Некоторое время Парменион сидел наедине с мрачными мыслями, а потом выбежал в сад за двором и устремился вверх по ступеням на высокую стену, где лег на парапет и стал смотреть на юг, в сторону Фессалии.

Он знал, что Мотак прав. Внутри военачальника Пармениона жил мальчик Савра — печальный и одинокий, по-прежнему ищущий дом, любовь и счастье. Он надеялся найти это в Персии, в богатстве и славе. Но известность не дала ответ, а богатство не помогло ему забыть о вещах, которые не купишь.

Внизу, за городом, стояла кромешная тьма, но где-то там, на юге, пал Пелопид, сражаясь с фессалийцами против Тирана Феры. Враг наступал по всем фронтам, но Пелопид устремился на их центр, пробивая себе путь к Тирану. Это изменило ход сражения, но во время атаки фиванец погиб. Фессалийцы, одержав победу, отрезали хвосты и гривы своим лошадям в честь погибшего военачальника.

Парменион вздрогнул. Он думал, что Пелопид неистребим. — Но неистребимых не бывает, — прошептал он. — Пусть же боги благословят твой дух, Пелопид. Чтобы ты познал радости в Чертоге Героев.

— Ты веришь, что он окажется там? — спросил Филипп, поднявшись по ступеням и садясь напротив Пармениона.

Старший мужчина вздохнул. — Это было бы справедливо. Ты бы видел его при Левктрах — он крушил врага как бог Войны и сразил самого Военного Царя.

Филипп кивнул. — А ты в это время атаковал центр неприятеля, заставив их лучников и копьеметателей бежать с поля боя. Это была твоя победа, Парменион, предшествовавшая многим другим в Каппадокии, Фригии, Египте, Месопотамии. Ты никогда не терпел поражения. Почему?

— Может, я дрался как двадцать львов, государь.

— Это был серьезный вопрос, стратег.

— Твои казармы подсказывают ответ. Фундамент должен быть добротным, опора — крепка, стены должны стоять на плотном грунте. Армии нужно много всего, но более прочего ей нужна убежденность, вера в то, что однажды она победит. Подготовка дает уверенность, это фундамент. Хорошие офицеры — это ее опора.

— А стены? — спросил Царь.

— Пехота, государь. Ни одна армия не может расчитывать на победу без хорошей пехоты.

— Ты сможешь построить для меня армию за год?

— Смогу — но что ты намерен с ней делать?

Филипп усмехнулся. — Мы здесь не в равных положениях, ты и я. Ты наемник — а это означает, что в любой момент ты можешь встать рядом с Котисом или Бардиллом. Я не могу раскрыть тебе все свои планы. И, насколько я могу предполагать, ты не станешь мне служить. Как нам решить этот вопрос?

— Расскажи мне обо всем, что ты совершил прежде, государь, ничего не исключая. В том числе и об убийстве побратима.

— Почему бы и нет? — ответил Филипп. Почти час Царь рассказывал о своих усилиях, направленных на то, чтобы избежать катастрофы, об переговорах с Афинами, о сделке с Бардиллом, о послании с заверениями в дружбе Котису Фракийскому. Наконец он замолчал и при лунном свете заглянул Пармениону в лицо. Спартанец был невозмутим, его глаза застыли на глазах Филиппа.

— И это всё? — наконец спросил он.

Филипп собрался солгать, но тут же тряхнул головой. — Нет, это не всё. Возможно, Котис уже мертв. — Он увидел, как Парменион расслабился.

— Так и есть, государь, он уже мертв. Но остается еще претендент Павсаний.

— Который тоже скоро будет мертв, — сказал Филипп голосом чуть более громким, чем шепот. — Это — всё, что я могу тебе сказать.

— Сколько подготовленных человек тебе понадобится за один год?

— Две тысячи всадников, и десять тысяч пехоты.

— Слишком много, — сказал Парменион. — Они будут недостаточно подготовлены. Обеспечь себя шестью тысячами пехотинцев — и у тебя будет достаточно людей, чтобы тягаться с Бардиллом. В каком состоянии сейчас твоя казна?

— Почти пуста, — признался Филипп.

— Тогда в качестве первого шага тебе необходимо освободить от должности правителя в Кровсии и восстановить доходы. Затем ты должен достать броню и оружие. Во Фригии изготавливают отличные нагрудники из вареной кожи, подбитые плотной тканью — не столь надежные, как бронза, но зато более легкие. Фригийский шлем тоже ценится высоко.

— Ты даешь мне хороший совет, стартег, но еще не сказал, присоединишься ли ко мне.

— Я останусь на год, государь. Я подготовлю для тебя армию. После этого… посмотрим.

Филипп встал и посмотрел на освещенный фонарями город. — Обычно это Царя должны упрашивать, но ты переменил положение в точности наоборот. Что я такого сказал, что заставило тебя принять решение остаться здесь?

— Это было не то, что ты сказал. А то, что ты сделал.

— Но ты мне не скажешь?

— Верно, государь. А теперь, к условиям. Завтра я намерен встретиться с твоими офицерами и друзьями, которые сейчас находятся в Пелле. Мое положение должно быть равно Первому Военачальнику, который не подчиняется никому кроме тебя. Я не гарантирую, что стану обсуждать методы подготовки людей, будь то благородные граждане или крестьяне. Со своей стороны ты обеспечишь мне полную поддержку во всем, что касается подготовки. Ты согласен?

— Согласен. Но что тебе понадобится в первую очередь? — спросил Филипп.

— Формирование элитного отряда, Пеших Компаньонов Царя, Дворцовой Гвардии — пятьсот человек, лучших, что у тебя есть.

— Как Священный Отряд в Фивах?

— Лучше, — произнес Парменион. — Потому что они будут македонцами!

Когда ров для фундамента был готов, солдаты из землекопов перешли в камнетесы, плотники и строители. Обленившись, они теперь собирались небольшими группами перекусить или сыграть в кости и обсуждали уход домой. Слухи бродили по отрядам. Царь готовился напасть на Иллирию, чтобы отбить их родные земли, фиванцы шли на Пеллу, фракийцы собирали армию.

Тео мало заботили эти истории. Ему больше были интересны события ближе к столице, поэтому он напряженно внимал молве о светлоглазом Спартанце, которого видели с Царем и его офицерами. Уже вчера этих самых офицеров видели бегущими по холмам, блестящих от пота, с дрожащими ногами. Это порядком позабавило людей. Всадники были не особо сильны в беге. Спартанец бежал с ними, делая длинные пружинистые толчки, которые несли его далеко вперед, оставляя прочих позади, как запыхавшихся псов, охотящихся за оленем.

Но, кроме развлечения, увиденное дало Тео также и пищу для размышлений. Зачем они бегут? С какой целью?

Теперь набирали сотню добровольцев, чтобы сопровождать Спартанца на новом поле для занятий. Тео был первым, кто вышел вперед.

Через час после рассвета он встал с постели и примкнул к неровному строю мужчин, идущих на поле, где ждал Спартанец. Тот был одет в шерстяную тунику и не имел при себе никакого оружия. Но вокруг него были свалены в кучу деревянные щиты и несколько коротких дубинок.

Когда мужчины собрались, он пригласил их сесть, затем медленно обвел глазами всю компанию. — Какова главная задача в сражении? — вдруг спросил он, вытянув руку с указующим пальцем. Он обратил его по направлению к парню слева от Тео.

— Выиграть его, — ответил тот.

— Неверно. — Палец снова задвигался, и Тео почувствовал напряжение вокруг, потому что люди желали, чтобы указующий перст прошел мимо. Рука Спартанца опустилась на его пояс. — У кого-нибудь есть ответ?

Тео прочистил горло. — Не проиграть его? — сказал он.

— Хорошо, — сказал Спартанец. — Задумайтесь об этом на миг. — Его бледные глаза изучали их. — Победа в битве — бесплотный дух, витающий по воздуху, и неизвестно, где он приземлится. Конная атака сламливает неприятеля, вынуждая вражьего Царя отступать. Проиграл ли он? Пока нет. Если его фланги сумеют достаточно близко подобраться к кавалерии, снизив ее маневренность, он еще способен добыть победу себе. Но, если это у него получится, выиграл ли он? Нет, если кавалерия узким клином будет двигаться прямо на него, убивая его гвардейцев. Почему Бардилл разбил вашу армию? — Палец снова вытянулся, указывая на мужчину у края группы.