— Ты узнал, — подчеркнул Плик. — Но логических доказательств не имеешь, Наш вид одарен способностью интерпретировать всякую доктрину, подгоняя ее под свои действия. Ты попал сюда, потому что некоторые из геонцев предприимчивы и воинственны, не так ли? Все, что творится в мире, всегда выходит за пределы логики и всех разумных объяснений.

Иерн бросил на него резкий взгляд.

— Ты вновь завидишь странные речи?

— Странна вся Вселенная. По-моему, слову «реальность» в нашем мире нельзя дать положительное определение.

Плик подвинулся ближе.

— Послушай, — проговорил он. Иерн еще не видел поэта столь серьезным.

— Да, я подонок и алкоголик, но и поэт, а посему время от времени прикасаюсь к вещам, о которых невозможно говорить прямо. Я ощущаю приближение колоссальной драмы, конфликта настолько глубинного, что человеческие существа, вся цивилизация волей-неволей преобразуется в архетипы, вновь повторяя мифы незапамятной древности… Лишь в них и в музыке может крыться намек на подобные истины… Апполонийский Домен и маураи-артурианцы выступили против орфического геанства и фаустианского северо-запада[85]. Или, если хочешь, демоны-северяне готовятся низвергнуть богов неба, земли и моря — ведь у хтонических богов всегда была темная сторона — а грядущая война принесет конец всему миру.

Роника…

— Нет! — вскричал Иерн. — Ты обезумел!

Ему хотелось пустить коня в галоп, чтобы ветер, скорость и напряжение мышц прогнали из памяти этот ужас. «Собственно, откуда этот ужас? Это всего лишь слова, Плик любит играть с ними. Эксцентричный малый — не безумец и не пророк. Орлук не позволит ему опередить отряд». Иерн выехал вперед к Ронике и заговорил с ней — слова сами сыпались с языка.

Та весело отвечала, и кошмар поблек. Ужас забылся совсем, когда она зашептала ему на ухо, весьма откровенно описав, чего именно ожидает от него, когда отряд остановится на дневной отдых.

Они добрались до военной базы к вечеру. Контур блокгауза на фоне темного неба говорил о веках истории, бывших иными в Юропе; но меньшие сооружения были достаточно прозаичны и функциональны. Привычен был и маленький аэродром, несколько самолетов на нем и запах синтоплива.

Один самолет прилетел с северо-запада — укрупненный вариант того, что остался на дне озера со своим смертоносным грузом. Иерн заметил опознавательный знак на руле — бегущий волк, с шеи которого свисала разорванная цепь. Когда отряд приблизился, с полдюжины человек вышли вперед приветствовать его предводителя. Среди них, без сомнения, было двое соотечественников Роники; другие ожидали возле самолета.

Юанезский офицер отдал честь, сказал какие-то слова и передал лист бумаги Орлуку. Нойон прочитал его, нахмурился и задумался. Микли что-то сказал ему, получил короткий ответ и направился к месту, где его ожидали Роника и Плик.

— Сегодня самолетом из Чай Ка-Гоу прибыл приказ, — проинформировал он их. Судя по его манере, Микли именно этого и ожидал. — Эта машина немедленно увезет нас домой вместе с Тераи и Ваироа.

Пульс аэрогена заколотился: ночной полет скроет от него многое из того, что он надеялся увидеть. «Но она будет возле меня, и когда мы окажемся там..»

— Наш достопочтенный командир, похоже, не одобряет подобную спешку, — метко подметил Плик. — Он подозревает жульничество и сомневается в том, что его командиры приняли правильное решение.

Микли усмехнулся.

— Они не принимали его, — сказал он на франсее. — Нам следовало любой ценой не дать кому бы то ни было из юанезцев допрашивать маураев. Вне сомнения, наш представитель выложил всякие аргументы… дескать, мы, поймавшие злоумышленников, знаем больше всех остальных, а потому наилучшим образом можем расследовать дело, избавляя Юань от напрасной траты времени. Конечно, согласие кое-кого из важных юанезских чиновников удалось получить с помощью известных дополнительных доказательств. Так что попрощаемся с хозяином — и в путь.

Они обменялись любезностями. Вооруженные северяне взяли пленников под стражу. Держась за руку, Иерн и Роника последними поднялись на борт.

Она остановилась у двери кабины и огляделась. Закат вызолотил землю самым невероятным образом, делая ее нереальной. Оставаясь на коне, Орлук, отбрасывая долгую тень, глядел вслед отбывающим иноземцам.

Первый месяц, проведенйый Иерном в Северо-западном Союзе, показался ему идиллией — сплошным путешествием в неизведанное.

Первым сюрпризом был оказанный прием, точнее, отсутствие оного.

Никаких проверок документов, таможни, обмена денег и разносортных чиновников.

Самолет приземлился на посадочную полосу возле какой-то деревни просто потому, что в городском аэропорту наверняка окажутся агенты маурайского инспектора. Тераи, Ваироа и пара охранников задержались на борту, чтобы присутствие задержанных лиц на прилетевшем самолете не вызвало слухов. Все остальные направились в ближайший отель.

Когда Иерн выразил удивление, Роника фыркнула:

— Зачем, если ты в здравом уме, содержать этих бездельников? — вопросила она. — У нас принято, чтобы каждый честным трудом зарабатывал себе на пропитание.

После нескольких часов сна отряд встретился за гаргантюанским завтраком, поданным совершенно безукоризненными официантами.

— Это заведение принадлежит Ложе Волка, и мы здесь по ее делу, — объяснила Роника. — В ином случае нам бы пришлось платить. Но все равно не член Ложи платит в два раза больше.

— Нам с тобой придется зайти к здешнему мастеру Ложи, прежде чем отправиться дальше, — сказал Микли аэрогену. — Не наболтай лишнего.

Дом собрания находился на той же самой улице. Иерн видел некоторые фотографии и читал воспоминания редких путешественников, бывавших в Союзе; в Юропу они заезжали, хоть и не часто. Поэтому он не был удивлен архитектурой в общем-то менее экзотичной, чем монгская. Мебель внутри дома оказалась простой, стены украшали картины, реликвии местной истории и над дверью резная панель, на которой волк, разорвавший цепь, бежал над девизом «Вольному — воля». Мастер Ложи, крепкая женщина средних лет, выслушала короткий отчет Микли, задала несколько отнюдь непраздных вопросов, но вскоре, повинуясь его желанию, пожала руку новоприбывшему, пожелала приятного пребывания в этом крае и отпустила его.

Иерн ожидал каких-то формальностей, убежище должен ему предоставить тот, кто имеет на это власть.

— Но мы просто нанесли визит вежливости? — воскликнул он, оказавшись снаружи.

— Именно, — ответил Микли. — Почему бы не соблюсти приличия, в особенности если это не требует от тебя слишком больших усилий. К тому же Дорда была явно заинтригована, когда я сообщил ей, что наше дело относится к компетенции Главной Ложи и мы вправе уделить ей лишь немного времени и ограничиться легкой болтовней. Провинциальные собрания всегда жалуются на неразговорчивость руководства.

— А кому мы должны доложить о себе?

— Никому, если не считать небольшого числа людей, в помощи которых мы нуждаемся. Тебя не будут держать вне общества, но и привлекать внимание к себе тоже не следует.

— Разве это незаконно?

Микли восторженно хрюкнул.

— Цыпа, тебе придется многому выучиться. Конечно, офицеры соответствующих служб Ложи Волка с восторгом воспримут известие о Тераи и Ваироа. Но если нас разоблачат маураи, то обвинят нас в неоправданном нарушении прав человека. Мало того, что придется отпустить наших пленников; мы получим еще внушительное обвинение за ущерб, нанесенный чести Ложи, вдобавок к тому обвинению, которое выдвинут против нас сами маураи.

— Но правительство… — Иерн сдался.

У взлетной полосы их ожидали два больших автомобиля. Алюминиеные и деревянные детали были ярко окрашены. Иерн заметил, что в них использовались паровые двигатели на угольном порошке; запах его ощущался в выхлопных газах. Однако не было ясно, сделаны ли шины из синтетического эластомера, как в Домене, или из природного каучука, полученного торговым путем.