Нэшу достаточно было пару раз это услышать, чтобы смириться с отсутствием снов. А Серафина, со своей стороны, постаралась сделать так, чтобы все это не беспокоило мальчика.

Нэш рос под опекой своей мамы, готовой любой ценой защищать его душевный покой, и своей тети, появившейся в его жизни, когда отец отправился в путешествие, из которого не вернулся. Ния тоже была родом из Занзибара, она приехала и поселилась с ними, стараясь насколько это возможно заполнить пустоту, оставленную Рубенсом. Она взяла на себя все бюрократические хлопоты, заботы о доме и трех его обитателях: Серафины, Нэша и лохматого Сетта.

Несмотря на свой довольно холодный и решительный взгляд, Ния питала необычайную нежность к Нэшу и всегда вставала на его защиту. Она была из тех людей без возраста, которых невозможно представить ни маленькими, ни старыми, словно время их не касается.

Ния никогда не рассказывала о своем прошлом, собственно, про нее никто ничего толком не знал. Чуть ниже затылка у нее красовалась татуировка, скрытая длинными светло-пепельными волосами и тщательно припудренная. Если же кому-либо случайно удавалось ее заметить, Ния отвечала, что она символизирует «конец века»: там было изображено дерево, похожее на языки пламени, помещенное внутрь круга, напоминающего Луну.

Ния и Серафина просидели до полуночи за чисткой апельсинов и разговорами о завтрашнем дне и о том, как его проведет Нэш. Обе они полагали, что он спокойно спит у себя в кровати.

Они ошибались: то есть Нэш, конечно, спал, но совершенно в другом месте.

На этот раз не на крыше мисс Рашер и не на чердаке Литтл Бена.

Вопреки своим ожиданиям Нэш оказался не на кране. Место, где он проснулся, было не менее тихим и безопасным, чем его комната.

Его обволакивал какой-то запах, который был ему хорошо знаком. Мальчик почувствовал его еще во сне, причем очень резко, это и заставило его проснуться.

Первое, что он ощутил, это совершенно оглушительную тишину. Ни малейшего звука.

Он потрогал рукой то, на чем лежал. Да, это был не матрас. Поверхность оказалась довольно жесткой, но вполне приятной на ощупь. И к тому же теплой.

Нэш лежал на чем-то деревянном, источавшем запах пыльной ткани и дерева.

Открыв глаза и лежа в полной темноте, Нэш испытывал смешанное чувство страха и возбуждения.

Таково было первое впечатление. Спустя некоторое время его глаза привыкли к темноте, он заметил узкие полоски света, пробивающиеся сквозь закрытые ставни и двери. Постепенно Нэш начал различать округлые очертания множества одинаковых кресел, обитых красным бархатом. Он повернул голову, посмотрел вверх и увидел лишь мрак, сгущавшийся в том месте, где следовало быть потолку. В этой темноте Нэш различил что-то похожее на мотки веревок, свешивавшихся с каких-то перекладин.

«Я в театре…» — догадался он.

Поднявшись на ноги и оглядевшись, Нэш понял, что стоит прямо посреди сцены Оперного театра.

Он увидел вокруг себя фиолетово-оранжевые кулисы, которые застывшими каскадами спадали на сцену из-под самой крыши.

Занавес был поднят, а в глубине сцены что-то мерцало. Это были золотистые блики на каких-то удивительных механизмах, непонятно какого времени. Мальчик решил подойти ближе, чтобы получше их рассмотреть, но в темноте запнулся за что-то похожее на калейдоскоп.

Он присмотрелся внимательнее. Это был не калейдоскоп, а электрический фонарик. Нэш поднял его в надежде, что он работает. Повернул ободок против часовой стрелки, и фонарик осветил все чудесные предметы, очертания которых раньше едва угадывались. Это были красные и черные ящики, козлы, укрепленные на огромной платформе, винтовые лестницы, уходящие в никуда, и еще какие-то устройства причудливой формы, быть может емкости для воды.

Одно такое устройство представляло собой гигантский сосуд из стекла и железа с крышкой, напоминающей китайскую пагоду…

Похожую он видел по телевизору, но эта была еще страшнее и теснее. Человек, запертый внутри вниз головой, целиком оказывался в воде, и у него почти не оставалось пространства с воздухом.

Нэш представил себе тот миг, когда Маскераде окажется внутри этой штуки, как когда-то Гудини, лишенный возможности двигаться, чтобы высвободиться оттуда, ему удастся разве что повернуть голову и глотнуть немного воздуха. Это ужасный и в то же самое время удивительный трюк, который заставляет публику затаить дыхание, держит в предельном напряжении… до того момента, пока под взрыв аплодисментов иллюзионист победоносно не покинет этот сосуд живым и невредимым.

Кто знает, вдруг есть какая-то связь между этим моментом и его способностью исчезать из спальни и оказываться где-то совсем в другом месте. Может быть, если ему удастся поговорить с иллюзионистом, он объяснит Нэшу, что с ним происходит.

Нэш снова погрузился в свои мысли, пока бродил за кулисами театра, освещая фонариком путь, чтобы не наткнуться на декорации и реквизит. Театральная сцена — место магическое само по себе, а представьте себе, когда она оформлена для магического спектакля! А что делается в ее глубине, на арьерсцене, за занавесом?!

К заднику был придвинут большой черный ящик, повернутый к публике той стороной, на которой были нарисованы занавеси. Из ящика торчала длинная металлическая труба шириной с кулак и выкрашенная в черный цвет. Она протыкала размалеванный задник и выходила на сцену на высоте тридцати сантиметров от пола.

Не видя никаких входов и выходов, Нэш принялся внимательно их искать. На одной из сторон арьерсцены, на стене, он обнаружил приклеенные листочки с любопытными и совершенно загадочными надписями:

Это было похоже на координаты военных действий, Нэш даже представить себе не мог, о чем здесь шла речь.

Затем пучок света уткнулся в какую-то щель, которая привлекла его внимание: примерно на высоте пояса торчала рукоятка. Нэш осторожно прикоснулся, внезапно она поддалась, открыв секретную дверь.

Мальчик решил последовать за лучом фонарика, который шарил по железной поверхности ящика. Наклонив голову, Нэш вошел внутрь.

На высоте глаз он увидел множество рычагов и рукояток. Там и сям на широкий флюоресцентный скотч были приклеены какие-то таинственные указания:

Или:

Внутри этого ящика, напоминавшего машинное отделение большого корабля, находились зубчатые колеса и широкий приводной ремень. Запах масла означал, что машину регулярно осматривали, все механизмы были начищены до блеска.

Правду сказать, Нэш не догадывался о предназначении машины. В щелку было видно, как из ящика выходила труба, которая утыкалась в другой ящик, маленький и плоский, находившийся точно напротив дивана, стоявшего на сцене.

На приборной панели ярко выделялась красная кнопка.

Нэш почувствовал сильнейшее волнение. А что, если надавить на кнопку и посмотреть, что случится… «Не выйдет ли беды?» — подумал Нэш.

Он смотрел то на кнопку, то на свою руку, и всякий раз рука медленно тянулась к кнопке. «Когда мне еще представится случай увидеть, как работает эта диковина за кулисами? — Но тут же его одолевали сомнения. — А если я там что-нибудь сломаю? Нельзя трогать…»

Ему вдруг показалось, что он увидел Нию, неодобрительно качающую головой, но охватившее его любопытство пересилило все сомнения.

Нэш нажал на кнопку.

Не случилось ничего.

Он почувствовал только тихое, едва слышное гудение, доносившееся изнутри механизмов.

Нэш попытался разобраться в инструкциях, которые там и сям были прикреплены к стенкам ящика. Он повернул рычаг, находившийся ближе всего к кнопке над приборной панелью, и пучок красных лучей осветил темный экран.