Слезы разом наполнили огромные серые глаза.

— Не надо! — вскричала она. — Откажись… открыто откажись, так чтобы слышали все! Немедленно! — У него разом отвисла челюсть. Подобно слепой, она потянулась к нему. — Ах, пожалуйста, прошу тебя, Иерн! Не хочу, чтобы тебя могли ранить, убить… Разве тебе жить надоело…

Тревога наполнила его.

— Какого черта ты имеешь в виду? («Простая истерика? Но она же образованная женщина, она должна знать, что Капитаны не умирали насильственной смертью более пяти сотен лет».) Зажав рот тыльной стороной ладони, она отшатнулась от него.

— Ничего, — прошептала она. — Ничего, только… О, пожалуйста!..

Он попытался умерить свой гнев, поскольку и без того слишком часто сердился на нее. Вспышка в окне — на краю зрения — предоставила удачную возможность отвлечь ее и успокоить. Он пригнулся к призме и протянул:

— Халлоу! Посмотри-ка, дорогая, сюда поднимается воздушный корабль. — Он пригляделся. Вокруг дирижабля крутился реактивный самолет.

Очертания обоих аппаратов еще казались крохотными в небесной бездне, озарявшей солнечным светом свирепый металл. Иерн прекрасно знал все типы летательных машин, использовавшихся в Юропе, и по литературе был знаком с их разновидностями, известными всему миру. — Это не регулярный челнок; транспорт одного из Кланов. А… самолет относится к классу «буревестников». Кто же это тратит столько топлива?

— Уже? — простонала Фейлис. — А я-то думала… — Повернувшись, она бросилась к выходу, задев его юбкой, порывистое движение растрепало светлые волосы. Минуту он слушал, как удалялись ее шаги.

Иерн решил последовать за ней, но остановился, едва сделав один лишь шаг. «Нет. Просто какой-то срыв. Дам ей время прийти в себя», — он с усилием обратил свой взор к приближающемуся аппарату.

Дирижабль уже был возле Скайгольма, и стало возможным различить эмблему — золотые розетка Клана Бергдорфов на черном фоне. «Итак… сеньор Пир Верине, сказавшийся больным, оправился от хвори, чтобы принять участие в завтрашнем Совете. Он будет голосовать против меня как сторонник геан-ства, если не обращенный… Но почему он привел с юга это огромное судно, вместо того чтобы на лайнере добраться до Турнева и челноком подняться вверх, как сделал практически каждый из нас?» Закручивая вверх витки в разреженном воздухе, реактивный самолет пролетел мимо окна. Керн попытался разглядеть его, но успел заметить лишь гондолы на крыльях машина пролетела чересчур быстро, чтобы можно было понять, что прячется под ними. Пулеметы? Годами уже поговаривали о том, что следует, наконец, вооружить несколько метеорологических суперсамолетов. Тогда они превзойдут все, что существует по эту сторону шарика, противоположную Маурайской Федерации. Смущало всех одно — количество горючего, которое расходовали эти машины. К тому же придется сократить расходы топлива на такие необходимые средства, как разведочные автомобили и полевые медицинские амбулатории; ну а если воевать придется в далеких краях, проблема снабжения топливом таких самолетов сделается почти неразрешимой.

«Но офицеры, распоряжающиеся одной из этих машин, вполне могли забежать вперед и модифицировать самолет в порядке эксперимента.

Получить разрешение на это наверняка не сложно. Специалисты нашего корпуса всегда возятся со своим оборудованием, в том числе и с самолетами… но зачем же вести его сюда без предупреждения? Или же Бергдорф Пир Верине запланировал яркую демонстрацию своих достижений, чтобы увеличить число голосов за Халда Симонея?»

Иерн потер подбородок… щетина легко кольнула палец. «Хм-м. Почему бы не встретить гостей и сразу все выяснить? Ничего лучшего не остается, подумал он. — Ничего». И Иерн покинул беседку.

Огромный Скайгольм плыл в беспредельности. Сердце Таленса Джовейна Орилака трепетало в груди. Он хотел прижаться лицом к окну, возле которого стоял… Сейчас он напоминал больного ребенка, заметившего отца, который возвратился после долгой отлучки с охапкой подарков в день рождения… Сей день несет ему возрождение — власть, силу и славу… власть над землей, где он родился; силу, чтобы использовать власть как подобает; и славу, которую положит он к ногам Фейлис.

Но нет. Не следует компрометировать свое достоинство. Три дюжины мужчин в безмолвии за спиной его напряженно ожидали начала. И если он мог втайне плести свои замыслы целых два года, мог рискнуть всем, что имел и любил, значит, сумеет невозмутимо провести оставшиеся минуты — чего и ожидают глаза его сподвижников.

Он повернулся к ним лицом. Они сидели в зеленых мундирах — идея принадлежала ему: зеленый цвет — символ Геи, хотя незачем напрашиваться на излишнее сопротивление, объявляя об этом. Зеленые куртки заполняли всю неярко освещенную длинную гондолу. Примерно половина его людей, в частности все офицеры, были из Кланов… в основном молодые идеалисты со здоровой примесью упрямых, амбициозных оппортунистов; остальные были эскуалдуны из области Валдора, крепкие и умудренные люди, не враги аэрогенов, но и не друзья им. Он мог бы взять и эспейньянских солдат, однако их присутствие сделало бы его в глазах людей Домена предателем, а не реформатором. По той же причине он скрывал помощь, которую получал от авантюристов из Северо-западного Союза.

— Итак, настал решающий час, — сказал он заученным, проникновенным тоном, негромко, но одолевая шум двигателей, и добавил на эскуаре:

— Момент истины. — А потом обратился к франсею, который здесь понимали все:

— Вы знаете, наша цель — предотвратить новую юропейскую войну, которую легко может вызвать бездумный милитаризм, а также преодолеть чужеземное влияние, отравляющее нашу цивилизацию; мы хотим исправить давнишнее зло и установить новую справедливость и на этом основании открыть врата, ведущие в будущее… когда все на Земле, вся жизнь на ней обретет истинное Единство… Хочу произнести последнее слово, прежде чем мы приступим к выполнению нашего предприятия. Мы тщательно разучили обязанности каждого взвода; все знают те ключевые точки, которые следует захватить и удержать, знают, как поддерживать связь между собой, какие действия и какими контингентами следует предпринимать. Ваши предводители знают Иледуциель; не бойтесь заблудиться в этом лабиринте. Здесь нет огнестрельного оружия, во всем аэростате вы не найдете оружия опаснее, чем кухонный нож. Ваше появление окажется здесь полной неожиданностью.

«Вот сейчас уже, — промелькнуло в голове Джовейна, — пилот объясняет по радио, почему Бергдорф Пир Верине считает возможным являться сюда в подобном стиле — дескать, чтобы доказать, что воздушные танкеры, защищенные некоторыми новыми устройствами, позволяют нам располагать известным количеством мощных военных самолетов; подобная разработка способна повлиять на политику, и это достижение следует учитывать при выборах нового Капитана…» На самом деле Бергдорф Пир Верине лежал пластом в своем альпийском охотничьем домике. Заговор Джовейна он поддержал, однако не скрывал, что в случае неудачи объявит, будто потрясен, скорбит и недоумевает, как мог уважаемый коллега настолько неподобающим образом воспользоваться аппаратом, который одолжили ему якобы для вполне невинных исследований.

— В первую очередь — сдерживайте себя. Мы не можем. нанести Иледуциелю серьезные повреждения, следует постараться избежать любых разрушений.

Столь же непреложно запрещаю причинять вред кому бы то ни было — без прямой угрозы для дела. С самого начала нам потребуется помощь некоторых, а потом — сочувствие многих, а уж после того — всех. Не забудьте, кроме необходимых для существования Иледуциеля техников, сейчас наверху пребывают сеньоры Кланов, их супруги и ближайшие помощники. Это не просто человеческие существа, имеющие право не подвергаться побоям и оскорблениям. Это — вожди, символы, воплощение власти. Иледуциель могуч, но не всесилен. Наши войска на земле в лучшем случае смогут лишь захватить несколько ключевых областей, но не сумеют удерживать их, а тем более распространить свою власть на сельские местности — если ваше поведение наверху возмутит весь Домен.