— Чтобы вы отдали приказ найти шпиона, который, несомненно, находится где-то рядом.

Кохун Грант улыбнулся.

— Именно это и привело меня в Лиссабон.

— Как? — изумился сэр Теренс. — Вы знали?

— Да, но не о пропавшем документе, а о том, что шпион — или, точнее, шпионская сеть — действует против нашей армии. Мы оплетены паутиной интриг, порожденных враждебностью, своекорыстием и всякого рода злым умыслом. Португальский народ и правительство страны в целом настроены дружески по отношению к нам, но существует некая секретная и весьма влиятельная группировка, и они согласны даже на то, чтобы сюда пришли французы. Вы, конечно, знаете об этом. Ее душой и мозгом является — как я установил — принципал Соза. Веллингтон добился его удаления из правительства. Эта мера до некоторой степени, конечно, ограничила политическую активность Созы как оппозиционера, но отнюдь не лишила его желания продолжать свое дело.

— Вы сказали мне, что Гарфилда отдали на попечение приходского священника в Пенальве. Так вот, да будет вам известно, что половина духовенства страны находится на стороне Созы, поскольку сам патриарх Лиссабона оказался, по сути дела, орудием в его руках. Думаю, не могло быть простой случайностью то, что документы у британского офицера изымались именно в доме этого священника из Пенальвы. Это, разумеется, очень сложно доказать, да и иметь дело с духовенством всегда тяжело и неприятно, чревато волнениями среди крестьян, но подоплека случившегося прозрачна, как стекло.

— Но интриганы находятся здесь или в другом месте?

— Я держу их под наблюдением, — сказал полковник, — и единомышленников Созы в Лиссабоне могу арестовать в любой момент. Я не делаю этого лишь потому, что нахожу более полезным оставлять их на свободе и, возможно, никогда не прибегну к такой крайности. Ведь они помогли мне взять Ляфлеша, одного из самых хитрых и опытных агентов Наполеона. Он появился на балу у графа Редонду на прошлой неделе в форме португальского майора, а через него я смог выйти на главных помощников Созы — я застал их сидящими вместе с ним в одной из комнат для игры в карты.

— И вы не арестовали их?!

— Арестовал? Я извинился за свое вторжение и удалился. Ляфлеш ушел. Он должен был покинуть Лиссабон на рассвете, имея на руках пропуск, подписанный вами, мой дорогой генерал.

— Что за пропуск?

— Пропуск на имя майора португальских егерей Вьейры. Вы помните его?

— Майора Вьейру?

Сдвинув брови, сэр Теренс задумался.

— Да, я подписал его по просьбе графа Самовала, который представил его как своего личного друга.

— Видимо, совершенно справедливо. Но тем не менее этот майор и есть Ляфлеш.

— И Самовал знал об этом? — с недоверием спросил сэр Теренс.

Не отвечая на вопрос, полковник Грант продолжил свой рассказ:

— Той же ночью я очень тихо арестовал фальшивого майора. Теперь его друзья в Лиссабоне думают, что он сейчас везет Массена информацию, которой его тут, нет сомнения, снабдили, а Массена ждет его возвращения в Саламанке [Саламанка — город и культурный центр на северо-западе Испании, недалеко от испано-португальской границы]. Когда же здесь и там отчаются его увидеть или что-нибудь о нем услышать, всех, конечно, охватит растерянность — состояние, в котором следует всегда держать ваших противников. Документа со сведениями от лорда Ливерпула среди найденных при нем бумаг не оказалось — вероятно, потому, что на тот момент его еще не добыли.

— И вы говорите, что Самовал знал, кем на самом деле являлся этот человек? — настаивал сэр Теренс.

— Знал ли? — полковник Грант усмехнулся. — Самовал — основной агент Созы, самый опасный человек в Лиссабоне, очень ловкий и проницательный. Его симпатии целиком на стороне французов.

Некоторое время сэр Теренс смотрел на него с крайним изумлением.

— Это невозможно! — наконец воскликнул он.

— Впервые, — начал полковник, — я увидел Самовала в Порту, когда его занимали войска Сульта. Тогда он не называл себя Самовалом так же, как и я не называл себя Кохуном Грантом, и очень активно действовал в интересах Франции. Точнее, в интересах Бонапарта, поскольку это он сообщил маршалу Сульту о заговоре роялистов, сторойников Бурбонов, имевшем своей целью изгнание его армии. Вероятно, вы не знаете, что симпатии к французам традиционны в семействе Самовалов. Наверное, вам не известно, что португальский маркиз Алорна, занимающий командный пост в армии императора и стоящий сейчас с Массена в Саламанке, — кузен Самовала.

— Но, — запинаясь, пробормотал сэр Теренс, — граф Самовал часто бывал здесь в последние три месяца.

— Понятно, — сказал невозмутимо Грант. — Если бы я знал об этом раньше, я бы вас предупредил. Но, как вам известно, я находился в Испании по другому делу. Вы понимаете всю опасность пребывания рядом подобного человека. Информация...

— О, что касается этого, — прервал его сэр Теренс, — я могу вас заверить: из поступающей ко мне служебной информации ему ничего не удалось перехватить.

— Никогда ни в чем нельзя быть слишком уверенным, сэр Теренс. Вы часто обсуждаете при своих секретарях какие-то дела, леди тоже, бывает, присутствуют при этом, а Самовал умеет обходиться с женщинами. Можете не сомневаться: он знает все, что известно им.

— Но они ничего не знают.

— Полагаю, это слишком сильно сказано. Какие-то обрывки разговоров, намеки, брошенное иной раз кому-то неосторожное слово — все это, естественно, тут же подхватывают любопытные женщины и потом, скорее всего, не сознавая, что выдают государственную тайну, пересказывают все это очаровательному Самовалу, выставляющему напоказ свою якобы симпатию к британцам. А он обладает дьявольской способностью складывать воедино фрагменты головоломок. Возьмем наши линии: возможно, вы не сообщали о них никаких подробностей, но все же наверняка упоминали.

— Однако, — неожиданно изменил ход своих рассуждений полковник, — все это уже неважно. Я не сомневаюсь, как и вы, что в этом доме не может быть шпионов, поэтому мы можем быть уверены, что вреда еще не причинено. Но я полагаю, вы теперь не сомневаетесь, что визиты Самовала сюда — не просто дань светскому этикету. Его стремление завести более близкое знакомство, а потом и стать другом вашей семьи имеет весьма конкретную цель.

— Он больше сюда не придет, — сказал сэр Теренс, поднимаясь.

— Я не решился бы вам этого предложить, но такое решение, безусловно, самое мудрое. Для его выполнения нужен такт, поскольку Самовал — человек, с которым следует обращаться осторожно.

— Я обойдусь с ним осторожно, будьте спокойны, — заверил его сэр Теренс. — Можете положиться на мой такт.

Полковник Грант встал.

— Я приму к сведению эту пропажу в Пенальве. Но вряд ли тут можно еще что-нибудь сделать. Главное сейчас — перекрыть каналы, через которые информация утекает к французам. Это беспокоит меня больше всего. Как проходит опустошение страны?

— Сразу после ухода Созы дело пошло быстрее, но в последних сообщениях говорится, что опять начались задержки.

— Да, они не успокоились, теперь, я надеюсь, вы это видите? Соза, с его эгоизмом и жаждой мести, не дремлет.

Он протянул руку, прощаясь.

— Вы не останетесь с нами на ланч? — спросил генерал. — Он, должно быть, уже готов.

— Вы очень любезны, сэр Теренс.

Спустившись, они обнаружили, что ланч уже накрыт на воздухе под решетками со стелющимися по ним виноградными лозами, и застали тут леди О'Мой, мисс Армитидж, капитана Тремейна, майора Каррадерза и графа Самовала, чье присутствие генерал-адъютант отметил прежде всего.

На самом деле граф находился тут уже час, первую половину которого он провел чрезвычайно приятно на террасе вместе с дамами. Самовал так превозносил гений лорда Веллингтона и доблесть британских и особенно ирландских солдат, что даже усыпил на время инстинктивную неприязнь и недоверие к себе Сильвии.

— И они должны победить! — воскликнул он пылко. Его темные глаза блеснули. — Немыслимо, чтобы они уступили французам. Хотя перевес в силах отнюдь не на их стороне.