— Жаль, что он его не взял. Об этом нужно было его предупредить и потребовать, чтобы он всегда носил этот клинок с собой.

— Но почему?

— Да просто потому, что это замечательный меч, равных которому в деле я еще не встречала. Более того, в его руках он обладает огромной магической силой, а никто из нас не сможет им воспользоваться.

— Но ты ведь сможешь?

— Уже нет, — ответила Пакс. — После того как он вынул клинок из ножен, меч будет принадлежать ему и только ему, ибо так составлены эльфийские заклинания. Лично я не осмелилась бы теперь вынимать его из ножен.

Доррин посмотрела на меч и покачала головой:

— Если бы я знала об этом…

— Прошу прощения, госпожа паладин, мне передали для вас послание и сказали, чтобы я отдал его вам лично в руки. — Пакс обернулась и увидела на пороге комнаты пажа в камзоле цветов королевского дома. Юноша протянул ей какой-то сверток. Когда Пакс взяла его в руки, паж развернулся и тотчас же скрылся в коридоре. У нее на ладони остался маленький пергаментный пакетик. Она аккуратно развернула жесткий неподатливый пергамент, и когда увидела, что в нем было завернуто, ее окатило такой волной холода, словно ее окунули головой в прорубь, пробитую во льду, сковавшем реку или озеро.

На ладони Пакс лежал перстень герцога с черным камнем и печатью — тот самый перстень, который она пронесла от Фин-Пенира до рощи киакдана в Бреверсбридже; тот самый перстень, с которым она вернулась к герцогу прошлой осенью. Собравшиеся в гостиной подошли к Пакс, желая посмотреть, что так ошеломило ее. Пакс вытянула руку с перстнем на ладони и увидела, как побледнели лица ее друзей. Никто не проронил ни слова. Пакс разгладила пергамент и обнаружила короткую надпись. Угловатые буквы, начертанные тонкими линиями, проведенными, как она сразу поняла, кровью. Паксенаррион вздрогнула. Это была его кровь.

Ты одна, или Лиония останется без короля. Пакс повернула пергамент так, чтобы надпись была видна остальным, и вытянула руку.

— Клянусь Великим Деревом… — первой смогла преодолеть оцепенение Коула. — Пакс, что ты будешь делать?

— Искать его, — мрачно ответила Паксенаррион.

— А как?

— Они меня сами на него выведут. Ведь в этом и состоит их цель.

Пакс начала бить дрожь. Ее одновременно сжигали ярость и жажда мести и в то же время вгоняло в отчаяние осознание безнадежности ее задачи. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы подавить эти чувства. Если она собиралась что-то предпринять, то более всего в такую минуту ей требовались спокойствие и собранность. Она забрала перстень у Доррин и надела его себе на средний палец левой руки. Доррин почти не отреагировала на это и так и осталась стоять, глядя себе на ладонь, словно не понимая, что происходит вокруг.

— Коула, — обратилась Пакс к однорукой женщине, пытавшейся бороться с душившими ее слезами, — срочно разыщи ближайшего киакдана. Наверняка кто-нибудь из них должен жить поблизости от Вереллы.

— Зачем?

— Поможешь ему, когда он отправится в путешествие. Я хочу испробовать все. Может быть, удастся отыскать Пелана в тонких мирах, ведомых киакданам и эльфам.

— Великие боги! — воскликнул придворный маршал. Пакс лишь бросила на него строгий взгляд и продолжала давать наставления:

— Скажи киакдану, ну постарайся убедить его в том, что это действительно нужно, — пусть он встретится в тонких мирах с тенью магистра Оукхеллоу. Пусть передаст ему вот что. Запоминании: три дерева — огненный дуб, черное дерево и белая яблоня.

— Ты хочешь попросить его, чтобы он сложил священный костер для герцога?

— Для меня, — тихо сказала Пакс. Обернувшись к Доррин, она уже другим голосом проговорила:

— Капитан, приготовьте все к немедленному выезду. Поторопите стражу — пусть будут наготове. Возьмите все, что потребуется. Надеюсь, капитан, что придворный маршал поможет вам.

— Да-да, разумеется, — кивнув, сказал придворный маршал. Впрочем, по его голосу было понятно, что особых надежд на благополучный исход дела он не питает. — Обещаю, госпожа Паксенаррион, что все маршалы в Верелле…

— И по дороге, куда я поеду, — сказала Пакс. — Я вам сообщу направление движения, как только сама что-то узнаю. И еще: господин маршал, я бы хотела поговорить с вами наедине.

Доррин и все остальные вышли из комнаты, и прежде чем Пакс обратилась к маршалу Секлису, тот сам задал ей вопрос:

— Скажите честно, паладин Геда, вы предчувствуете свою скорую смерть?

— Я ничего не предчувствую и не предвижу, господин маршал. Мне дано чувствовать лишь то, на что меня направляют боги. Однако не могу не признаться, что недавно полученное послание сильно смахивает на приглашение в последнее путешествие. Хотя, как нам обоим известно, воина Геда не так-то легко вогнать в гроб. — Секлис заставил себя улыбнуться невеселой шутке Пакс. Тем временем она снова обратилась к нему:

— Господин маршал, я попрошу вас об одном одолжении. Не могли бы вы обратиться к Верховному Маршалу с просьбой передать ко мне домой — я имею в виду, моим родителям в Трех Пихтах, — меч с символом нашего ордена? Пусть она сама определит, когда это сделать, чтобы не навлечь опасности на мою семью. Ну и, само собой, я попрошу, чтобы с мечом передали несколько слов обо мне.

Каких? Да пусть она сама решит, что им нужнее и что они хотят обо мне услышать.

— Я обязательно выполню вашу просьбу, — сказал ей маршал. — Только скажите: вы действительно уверены в том, что никогда туда не вернетесь?

— Это я уже давно поняла, господин маршал. Чем бы ни кончился этот поход, домой мне все равно путь заказан. Не хочу, чтобы злые силы воспользовались моей слабостью и обрушили свою ненависть на моих близких.

— Я обязательно передам Верховному Маршалу все, что вы сказали, — заверил ее Секлис. — Чем еще я могу вам помочь?

— Знаете, на этот раз я не хочу пренебрегать символами ордена Геда, — сказала Пакс. — Я хочу вернуть свое оружие и медальон. Не будете ли вы любезны оставить их на ферме Геда в Вестбеллсе по пути на восток?

— Вы думаете, что окажетесь там, следуя за нами? Пакс покачала головой:

— Я окажусь там, куда направит меня Гед, господин маршал. Я хотела бы последовать за вами… не только в прямом, но и в переносном, высоком смысле этого слова. Однако… если говорить начистоту, у меня нет предчувствия, что так оно и получится.

Маршал негромко, но четко проговорил, глядя Пакс в глаза:

— Не в обычаях нашего братства приносить в жертву силам зла кого-либо из воинов Геда, а уж тем более паладина, без отчаянной борьбы за его спасение.

Пакс заставила себя улыбнуться:

— Клянусь честью, господин маршал, нашим братьям по ордену еще предстоит побороться, и побороться очень и очень серьезно. И может быть, не совсем так, как они того ожидают. А кроме того… — Пакс с удивлением обнаружила, что улыбка сама держится на ее лице, — представьте себе, сколько неприятностей мы уже доставили нашим врагам! Всего-навсего один паладин смог так сильно подпортить столь долго готовившийся заговор. Сколько лет хозяйка Черной Паутины ткала свои сети, пытаясь проникнуть всюду, куда ей было нужно. А Повелитель Мук — как он наслаждался страданиями несчастного ребенка! И что теперь? А теперь, когда законный король вернется на трон, их коварные планы навеки разделить Лионию и Тсайю рухнут.

— Если… если ты сумеешь найти его, — ответил придворный маршал, спокойно глядя Пакс в глаза. — И если сможешь заплатить требуемую цену.

— Я его найду, — сказала Пакс. — А что касается цены, то все, что у меня есть, принадлежит Великому Господину. И я готова отдать все, если он об этом попросит.

— Да пребудет с тобой Гед, паладин! — В устах маршала древнее пожелание удачи перед боем прозвучало особенно торжественно.

— И пусть Гед-воин и Гед-землепашец хранит вас и вашу ферму, — такими же древними словами благословения ответила Пакс. Поклонившись, она быстрым шагом вышла из кабинета придворного маршала.