позицию еще один отряд неприятеля, донесся громкий окрик на незнакомом Пакс языке.

Король резко повернул голову в ту сторону:

— Это паргунцы. Что-то по поводу приказов Сагона. Как мы и предполагали, Верракай и Сагон сговорились и выступили против нас единым фронтом. А раз так, то смею вас уверить, господа маршалы, они сделают все, чтобы никто из нашего отряда не смог никому рассказать об этом сговоре.

— Похоже на то, — кивнул Секлис.

— Я тоже не стал бы надеяться на милость с их стороны, — добавил Аммерлин. Затем он обернулся к королю и сказал:

— Ваше величество, я очень виноват перед вами. Я должен был уложить всех своих коней, всех рыцарей и погибнуть сам, но не допустить, чтобы вы оказались в этой ловушке.

Король положил руку ему на плечо и сказал:

— Аммерлин, эта западня была заготовлена еще до того, как мы выехали из Вереллы. Без ваших рыцарей мы сегодня не были бы так близки к прорыву там, на холме. Более того, я уверен, что без вашей помощи мы бы сейчас не стояли здесь, а полегли бы в этом бою. Так что не тратьте силы на бесполезные сожаления о том, что случилось. Продолжать пробиваться дальше на вершину холма и потерять всех ваших людей было бы не только бесчестно, но и просто глупо. Я повторяю: если бы вы все погибли, мы бы, скорее всего, тоже не дожили до темноты.

— Значит, вы не обвиняете меня… Король рассмеялся:

— Обвинять вас? Кого можно обвинять во всей этой заварухе, кроме барона Верракая, паргунцев, а еще Лиарта и Ачрии? Я вам обещаю, Аммерлин: если мы отсюда выберемся, вы услышите столько похвал в адрес ваших рыцарей и королевской стражи вообще, что у вас уши покраснеют до конца ваших дней. Надеюсь, вы верите моим обещаниям?

— Так точно, мой господин, то есть ваше величество, — поправился Аммерлин, глаза которого горели в свете волшебного сияния Пакс. — Мы будем охранять вас до последнего вздоха.

— Ну вот. Признаюсь вам, Аммерлин, я и сам не вижу легкого пути отсюда, но в любом случае я рассчитываю сделать последний вздох на принадлежащем мне по праву троне Лионии, а никак не в этой проклятой долине. Так что готовьтесь к долгой службе. — Хлопнув рыцаря по плечу, король обернулся к Пакс:

— Ну а ты, насколько мне известно, бывала в переделках и похуже, однако выходила из них живой и почти невредимой. Что скажешь на этот раз? Не гнетет ли тебя чувство отчаяния и безнадежности?

— Никак нет, ваше величество, — улыбаясь, ответила Пакс. — Как говорит пословица, пока волк на тебя не прыгнет, копьем его не достанешь. Мы в большой опасности — этого я отрицать не стану. Но если мы не поддадимся отчаянию, боги придут к нам на помощь.

— Они уже оказали огромную помощь, вернув нам тебя, — сказал Пелан. — Знаешь, Пакс… как же я за тебя переживал.

Пакс вновь улыбнулась:

— А я, ваше величество, за вас. Ну а теперь… я думаю, что именно сейчас, под покровом темноты, они призовут на помощь все черные силы. Ваше величество, я чувствую поблизости присутствие большого зла…

— Я тоже, — подтвердил ее слова Секлис. — Мой господин, все раненые, которых можно было спасти, исцелены. Эту ночь мне, остальным маршалам и Паксенаррион предстоит провести, охраняя ваших защитников.

Жрецы Лиарта начали штурм с громогласных завываний и многоголосого свиста своих головорезов. Затем они притащили трупы погибших защитников Пелана с холма и стали производить всяческие надругательства над ними на глазах у остальных. Паксенаррион и маршалам пришлось воспользоваться всем своим авторитетом, чтобы не позволить ополченцам броситься на тех, кто прямо перед ними рвал на куски тела их погибших товарищей. Более опытные солдаты, как из роты Пелана, так и из королевской стражи, с бессильной яростью в глазах смотрели на этот кровавый спектакль, но не двигались с места, понимая, что самое страшное в такой ситуации — это нарушить строй и подставить весь отряд под удар противника. Чтобы положить конец этому кощунству и не испытывать терпение своих подчиненных, Пелан приказал стрелкам королевской стражи произвести один залп. Пакс направила луч волшебного света на кромсавших трупы последователей Лиарта, и в следующую секунду многие из них — те, что оказались ближе к отрядам Пелана, — получили по стреле в грудь, спину или голову.

После этого жрецы Лиарта еще пытались наслать на окруженный отряд заклинания страха. Но Паксенаррион и маршалы Геда своими молитвами легко отбили эту колдовскую атаку. Тогда в лагере противника наступило затишье, словно большая часть солдат, за исключением часовых, легла спать. Некоторое время все было тихо. Затем из леса на восточном склоне долины раздались крики и какие-то дикие завывания.

— Это еще что?..

До слуха Пакс доносились крики и в лагере противника. Судя по всему, пробуждение их бойцов было незапланированным и весьма неприятным.

— Что бы это ни было, по-моему, они этого тоже не ждали. Их неприятности нам на пользу. — Секлис потянулся, понимая, что временное спокойствие может быть вот-вот нарушено, и отдохнуть, по всей видимости, уже не удастся.