— Я только что говорил с обвинителем. Вам собираются предъявить обвинение в нападении с отягчающими обстоятельствами. Они думают, что вам что-то известно об украденной у мистера Хилларда картине Моне, и выйти отсюда они вам не дадут.

— Я ничего не знаю об этой дурацкой картине. Я ни в чем не виновата, — хмуро глядя на нанятого защищать ее адвоката, сказала Габриелла.

— Послушайте, мисс Бридлав, я верю, что вы невиновны. Но нам придется иметь дело с прокурором Блэкберном, с шефом полиции Уокером, с капитаном Лючетти и по меньшей мере с еще одним детективом. И всех их трудно в чем-то убедить. — Он вздохнул и сложил руки на груди. — Легко с ними поладить вам не удастся. Особенно теперь, когда вы знаете, что они подозревают вашего партнера. Если мы откажемся помочь им в расследовании, они предъявят вам обвинение в нападении с отягчающими обстоятельствами. Но в действительности они не хотят этого делать. Им нужен Картер, его личные бумаги и связи. Они хотят по возможности постараться вернуть картину мистеру Хилларду. Они хотят, чтобы вы с ними сотрудничали.

Габриелла понимала, что нужно полицейским, и для объяснения этого ей вовсе не был нужен юрист. Чтобы выйти сухой из воды, она должна участвовать в секретной операции полиции. Ей придется убедить Кевина, что она взяла на работу в качестве помощника своего ухажера. Ей придется держать рот на замке и ничего не замечать, пока детектив соберет улики для обвинения в преступлении ее друга и партнера по бизнесу.

Впервые в жизни убеждения и чаяния Габриеллы не принимались в расчет. Похоже, всем наплевать, что то, о чем ее просят, вступает в противоречие с ее нравственными принципами. По сути ее просят поступиться убеждениями и предать ее друга.

— Я не верю, что Кевин украл что-то.

— Мисс Бридлав, я здесь не представляю интересы вашего Партнера. Я здесь, чтобы помочь вам, но если он виновен, то он втянул вас в серьезное преступление. Вы можете потерять свой бизнес или, по меньшей мере, свою репутацию честной деловой женщины. А если Кевин невиновен, вам нечего терять и абсолютно нечего боятся. Считайте, что помогаете восстановить его доброе имя. Иначе предстоит суд. Если мы обратимся с просьбой о разбирательстве присяжными, вы, вероятно, срока не получите. Но за вами будет числиться приговор за уголовное преступление.

Перспектива приговора за уголовное преступление расстроила Габриеллу. Еще бы, она и в страшном сне не могла представить себя преступницей.

— А что, если я отвечу согласием, а они явятся в магазин, перевернут там все вверх дном и просто уйдут?

Адвокат поднялся и посмотрел на часы.

— Пожалуй, я поговорю с обвинителем еще раз и посмотрю, нельзя ли получить от них еще кое-какие уступки. Им очень нужно, чтобы вы сотрудничали с ними, поэтому, думаю, они уступят.

— Так вы считаете, что я должна подписать договор о сотрудничестве с полицией?

— Вам самой решать, но для вас это было бы лучшим выбором. Вы позволите им несколько дней поработать под прикрытием, и все. Я позабочусь о том, чтобы он оставили ваш магазин в том же состоянии, что и сейчас, или даже в лучшем. За вами останется право голоса на выборах, и вы даже сохраните право обладания своим револьвером. Хотя я бы рекомендовал вам обратиться с просьбой о выдаче разрешения на ношение оружия.

В конце концов Габриелла подписала договор и стала тайным осведомителем. Ей очень хотелось узнать, не присвоят ли ей кодовое имя «Девица Бонд». Еще она дала письменное согласие на проведение обыска в магазине.

Добившись своего, полицейские не стали больше задерживать Габриеллу. Она отправилась домой и постаралась забыться, занявшись доставлявшим ей огромное удовольствие процессом смешивания благовонных масел. Ей нужно было закончить приготовление состава для массажа из базилика и шалфея, но, когда Габриелла попыталась наполнить маленькие голубые бутылочки, у нее ничего не вышло, и она прекратила это занятие. Неудача постигла ее и в наклеивании этикеток.

Мозг и душа явно находились в разладе, и Габриелла попыталась немного расслабиться, чтобы восстановить равновесие. Но перед ее мысленным взором постоянно возникало задумчивое лицо Джо Шенегэна.

Детектив Шенегэн представлял полную противоположность мужчине, с которым Габриелла могла бы встречаться. У него были темные волосы, смуглая кожа и проницательные карие глаза. Полные неулыбающиеся губы. Широкие плечи и огромные руки. Сейчас для нее он выглядел настоящим питекантропом… но несколько дней его внешность казалась Габриелле весьма привлекательной — пока она не решила, что он извращенец. Когда этот крупный и сильный мужчина смотрел на нее из-под своих пушистых черных ресниц, она буквально таяла. От него веяло силой и уверенностью.

А виной всему рост Габриеллы. Он заставлял ее глаза выискивать в толпе самых высоких мужчин. Рост ее составлял пять футов одиннадцать дюймов, хотя она один дюйм всегда убавляла. Сколько Габриелла себя помнила, у нее всегда были проблемы из-за роста. В школе она была самой высокой в классе и, казалось, росла не по дням, а по часам.

Габриелла молилась всем мыслимым богам, чтобы проснуться однажды маленького роста, с небольшой грудью и с ногами покороче. Естественно, этого не произошло, но в последнем классе ребята догнали ее в росте, а кое-кто даже стал назначать ей свидания. Первый кавалер Габриеллы был капитаном школьной баскетбольной команды, но через три месяца бросил ее ради девицы, возглавлявшей группу поддержки. Ради Минди Креншо ростом в пять футов и два дюйма.

Восстановить душевное равновесие Габриелле так и не удалось, и она решила принять теплую ванну. Она добавила в воду смесь лавандового и розового масел. Считается, что подобная смесь способна помочь расслабиться. Габриелла не знала, поможет ли ей эта смесь, но пахла она великолепно. Она легла в ароматную воду и, окутанная теплом, закрыла глаза. В памяти проносились события сегодняшнего дня, и только вид лежащего на земле у ее ног задыхающегося от удара Джо Шенегэна вызвал усмешку на губах Габриеллы. Одного этого воспоминания оказалось достаточно, чтобы она расслабилась, хотя целого часа медитации ей для этого не хватило.

Габриелла не спешила расстаться с этой упоительной картиной и лелеяла надежду, что, возможно, в один прекрасный день ей представится шанс выплеснуть ему в лицо содержимое еще одного баллончика с лаком для волос.

Джо без стука вошел в дом своих родителей через заднюю дверь и поставил клетку для перевозки домашних животных на стол в кухне. Около плиты стояла дверца буфета, а рядом с раковиной лежала дрель. Еще один так и не законченный проект. Отец Джо Дьюи Шенегэн был строителем и своими заработками обеспечивал жене и пятерым детям вполне пристойную жизнь, но в собственном доме никогда ничего не мог доделать до конца. За долгие годы Джо привык, что только после угроз матери нанять кого-то еще работа вдруг оказывалась законченной.

— Есть кто-нибудь дома?! — крикнул Джо, хотя и видел, что обе принадлежавшие его родителям машины стоят перед домом.

— Это ты, Джо? — Голос Джойс Шенегэн был едва слышен сквозь шум гудящих танков и громкой стрельбы — Джо мог побиться об заклад, что по телевизору идет фильм с Джоном Уэйном — его отец обожал их.

— Да, это я. — Он запустил руку в клетку, и Сэм пополз по ней.

Джойс появилась в кухне. Ее седеющие волосы были зачесаны назад и забраны красным обручем. Она бросила взгляд на большого серого попугая, примостившегося на плече сына, и остановилась как вкопанная.

— Я не могу его оставить дома, — начал Джо, прежде чем мать успела выразить свое недовольство. — Ты же знаешь, что он творит, когда обделен вниманием. Я заставлю его дать обещание вести себя на этот раз хорошо. — Он пожал плечами и посмотрел на птицу. — Скажи-ка ей, Сэм.

Попугай заморгал своими черно-желтыми глазами и, переместив вес тела с одной лапы на другую, пронзительно проорал:

— Давай, доставь мне радость!

Джо бросил взгляд на мать и улыбнулся, словно гордый за свое дитя отец.