В итоге краткого расследования (по сути дела — инженерного анализа) мы подошли к основному выводу, что религиозность Homo sapiens — это не атавизм и не рудимент, как мы опрометчиво заявили вначале. Картина мира и горы полемической, исследовательской и теоретической литературы подтверждают, что инстинкт религиозности едва ли не самый мощный в поведенческом наборе человека и конца ему действительно не предвидится. Наглядно: я, просвещенный материалист до мозга костей, случайно завидев в вечернем небе узкий серп нарождающегося месяца, всякий раз достаю из кармана мелочь и ему показываю (на предмет прибытка в кармане). Красивый языческий бред, всегда безрезультатный, но приятно нормализующий психику (следование инстинктам поощряется положительными эмоциями).

Шкала проявлений инстинкта впечатляет — от мелочи с месяцем до фанатизма шахидов.

Несомненно, формообразования, проявления инстинкта религиозности будут бесконечны. И «ловцы человеков» долго еще будут процветать в простоте дела своего. По формуле Ильфа и Петрова, раз паства существует, то должен же кто-нибудь ее пасти? Здесь мы все же отошлем заинтересовавшегося атеиста, например, к Бертрану Расселу, очень доходчиво объяснившему, почему он не христианин; человеку же верующему ныне открыты широкие возможности укрепить свою веру и в церкви, и там же — в библиотеке, обратившись, в частности, к Льву Толстому, пояснившему почему он христианин, хотя и в отлучении. Человек колеблющийся при серьезном подходе может сделать и то, и другое. Геенной грозить мы никому не намерены. Ненавязчиво лишь обратим внимание на факт очевидный: если проследить поступь человека из глубины веков и до нашего времени, то ни к чему прятать голову в песок — просвещение разрушает религию. Процесс фундаментальный, эволюционный, безостановочный и обжалованью не подлежит.

К тому же. Мораль, нравственность Homo sapiens существуют, как и истина, сами по себе. Вне влияния политики или религии. Не согласимся с экстраидеями некоторых философов о врожденной агрессивности человека или заключениями о том, что человечество «падшее», или вовсе, что человек — ошибка природы. Человеку среди людей давно присущи нормы цивилизованного общения и поведения. Даже не затрагивая общечеловеческие идеалы и идеи гуманизма, отметим, что человек разумный, человек просвещенный остается Человеком и без отчета перед Всевышним, достаточно покаяния перед самим собой.

  Как интересно работает человеческий мозг. Ну, мой к примеру. После загрузки в него массы религиозных и религиоведческих материалов, после детального анализа этих материалов, после длительной напряженной работы над книгой (напомню: «ИИСУС ХРИСТОС – HOMO SAPIENS, Тацинский апокриф»), после длительного периода корректировок и редакционных добавок в текст распубликованного (с 2007г.) в интернете электронного варианта книги, наступил период затишья. В этот тоже длительный период, посвященный совершенно другим делам и событиям, мозг таки не прекращал работу над Темой. Это очевидно, поскольку исподволь все чаще стала появляться мысль о существенной неоднородности использованных исторических документов - о просто таки огромной количественной разнице между историческими документами и евангельскими свидетельствами. Редкие, с трудом найденные исследователями документы, - очень краткие и очень косвенные исторические свидетельства от древних историков мира, единичные упоминания о Христе в древних хрониках, сильно контрастируют с массой вновь и вновь обнаруживаемых учеными апокрифов и их фрагментов. Не говоря уже о «гладких» повествованиях канонических Евангелий, описывающих жизнь Иисуса Христа от начала и до конца с неестественной для исторического документа детализацией и даже художественностью. Как ни странно, они считаются документами в серьёзных исследованиях библеистов. Единственный факт в пользу их историчности – это древность, кажущаяся гарантией – например, первое по времени каноническое Евангелие, приписываемое Марку, датируется ок. 64г. н.э., ну и что? Разве это основание считать его документом подтверждающим реальность, историчность Христа? личность самого Марка в той же степени проблематична. Памятник письменности – да, сто процентов и прежде всего, но считать его документом можно лишь с очень большой натяжкой. Впрочем, и феноменальные события, описанные в Библии, только самыми отчаянными экзотическими исследователями считаются фактическими, с нее и начнем, почитая краткость и используя авторитетные цитаты как аксиомы.

  Уже с III века нашей эры у здравомыслящих аналитиков возникли вопросы по поводу авторства Пятикнижия в составе Библии из-за противоречий в его текстах, и христианскому автору Оригену пришлось выступить с критикой сомневавшихся в авторстве Моисея. Дальше – больше. Приведем для краткости здесь лишь пару цитат из книги Ричарда Фридмана «Как создавалась Библия». Первая цитата – это одно из первых целевых, публичных выступлений исследователей по поводу явных противоречий в Пятикнижии (именно этот ключевой раздел Библии анализирует Фридман в своей монографии): «В XI веке Исаак бен-Иазос, еврейский врач при дворе одного из правителей мусульманской Испании, отметил: список эдомитянских царей (Быт 36) включает царей, которые жили много спустя смерти Моисея. Бен-Иазос допустил, что этот список был составлен человеком, который и сам жил после Моисея. За такие гипотезы его прозвали «Исааком-растяпой». Прозвище «Исаак-растяпа» ему дал Авраам ибн Эзра, испанский раввин XII века. Ибн Эзра добавил: «Его книга заслуживает того, чтобы ее сжечь» (конец цитаты).

 Видные исследователи теологи последующих веков не раз рискованно выступали с публикациями по поводу разночтений в Пятикнижии, и в XVII веке в Голландии философ Барух Спиноза опубликовал подробный критический анализ и подытожил (вторая цитата): «Яснее дневного света видно, что Пятикнижие было написано не Моисеем, но другим, кто жил много веков спустя после него». Спинозу отлучили от синагоги. Затем его сочинение осудили и католики с протестантами. Оно попало в католический Индекс запрещенных книг; в течение шести лет против него было издано 37 эдиктов, а однажды было совершено покушение на жизнь Спинозы» (конец цитаты). Далее в истории исследования Библии последовали другие мировые имена. Библия – многовековое, многократно трансформированное переплетение объемных текстов – конгломерат текстов, на расшифровку «расплетение» которого потребовалось почти такое же количество времен, как и на составление.

 В последние пару веков, после ослабления инквизиционных репрессий, по мере развития лингвистики, филологии и после ряда археологических открытий, число исследований умножилось, увеличилась их глубина, конкретность и церкви пришлось отреагировать в современном стиле. Как своего рода хартия вольностей для исследователей-библеистов в 1943 году последовала энциклика папы Пия XII Divino Afflante Spiritu (если нельзя прекратить, надо возглавить. – В.Е.). В энциклике говорится: «Пусть интерпретатор, со всей тщательностью и не пренебрегая никакой информацией, полученной из современных исследований, попытается установить особенности и обстоятельства священного автора, эпохи, в которую он жил, письменные и устные источники, к которым он обращался, а также использованные им формы выражения» (Фридман).

 «Интерпретаторов» к нашему времени появилось море, разных толков, появились новые подходы, новые методики исследования, включая компьютерные, с порой экзотическими выводами, и в выборе предмета чтения надо быть осторожным. Но мы остановились, как показано выше, на обобщающем, высокопрофессиональном исследовании Ричарда Фридмана, библеиста и профессора Энн и Джея Дэвиса еврейских Исследований в Университете Джорджии.

 В предисловии своей книги Фридман пишет: «Библию читали на протяжении двух тысяч лет. В ней находили буквальные, переносные и символические смыслы. Ее считали богодухновенной, а то и продиктованной свыше, — или же видели в ней чисто человеческое творение. Ее покупали больше, чем любую другую книгу. Ее цитировали (как верно, так и неверно) больше, чем другие книги. Ее переводили (опять же, верно или неверно) чаще, чем другие книги. Ее называли литературным шедевром и первым сочинением по истории. Она занимает важнейшее место в христианстве и иудаизме. По ней проповедуют пасторы, священники и раввины. Многие ученые положили жизнь на ее изучение и преподавание в университетах и богословских колледжах. Ее читают и изучают, любят и ненавидят, о ней пишут и спорят. Во имя нее живут и умирают» (конец цитаты). Из перечисленных метафор и характеристик выберем следующие: «видели в ней чисто человеческое творение» и «называли литературным шедевром и первым сочинением по истории».