Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Если вы помните, я не просил вас помочь мне, сэр, — возразил сэр Теренс.

— И не подразумевали этого, полагаю?

— Нет.

— Что ж, я рад, если так.

Веллингтон редко впадал в гнев, но сейчас был как раз тот самый случай, когда он не смог сдержаться.

— Полагаю, вы не считаете, что я издаю законы для того, чтобы потом спасать людей, их нарушающих, от ответственности. Вот ваш шурин, этот парень, Батлер, который столько сделал, чтобы поставить под угрозу наши отношения с союзниками — а ведь я почти обещал забыть это приключение в Таворе. Ваша же ситуация совсем иная, О'Мой. Как ваш друг, я дьявольски зол на вас за то, что вы поставили себя в такое положение. Как ваш старший офицер, я могу только объявить вас под арестом и созвать трибунал для разбирательства этого дела.

Сэр Теренс склонил голову, несколько удивленный столь взвинченным состоянием его светлости.

— Этого я и ожидал, милорд. И я не могу понять, почему вы изводите себя подобным образом.

— Да потому, что меня связывает с вами давняя дружба, О'Мой. Потому, что я помню, каким верным товарищем вы мне были. И потому, что я должен сейчас забыть все это и помнить только о своем суровом и неумолимом долге. Если я прощу вас и прекращу расследование, то долг и честь обяжут меня подать правительству его величества собственное прошение об отставке. Мой же долг сейчас состоит в том, чтобы всецело отдаваться не чувствам, а подготовке к грядущему наступлению французов, которые со дня на день перейдут Агеду и вторгнутся в Португалию.

На лице сэра Теренса появился румянец, его взгляд просветлел.

— Я благодарю вас за то, что вы находите время, чтобы заниматься моими делами в такое время.

— О, после того, что вы совершили, я понимаю, какой вы глупец, О'Мой. Больше тут нечего сказать. Считайте себя под арестом. Я должен был бы сделать это, даже если бы вы приходились мне братом, что, благодарение богу, не так. Идемте, Грант. До свидания, О'Мой! — И он протянул генерал-адъютанту руку.

Сэр Теренс в изумлении колебался.

— Это рука вашего друга Артура Уэлсли, я предлагаю вам не руку командующего, — сказал его светлость.

О'Мой, растрогавшись, наверное, сильнее всего за сегодняшнее утро, молча пожал ее.

В этот момент раздался стук в дверь. Маллинз отворил ее и впустил ординарца, который прошел в комнату и вытянул руки по швам.

— Майор Каррадерз просил доложить о себе, сэр, — сказал он О'Мою, — а его превосходительство секретарь регентского совета желает срочно вас видеть.

Наступила пауза. О'Мой пожал плечами и развел руками. Доклад предназначался для генерал-адъютанта, а он больше им не являлся.

— Пожалуйста, передайте майору Каррадерзу, что я... — начал он, но лорд Веллингтон прервал его:

— Попросите его превосходительство прийти сюда. Я сам хочу с ним увидеться.

Глава XXI

СПАСЕНИЕ

— Я покину вас, сэр, — сказал сэр Теренс.

Но Веллингтон остановил его:

— Полагаю, раз дон Мигел спрашивает вас, будет лучше, если вы останетесь.

— Дон Мигел хочет видеть генерал-адъютанта, а я более не занимаю этой должности.

— Однако его дело может касаться и вас. Думаю, оно связано со смертью графа Самовала, поскольку я проинформировал регентский совет о чинимой им измене. Поэтому вам лучше остаться.

Угрюмый, с потупленным взором, сэр Теренс остался, как ему было велено.

В кабинет энергично вошел, как всегда безупречно одетый, государственный секретарь и, сомкнув каблуки, поклонился всем троим.

— Ваш покорный слуга, джентльмены, — с почти уже вышедшей из моды церемонностью представился он.

Желтоватое лицо дона Мигела было печально, он выглядел даже немного смущенным.

— Большая удача, что я застал вас здесь, милорд. Дело, с которым я явился к вашему генерал-адъютанту, чрезвычайно серьезно — настолько, что он сам, возможно, даже не смог бы все решить. Я боялся, что вы уже отбыли на север.

— Коль скоро мое присутствие может оказаться вам полезным, я рад, что обстоятельства задержали мой отъезд, — последовал любезный ответ его светлости, — пожалуйста, кресло, дон Мигел.

Пока Мигел Форжеш располагался в предложенном ему кресле, Веллингтон сел за стол генерал-адъютанта.

Теренс, прислонившись к каминной полке, продолжал стоять к ним лицом так же, как и Грант, который согласно своей привычке держаться в тени остался в глубине комнаты.

— Я прибыл к вам, — начал дон Мигел, поглаживая свой квадратный подбородок, — по делу, касающемуся покойного графа Самовала, сразу же после того, как услышал, что трибунал оправдал капитана Тремейна.

Нахмурившись, его светлость пристально посмотрел на государственного секретаря.

— Надеюсь, сударь, вы прибыли сюда не затем, чтобы поставить под сомнение решение трибунала.

— О, совсем напротив! — поторопился заверить его дон Мигел. — Я представляю сейчас не только совет, но также и семью Самовала. И члены совета, и члены семьи считают удачей то, что, арестовав капитана Тремейна, военные власти совершили ошибку, и имеют основания страшиться ареста истинного виновника его смерти.

Дон Мигел замолчал, а Веллингтон нахмурился еще сильнее.

— Боюсь, — медленно произнес он, — я не совсем понимаю, в чем причина их обеспокоенности.

— Тогда позвольте мне ее объяснить. Дальнейшее расследование этого дела, выяснение обстоятельств смерти графа Самовала вряд ли позволит утаить его достойную сожаления деятельность, поскольку, нет сомнений, полковник Грант посчитает своим долгом в интересах правосудия предъявить суду бумаги, обнаруженные им на теле графа. Если мне будет позволено высказать свое мнение, — продолжал он, оглянувшись на полковника, — то я должен признаться, что не совсем понимаю, почему этого не произошло до сих пор.

В наступившей паузе Грант посмотрел на Веллингтона, словно спрашивая указаний, но его светлость взял бремя ответа на себя.

— С точки зрения наших общих интересов сейчас это было делать нецелесообразно, — сказал он, — а необходимости оглашения этих фактов не возникло.

— Позвольте мне заметить, милорд, что вы поступаете весьма деликатно и мудро, но в дальнейшем обстоятельства могут сложиться иначе. Ведь расследование должно неизбежно привести к тому, что вам придется все рассказать, а последствия такого разоблачения будут весьма плачевными.

— Плачевными для кого? — спросил его светлость.

— Для самого графа и регентского совета.

— Я могу посочувствовать близким графа, но никак не членам совета.

— Но, милорд, неужели совет, рискуя из-за измены одного-двух своих членов оказаться в целом совершенно дискредитированным, не заслуживает сочувствия?

— Совет уже не раз предупреждали. Мне надоело делать предупреждения и даже угрожать совету последствиями сопротивления моему курсу. Я полагаю, что такое разоблачение члены совета заслужили, оно послужит вернейшим средством обеспечения большего благоразумия правительства в дальнейшем. Я устал продираться через паутину интриг, которыми совет осложняет мои действия и выполнение моих распоряжений. Авторитет, который имеет совет, дает ему возможность мешать мне, но после оглашения всех открывшихся обстоятельств, которого вы так страшитесь, этот авторитет пошатнется.

— Милорд, я должен согласиться, что у вас, безусловно, есть много оснований так говорить, — дипломатично сказал дон Мигел, — я понимаю ваше негодование. Но, позвольте мне уверить вас, что это не весь совет противостоит вам, а лишь отдельные своекорыстные его члены, один-двое друзей принципала Созы, в чьих интересах действовал злосчастный и обманутый граф Самовал. Ваша светлость, безусловно, понимает, что сейчас неподходящий момент для возбуждения общественного возмущения против португальского правительства. Когда в толпе вспыхивают страсти, кто может поручиться за последствия? Кто может поручиться, что их пламя не превратится в пожар? Желательно сделать лишь прижигание, а не сжигать весь организм.

104
{"b":"202380","o":1}