Дамы ненароком оказались рядом с Катериной.

– Нет, я вас уверяю, что это правда, – громче, чем следовало бы, произнесла Хрусталева.

Собеседница так тихо отвечала, что слов было не разобрать. Зато уж главная редакторша не стеснялась. Она чувствовала себя здесь как рыба в воде.

– Как вы думаете: чем отличается наша топ-модель, ну, например, от итальянской?

Статная дама развела руками. По-видимому, она привыкла больше слушать, чем говорить сама.

– А я вам сейчас скажу. Допустим, предстоит двухчасовая съемка. Объявляют: девочки, работаем два часа. Сначала все идет нормально. Проходит полтора часа, и начинается. Наша начинает вертеться, отвлекаться, поглядывает на часы. У нее на лице написано: когда же все закончится? Она захотела есть, пить, в туалет и так далее. Короче – устала, и толку от нее никакого нет, только пустая трата времени и пленки.

– А итальянка? – Блондинка стала проявлять настоящий интерес к разговору.

– Вот! – с ударением произнесла Хрусталева и подняла указательный палец кверху. – Итальянка ведет себя совершенно по-другому. Проходит полтора часа, два, три, фотохудожник уже начинает сворачивать свою аппаратуру, он сам устал, а девчонке хоть бы что! Давайте, просит она, еще один поворот, а вот так, а вот эдак… И – подтянута, свежа, работоспособность потрясающая. Кажется, такого лошадь не выдержит, упадет, а она, девчонка, выдерживает все. Вот это, я понимаю, работа!

– Неужели?

– Да я вам такое расскажу – ахнете! Самодисциплины никакой.

При слове «самодисциплина» Катя мгновенно вспомнила надменную даму в приемной комиссии балетной школы – и внутренне напряглась. Подслушивать нехорошо, укорила Царева сама себя, но разговор Хрусталевой с «леопардовой» блондинкой настолько ее заинтересовал, что она не могла удержаться от соблазна послушать дальше.

– Я слышала, наши модели редко добиваются успеха на западных подиумах?

– К сожалению.

Хрусталева, найдя благодарного слушателя, сделала изрядный глоток из своего бокала и, доверительно наклонившись к «леопардовой» даме, продолжала:

– На самом деле причин несколько. В их числе и те, о которых я уже говорила. На Западе на нас смотрят как на дикарей. Норовят заключить такой контракт, при котором вся выгода достается западной фирме.

– Как это?

– А вот так! Отбирают девчонку, вывозят, допустим, во Францию. Она, конечно, счастлива до потери пульса.

– Еще бы – Франция! – закатила глаза собеседница.

– А потом выясняется, что не все так хорошо. Документы не оформлены подобающим образом, нет рабочей визы.

– И ей не дают работу?

– Нет, – снисходительно улыбнулась Хрусталева наивности крашеной блондинки. – Работу ей дадут, даже слишком много работы, но… – Главная редакторша сделала многозначительную паузу. – Получать она будет очень мало. По сравнению с западными моделями, конечно.

– О, вы так интересно рассказываете, – льстиво улыбнулась в свою очередь блондинка, – я узнала столько нового!

– Милочка моя! – Хрусталева после выпитого расслаблялась все больше и больше. – Там такие истории, такие судьбы! – Она пьяно вращала глазами. – Даже то, что я знаю…

– Неужели никто не пробивается?

– Пробиваются, но очень немногие. Сказка про Золушку написана давно. Да и Золушки наши, правду сказать, сразу хотят быть принцессами, а так не бывает.

– Да… Вы еще говорили про самодисциплину.

Элла Хрусталева пьянела прямо на глазах.

– А-а, ну да… Приходит на съемку после бурно проведенной ночи, к тому же опаздывает безбожно. Фотохудожник уже на ушах стоит, у него солнце уходит, а этой дряни нет. Отлично поставленный свет – это все! Вот, например… – Хрусталева оценивающе посмотрела на свою собеседницу. – Освети вас на мерт-вом солнце – будете выглядеть старше, а при рассеянном свете – моложе.

– Как интересно!

– Бывает, пленку отщелкают – и ни одного хорошего снимка. Надо проделать колоссальную работу, чтобу получить качественную фотографию. У художника свои приемы, но модель должна выглядеть при этом безукоризненно. А она является с кругами под глазами, видок такой, что ее загримировать нельзя.

– Результат бурно проведенной ночи? – Блондинка округлила и без того круглые глаза.

– Вот именно. Большинство моделей не вылезают из чужих постелей. Я тут одной мисске всыпала по первое число. Ты, говорю, кто – мисс Саратов? Вот и катись в свой родной город, нацепи медальку на шею, которую тебе выдали, и гуляй по улицам Саратова! У нас работать надо, а не по мужикам шляться… Весь смысл жизни видят в сексе. Им бы только ноги пошире раздвинуть.

– Неужели одна постель в голове?

– Не знаю, что у них в голове, но иногда кажется: мозгов точно не хватает! Эта самая мисска явилась, понимаешь, черт знает в каком виде, вроде как она всех облагодетельствовала своей красотой. Ногти поломаны, волосы торчат. Ее не фотографировать, ее похмелять надо. И приводить в чувства полдня. Да что говорить!.. – Хрусталева опять приложилась к бокалу. – Ленятся, ленятся за собой следить! Мне приятельница рассказывала – она с конкурсами красоты связана. Что вы думаете? Визажист – бесплатный, стилист – бесплатный, зал тренажерный для них сняли… Так они туда не ходят!

– Не может быть! – искренне удивилась собеседница.

– Я вам говорю! Конкурсы красоты – не самоцель, только после них и начинается настоящая работа для модели. А они думают: завоевали призовое место и все им по гроб жизни обязаны поклоняться. Я двадцать лет работаю в женском журнале, за это время насмотрелась на всякое. Эх, вот так вот подумать, – скривилась она, – скинуть бы годков двадцать пять, я бы…

– Вы и сейчас прекрасно смотритесь.

– Дело не в этом – каких бы я с моим теперешним опытом дел наворочала! – Хрусталева замолчала и, сделав шаг назад, оступилась.

– Элла Борисовна, – поддержала ее под локоть блондинка. – Осторожно!

– Слушай, давай без Борисовны. Просто Элла.

– Элла и Ида! – подхватила «леопардовая» дама. Она тоже успела порядком нагрузиться спиртным. – По этому поводу надо выпить на брудершафт.

– Годится, – кивнула Хрусталева.

Обе дамы заметили одновременно, что у них в бокалах пусто, и в обнимку отправились на поиски шампанского.

Царева лишь иногда ненадолго отвлекалась и потому слышала почти весь разговор.

– Кто сейчас стоял рядом с главным редактором "Магии моды"? – спросила она у Тамары.

– Ида Садчикова.

У Кати сразу всплыли в памяти образы братьев Садчиковых, которых она видела на первой презентации. Старший, Илья, даже сунул ей свою визитку, которая валялась теперь где-то дома. А Наташа Богданова, предостерегая подругу от сомнительного знакомства, рассказала о том, как эти два «хвата» выкручивают руки своей мачехе, претендуя на папочкино наследство…

Царева, не скрывая интереса, рассматривала роскошную блондинку: так вот она какая, эта Ида.

– Повезло дамочке, – продолжала Тамара. – Едва выскочила замуж, и сразу стала богатой вдовой. Садчикова зимой подстрелили. Убийц так и не нашли. Темное дело! Слухи разные про это ходят. Говорят, выписал ее из какой-то Тмутаракани, и вот, пожалуйста, не прошло и года – она наследница всего хозяйства. Фирма, квартира, вилла, две машины. Про "Торговый дом Садчикова" слышала? Рекламу еще по телевизору без конца крутили?

– Да… – Катя не собиралась докладывать Тамаре про состоявшееся официальное знакомство со старшим сыном погибшего бизнесмена.

– Сейчас тоже ей принадлежит. Правда, по слухам, сыновья покойного муженька наседают, проходу не дают. Но я уверена, что Ида отобьется. Она только с виду кажется такой глуповатой и наивной. Будь спокойна: если во что-то вцепится, то это намертво! И такого себе красавчика шофера завела… – Тамара завела глаза. – Водитель, охранник и, думаю, еще кое-какие обязанности при ней исполняет… Ты бы ее видела год назад: черная юбочка, белая блузка, посмотришь – скромница, сил нет. А сейчас? Я уже заметила: эти дамы с периферии почище любой столичной штучки мужика скрутят…