— Заберите их, ребята.
Заговорщиков завели на плот, причем сделано это было достаточно тактично. Плот стал медленно подниматься вверх, к приемному шлюзу звездолета.
Мандельбаум проводил его взглядом и вновь уставился на диковинное устройство, лежавшее на земле.
— Какой, однако, героизм, — сказал он, качая головой. — Глупо, но мужественно. Хорошие ребята, — ничего не скажешь. Надеюсь, их быстро приведут к норме.
Коринф криво усмехнулся:
— Да. Ведь мы же абсолютно правы… Мандельбаум захихикал:
— Прошу прощения за свое импровизированное выступление. Старая привычка — ничего не смог с этим поделать. Хотя, полагаю, человеческая раса избавится от подобных вещей уже в ближайшее время. Привычки, условности, мораль и все прочее.
Физик посерьезнел.
— Какого-то рода мораль должна существовать, иначе человек перестанет быть человеком.
— Разумеется! Куда мы без нее? Я имею в виду крестовые походы, объявление иноверцев еретиками, помещение недовольных в концлагеря и тому подобное. Больше личного и меньше социального — вот о чем я говорю! — Мандельбаум зевнул и потянулся так, что захрустели все его кости. Плотик вновь опускался вниз. — Столько лететь и так скучно закончить — даже пострелять не дали. Я за то, чтобы немного поспать. С этой железякой мы сможем разобраться и утром. Согласен?
— Не знаю… — ответил Коринф. — Я слишком устал. (Мне нужно подумать.) Пойду прогуляюсь по берегу.
— Хорошо, — улыбнувшись ответил Мандельбаум. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Коринф повернулся и пошел к морю, Хельга молча последовала за ним.
Они оставили джунгли позади и вышли на песок, который в свете луны казался покрытым инеем. За рифом ревели волны, то тут, то там вода время от времени начинала фосфоресцировать. Высоко вверху мерцали огромные звезды. Коринф почувствовал свежее, пахнущее солью дыхание моря. За его спиной тихо шелестели кронами деревья, под ногами еле слышно поскрипывал песок. Он чувствовал все это с поразительной ясностью, все, что составляло его самого, вдруг исчезло — остались лишь образы окружающего мира.
Он посмотрел на Хельгу, которая так и держала его за руку. Распущенные светлые ее волосы развевались на ветру, и от этого она казалась еще более прекрасной. Тени их сливались. Она стояла так близко к нему, что он слышал звук ее дыхания.
Им не нужно было говорить. Они прекрасно понимали друг друга и без слов, столь многое было пережито и прожито ими вместе. С ними говорило море, взметавшее огромные валы, что ударяли в коралловый риф раз за разом и раз за разом отступали назад. Ветерок пошумливал и посвистывал в высоком небе.
Гравитация
(солнце, луна, звезды, поразительное единство, именуемое пространством — временем)
+ Кориолисовы силы
(а планета все кружится, все кружится, нанизывая мили и годы)
+ Жидкостное трение
(океаны, вздыбившиеся волнами, полные течений и водоворотов, ярящиеся в узких проливах, бросающиеся на скалы)
+ Разность температур
(свет солнца, теплый дождь, мороз и тьма, тучи, туманы, ветер, буря…)
+ Вулканизм
(жар в планетных недрах, подвижка гигантских каменных масс, дым и лава, образование новых гор с шапками снега на склонах)
+ Химические реакции
(темную набухшую почву животворит отработанный воздух, пестрота пород — красное, синее, охристое, жизнь, грезы, смерть, новое рождение — надежды новые…)
РАВНЯЕТСЯ
Нашему миру, замечу, — прекрасному.
И все же он чувствовал себя усталым и одиноким, и тогда он повернулся к стоявшей возле него женщине.
— Легко, — сказал он вслух. (Все было так легко для нас и для них. Те люди были ведомы святым духом. Все должно было закончиться иначе. Огонь и ярость, ярь, уничтожение всего и вся и непомерная гордыня человека.)
— Нет, — ответила она. — Так было лучше. — Спокойно, тихо. (Сострадание и помощь. Теперь мы перестали быть зверьми, нам скалить зубы не пристало.)
«Да. Это — будущее. Забудь о том, что волновало твою кровь прежде».
— Но что ждет нас завтра? — спросил он. (У наших ног обломки старого мира. Мы стоим пред пустотою, которую предстоит наполнить нам самим. И здесь нам никто уже не поможет.)
— А как же судьба? (Бог, рок, дерзанье?)
— Возможно, и они всему причиной, — кивнул Коринф. — Но как бы то ни было, в итоге мы получили в свое распоряжение весь этот мир.
Она не стала задавать ему главного вопроса, понимая, что для ответа на него нужна немалая смелость. Имеем ли мы право воспользоваться этим или же нужно согласиться с Грюневальдом и предпочесть всему бессмысленную жестокость случая, холодную однозначность причинных связей, воду жиденьких мыслей в ступе разума?
— Не надо думать, что будет какой-то определенный момент торжественного принятия нами своей судьбы, — сказал он ей. — Мы никому не будем навязывать своей воли — нет! Мы будем незримыми проводниками и охранителями свободы. Построение новой цивилизации — вот к чему мы должны стремиться!
«Овеликая судьба! О славный удел! Разве можно печалиться в такую ночь? Но почему-то у меня в глазах стоят слезы…»
Она заставила себя сказать то, о чем просто не имела права молчать:
— Несколько дней назад Шейлу выписали из больницы. «Мой милый, я скорблю вместе с тобой…»
— Да, — кивнул он. — Это произошло у меня на глазах. (Она вела себя, словно малое дитя. Протянула руки к солнцу и засмеялась.)
— Она нашла ответ на свой вопрос, теперь очередь за тобой. Его разум играл с прошлым так, как играет с костью собака.
— Она и не подозревала, что я за ней наблюдаю… «Это было утром — ясным холодным утром. Красный лист клена слетел ей на голову и застрял в ее косах. Когда-то она любила украшать себя цветами — я это помню».
— Она уже стала забывать меня…
— Ты просил Кирнса помочь ей забыть о тебе, — сказала она. — Это самый смелый поступок, на который ты только мог решиться. Для того чтобы быть действительно добрым, потребно мужество. Но скажи, хватит ли у тебя сил на то, чтобы быть добрым к самому себе?
— Нет, — тут же ответил он. — Я по-прежнему люблю ее и не хочу ничего иного. Прости меня, Хельга, но это так.
— За Шейлой будет вестись наблюдение, — сказала она. ~ Она, разумеется, об этом и не подозревает. Наблюдатели будут следить за каждым ее шагом и направят ее в нужную сторону. К северу от города есть одна многообещающая колония… слабоумных. Недавно мы смогли помочь им, причем они этого даже не заметили. Колонией руководит один хороший человек — сильный, но спокойный. На роль основательницы рода Шейла подходит прекрасно, думаю, ты с этим не станешь спорить…
Он промолчал.
— Пит, — прошептала она, — что же ты медлишь? Я — твоя…
— Понимаешь, Хельга. Все может измениться… Вдруг ты захочешь меня оставить? Понимаешь…
— Ты ведь знаешь, пока я тебе нужна, я тебя не оставлю! Пит, поверь, ты тоже стал бояться жизни как огня!
На сей раз тишина установилась надолго, лишь море и ветер сохраняли дар речи. Луна была уже возле самого горизонта, свет ее теперь казался им нестерпимо ярким. Коринф отвернулся в сторону и расправил плечи.
— Помоги мне! — пробормотал он, взяв Хельгу за руки. — Я не могу быть один, понимаешь? Помоги мне, Хельга!
«Слова утратили всякий смысл. Есть вещи, о которых не расскажешь».
Их разумы встретились и, слившись воедино, устремились ввысь.
«К любви, нежности и славе, пока смерть не разлучит нас».
Древняя, старая как мир история, лучше которой в мире не было и не будет. Все как надо — море, звезды и полный диск луны в придачу.
Глава 21
Вновь пришла осень, в воздухе запахло зимой. Опавшие листья лежали грудами под голыми черными деревьями, ветер то и дело начинал играть с ними, перенося с места на место. Все стало серым, лишь кое-где все еще виднелись желтые, бронзовые и алые пятна чудом сохранившейся листвы.
