— Надеюсь, мы будем иметь удовольствие продолжить ее, когда останемся одни.

— О, как вам будет угодно, — последовал равнодушный ответ. — Каррадерз, позвольте вас побеспокоить и попросить передать мне соль? Леди О'Каллахан жаловалась вчера вечером на то, что в португальской кухне используется слишком много соли. Я этого не нахожу.

— Ей-богу, я не могу понять леди О'Каллахан, жалующуюся на избыток соли во всем, — со смехом сказал О'Мой. — Если вы послушаете историю, которую она поведала мне о...

— Теренс, дорогой! — остановила его жена.

— Честное слово, мне все больше кажется, что мы перемещаемся от плохого к худшему, — сказал Каррадерз. — Наша беседа находится в критическом состоянии. Мисс Армитидж, может быть, теперь вы попробуете ее спасти?

Все рассмеялись, сломав лед напряженности, воцарившейся было за столом, и до конца трапезы сохранялась видимость непринужденности. Наконец дамы поднялись и, оставив мужчин одних, отправились на террасу. Но под аркой Сильвия остановила свою кузину.

— Юна, — очень серьезно сказала она, — будет лучше, если ты позовешь капитана Тремейна и побудешь пока с ним.

Леди О'Мой широко раскрыла глаза.

— Зачем?

— Разве ты не понимаешь? — Мисс Армитидж явно была в нетерпении. — Ссора между ними лишь притихла, и сейчас, когда мы ушли, она разразится до конца, если ты не уведешь капитана Тремейна.

Юна, как обычно, упустив главное, сосредоточилась на второстепенном обстоятельстве. Взгляд ее стал лукавым.

— Ты за кого беспокоишься? За графа Самовала или за Неда? — спросила она и со смехом добавила: — Впрочем, можешь не отвечать: я знаю — ты боишься за Неда.

— Я за него не боюсь, — с ноткой легкого возмущения ответила Сильвия, на ее щеках заиграл румянец. — Но мне бы не хотелось видеть капитана Тремейна или любого другого британского офицера вовлеченным в дуэль. Ты забыла о приказе лорда Веллингтона, который они обсуждали, и о последствиях для тех, кто его нарушит?

На лице леди О'Мой отразился испуг.

— Ты не представляешь...

— Я уверена, — взволнованно, не дав ей договорить, сказала Сильвия, — что если ты сейчас же не позовешь капитана Тремейна, он попадет в беду. — И тут же увидела, что Юна резко изменилась в лице — ее охватил страх, граничащий с ужасом.

— Нед, — зазвенел по саду ее серебристый голос. — Нед! Ты мне очень нужен. Иди же сюда, пожалуйста, быстрее!

Капитан Тремейн поднялся. Грант в это время начал быстро и горячо что-то доказывать, отвлекая тем самым внимание всех от ухода Тремейна. Самовал провожал капитана взглядом, полным ненависти, но он все же не мог дать повод для обвинений в невоспитанности в свой адрес, прервав полковника или задержав капитана, которого позвала дама.

А Тремейна ждал упрек, прозвучавший из уст леди О'Мой, едва они не спеша дошли с ним до чащи на спускавшемся от террасы склоне, поросшем соснами и пробковыми дубами.

— Как неблагоразумно с твоей стороны, Нед, провоцировать графа Самовала в такое время!

— Разве я его провоцировал? По-моему, как раз сам граф, — беспечно ответил Тремейн.

— Но ты знаешь, какая ужасная репутация у этого человека?

— Милая Юна, я полагаю, что сам смогу позаботиться о себе, даже если придется выяснять отношения со столь грозным сеньором. А кроме того, мужчина должен рисковать — особенно солдат.

— А как же Дик?! — воскликнула она. — Ты что, забыл, что его спасение целиком зависит от тебя? Если с тобой что-то случится, он пропал!

Тремейн был так изумлен, что сразу не нашелся, что ответить, потом улыбнулся. На самом деле ему хотелось в голос рассмеяться. Оказывается, волнение, которое он по наивности принял было на свой счет, целиком адресовалось Дику и выдавало присущий Юне склад ума. На любой вопрос она могла смотреть только с одной точки зрения — с точки зрения своих интересов. Она привыкла к тому, что другие жертвуют ради нее большим и малым, пока наконец не стала смотреть на эти жертвы как на нечто само собой разумеющееся.

— Я рад, что ты напомнила мне, — сказал Тремейн с иронией, которая не могла задеть ее. — Можешь быть уверена — я буду само благоразумие, по крайней мере, до тех пор, пока Дик благополучно не отправится домой.

— Спасибо, Нед. Ты очень добр ко мне.

Некоторое время они шли в молчании.

— Когда отплывает капитан Гленни? Это уже известно?

— Да. Я на днях слышал от него, что «Телемак» выйдет в море в воскресенье в два часа ночи.

— Два часа ночи? Что за странное время для отплытия!

— Приливы и отливы, как открыл король Кнуд [Кнуд I Великий (около 995-1035) — король Англии (с 1016), Дании (с 1018) и Норвегии (с 1028); его правление пришлось на тот период походов викингов, когда руководство этими грабительскими набегами перешло к королям, а сами набеги выросли до масштабов грандиозных военных экспедиций], не подчиняются смертным, а «Телемак» выходит с отливом. Для осуществления нашей цели лучшего времени быть не может. Если я приду за ним завтра в полночь, то времени хватит, чтобы незаметно переправить его на корабль как раз перед отливом. Я уже обо всем договорился с Гленни. Он думает, что Дик — тот, за кого он сам себя выдавал, один из надсмотрщиков Бирсли по фамилии Дженкинсон, мой друг, которому нужно тихо покинуть страну. Да, Дик должен благодарить судьбу, что все так складывается. Меня сейчас беспокоит только, чтобы его кто-нибудь не успел обнаружить.

— Кроме Бриджет, ни одна душа не знает, что он здесь — даже Сильвия.

— Ты — сама осмотрительность.

— Ты находишь? — промурлыкала Юна, довольная тем, что он отметил столь редко отмечаемое другими ее достоинство.

Они заговорили о деталях этого плана, точнее, о них стал говорить Тремейн. Он явится на Монсанту завтра в полночь в парном двухколесном экипаже, отвезет Дика вниз к реке, к тому месту, где будет ждать лодка, на которой его доставят на «Телемак». Юна должна проследить, чтобы Дик был готов вовремя, в остальном она может полностью положиться на него. Тремейн зайдет в служебное крыло дома — часовой, привыкший видеть его входящим и выходящим в любое время суток, не станет задавать вопросов; не обратит он внимания и на то, что капитан выйдет в сопровождении человека в цивильном платье. Дик должен будет спуститься во дворик с ее балкона по веревочной лестнице, которую принесет с собой Тремейн.

Они выбрались из чащи — Юна шла, опершись о руку Тремейна и осыпая его словами благодарности, ее зонтик закрывал их обоих от солнечных лучей — и ступили на лужайку в виду террасы, где в этот момент граф Самовал и сэр Теренс о чем-то очень серьезно разговаривали.

Вы помните, что О'Мой обещал положить конец визитам графа Самовала в их дом. Этим он и занялся после ланча, соблюдая все тонкости дипломатического этикета, знатоком которого отрекомендовался полковнику Гранту и который вы сможете оценить сами.

После того как полковник отправился в Лиссабон, а Каррадерз вернулся к своей работе, сэр Теренс стал ждать удобного момента, чтобы приступить к выполнению своей задачи.

— Мне кажется, вы любите гулять, граф, — начал он, когда они, поднявшись из-за стола, прогуливаясь, вышли на террасу.

— Гулять? — переспросил Самовал. — Ненавижу.

— В самом деле? Вот как! Хотя, конечно, отсюда до вашего дома в Бишпу не так далеко.

— Не больше полулиги, я полагаю.

— Точно так, — подтвердил О'Мой. — Пол-лиги сюда, пол-лиги обратно — итого лига. В общем не много, но для человека, который ненавидит гулять, это чертовски длинное и утомительное, а главное, напрасное путешествие.

— Напрасное? — Самовал остановился и, посмотрев на хозяина дома с некоторым удивлением, вежливо улыбнулся. — Вы не должны так говорить, сэр Теренс. Уверяю вас, что, принимая во внимание то удовольствие, которое я получаю, видя вас и леди О'Мой, никак нельзя сказать, что я прихожу напрасно.