— Хорошо, что мы сейчас вместе. (Ты мне нужна. Когда мне плохо, мне необходимо, чтобы кто-то был рядом.)

(Я всегда буду где-то неподалеку), — ответили ему ее глаза. «Опасная тема. Нужно перевести разговор на что-то другое». Он поспешил обратиться к Хельге с вопросом:

— Как тебе нравится здешняя музыка? Кажется, они близки к обретению музыкальной формы, приемлемой для нового слушателя… Ты не находишь?

— Не знаю. — Хельга пожала плечами. — Признаться, мне больше нравятся старые мастера. Они человечнее.

— Ты полагаешь, что мы остались людьми?

— Да. Мы всегда будем оставаться собой. Любовь и ненависть, страх и отвага, смех и слезы — они будут с нами всегда.

— Но разве не могут стать иными и они? — спросил Коринф не без любопытства.

— Возможно, в этом ты прав… Верить в то, во что мне хочется верить, стало почти невозможно.

Он кивнул, она же едва заметно улыбнулась.

(Мы с тобой знаем об этом, правда? Все всё знают…)

Он вздохнул и сжал руки в кулаки.

— Порой мне хочется… Впрочем, не будем… «На самом деле я люблю Шейлу».

(Слишком поздно, да, Пит? — спросили глаза. — Мы с тобой опоздали…)

— Потанцуем? (Лучше забыться…)

— Конечно. (С радостью, с радостью!)

Они покинули свой столик и направились к танцующим. Стоило Коринфу взять Хельгу за талию, как им овладело странное чувство. «Может быть, я вижу в ней собственную мать?» Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Музыка подхватила его с новой силой, он чувствовал ее пульсацию всем телом. Он был весьма посредственным танцором и поэтому позволил Хельге вести танец, поражаясь тому, какую радость могут доставлять обычные ритмические движения. На миг ему даже захотелось стать варваром, танцующим перед своими идолами и изъясняющим им скорбь, переполняющую его сердце…

Нет, об этом можно было думать раньше. Он был порождением цивилизации и оставался таковым до сих пор — уж слишком давно он родился… И вообще, как может чувствовать себя человек, на глазах у которого сходит с ума его жена?

«Любовь, когда б с судьбою ты была в ладах…» Какое детство! Ужас!

Музыка замолкла, и они вновь вернулись за свой столик. Робот подал закуски. Коринф помог сесть Хельге, сел сам и с тоской посмотрел на стоявшее перед ним блюдо. Хельга, как и прежде, не сводила с него глаз.

— Шейла? — спросила она. (Ей что — опять стало хуже?)

— Нет. (Спасибо за участие.) — Коринф нахмурился. — (Работа помогает ей коротать время, и не более. Она постоянно о чем-то думает, у нее начались какие-то видения по ночам…)

«Моя ж ты боль!»

— Но почему? (Ты, я и большая часть человечества — все мы смогли приспособиться. Мы уже успокоились, нам кажется, что так, как сейчас, было всегда. Она казалась мне куда уравновешеннее большинства людей, и тут — такое…)

— Ее подсознание… (Оно вышло из-под контроля сознания. Она понимает это и сама, но от этого ее состояние только становится хуже…)

— Она просто не способна совладать с силами собственного разума.

Их глаза встретились.

«Мы лишены прежней невинности. Мы лишились всего того, чем обладали прежде… нагие и одинокие…»

Хельга подняла голову. (И все-таки нужно смотреть правде в глаза и при этом как-то жить.) «Но как быть с этим страшным одиночеством?»

(Я стал слишком зависимым от тебя. Нэт и Феликс с головой ушли в свою работу. Шейла лишилась сил — слишком долго она сражалась сама с собой. Осталась только ты, но мне жаль тебя…)

(Я не возражаю против этой роли.) «Теперь я ясно вижу — ничего другого у меня нет. Только ты».

Их руки потянулись через стол друг к другу… Хельга покачала головой и убрала руку со стола.

— Господи… (Когда бы мы знали самих себя! Если бы у нас была реальная действенная психиатрия!)

(Когда-нибудь мы узнаем все.) Пытаясь успокоить:

— А как твоя работа?

— По-моему, неплохо. (Мы сможем достать до звезд еще до прихода весны. Но что нам звезды? Зачем они нам?) — Коринф уставился на свой бокал с вином. — Я немного опьянел. Слишком много говорю.

— Что ты, милый. Он взглянул на нее:

— Хельга, почему бы тебе не выйти замуж? Найди себе кого-нибудь. Не можешь же ты вечно вытягивать меня из этого ада… Она отрицательно покачала головой.

— Забудь обо мне, Хельга, — прошептал Коринф.

— Скажи, а ты мог бы забыть о Шейле? — ответила она вопросом на вопрос.

Робот, подъехав к их столику, убрал тарелки с закусками и поставил на стол главное блюдо. Коринф полагал, что аппетит после таких разговоров у него обязательно пропадет, однако еда оказалась куда вкуснее, чем он ожидал. Процесс принятия пищи может быть такой же компенсацией, как фантазии, пьянство, работа и тому подобное.

(Ты должен выдержать все, — сказали ему глаза Хельги. — Что бы ни встретилось на твоем пути… При этом ты должен сохранять здравость ума, иначе ты перестанешь быть человеком.)

Через полминуты она произнесла вслух:

— Пит, хочешь полететь? (На звездолете.)

— Что?

Он посмотрел на нее с таким странным выражением на лице, что Хельга не смогла удержаться от смеха. Взяв себя в руки она тут же продолжила с прежней серьезностью:

— Он рассчитан на двух членов экипажа. (В основном им будут управлять роботы. Нэт Льюис хочет оставить за собой одно из мест. Он биолог и, по его мнению, проблемы биологии…)

Его голос дрогнул от волнения:

— Я и не знал, что ты имеешь к этому отношение…

— Официально я здесь ни при чем. (Но, коль Скоро это чисто институтский проект, я могу выбрать на эту роль любого квалифицированного человека. Нэт понял это моментально.) — Они обменялись улыбками. — Но без физика там, разумеется, не обойтись. (Ты прекрасно знаком с проектом и, помимо прочего, принимал в нем самое деятельное участие.)

— Но… — Он покачал головой. — Конечно, мне бы этого хотелось… («Хотелось» — даже не то слово. За право стать членом экипажа звездолета я бы поступился чем угодно… даже возможностью стать бессмертным. Когда я был совсем еще ребенком, по ночам я любил смотреть на звезды, на восход Луны, на Марс, который казался мне похожим на красный глаз…) Но ведь я не один. Со мною живет Шейла. Так что, Хельга, я подожду до следующего раза.

— Путешествие будет недолгим, — возразила Хельга. (Я думаю, на то, чтобы облететь ближайшие к нам звезды, достаточно будет пары недель. За это время можно будет решить все астрономические вопросы, планируемые на этот полет, и испытать двигатель во всех возможных режимах. Полагаю, полет не будет слишком опасным, — в противном случае я бы ни за что не допустила твоего участия в нем.) «Когда я смотрю на небо, мне становится холодно». (Мне кажется, что ты просто обязан воспользоваться этим шансом, если только хочешь сохранить разум. Ты в плохом состоянии. Пит. Тебе нужно найти что-то такое, что превышает уровень твоих сегодняшних проблем, что выходит за рамки нашего жалкого мира.) — Она заулыбалась. — Может быть, так ты сможешь прийти к Богу.

— Но я ведь-уже сказал… Шейла…

— Полет состоится только через несколько месяцев. (За это время может произойти многое. Я знаю, что происходит сейчас в психиатрии. Появилось сразу несколько перспективных направлений.) — Она легко коснулась его руки.

— Подумай над моим предложением, Пит.

— Обязательно, — сказал он хрипло.

Он понимал, что во многом это ее предложение объясняется искренним желанием Хельги помочь ему выбраться из морока и ужаса его нынешней жизни. Но это уже было неважно. Слова ее возымели свое действие моментально. Стоило им выйти на улицу, как он поднял глаза к небу.

«Звезды! Бог ты мой, — звезды!!!»

В этом году снег выпал очень рано. Однажды утром Брок вышел из дома и увидел, что весь мир стал белым.

Какое-то время он стоял, глядя на занесенные снегом поля, холмы и дороги, на отливавшие голубизной дали. Он словно впервые видел зиму — недвижные черные ветви деревьев, засыпанные снегом крыши, разукрашенные морозом окна, ворону, сидевшую, печально нахохлившись, на телеграфном столбе. «А ведь и действительно — по-настоящему я ее вижу впервые…»