Разумность этих слов поразила Нэша, он замолчал и погрузился в размышления.
Человек шевельнулся в первый раз за все время. Кончиками пальцев он прикоснулся к своему цилиндру, перевернув, поставил его на землю и опустил в него руку. Он вынул оттуда маленький светящийся шарик, держа его между указательным и средним пальцами. Затем, убедившись, что Нэш внимательно смотрит, начал крутить им вокруг пальцев. Нэш смотрел на него как загипнотизированный, с вытаращенными глазами.
Шарик скользил между средним пальцем, безымянным и мизинцем, затем возвращался к большому пальцу и снова к мизинцу, все быстрей и быстрей, повинуясь плавным движениям руки.
— Это фокус, господин Добан?! Я такое видел несколько раз. Потом шариков становится два, потом три и потом четыре… Так? — отважился спросить Нэш.
— Фокус? — передразнил Добан Нэша, широко улыбаясь. — Нет, какие могут быть фокусы со звездой.
— Звезда? — ошеломленно спросил Нэш. — Это звезда?
— Да, но не из тех, которые образуются из газа и висят над твоей головой по причинам, с трудом объясняемым законами астрофизики. В то время как на самом деле никто и никогда не приближался ни к одной звезде настолько близко, чтобы ее изучить.
— А Солнце… его ведь наблюдают в мощные телескопы. Разве Солнце не звезда? — спросил Нэш, вспоминая свои научные книжки и те немногие строки в них, которые уцелели среди многочисленных каракулей и чернильных пятен, оставленных на страницах во время чтения.
— Солнце это Солнце, — поправил его незнакомец. — Если людям ни разу не удалось увидеть звезду близко, то следовало бы предположить, что маленький размер еще не означает, что звезда далеко. Она выглядит маленькой, потому что она маленькая, как, например, та, что у меня в руках. Ее видно с Земли благодаря силе света, который она посылает. И не важно, находится ли она за миллионы километров от Земли или в нескольких десятках сантиметров, ее величина не меняется. Все зависит от ее света. Он становится сильнее, по мере того как звезда отдаляется.
Нэш не отрывал взгляда от этой светящейся штуки непонятного размера, крутящейся между пальцами Добана, ее мерцающий свет отражался в его глазах.
— Звезды — это сны людей, — продолжал Добан. — И каждая из них — это целая вселенная. Когда люди смотрят на звездное небо, в действительности они видят собственные сны. Темнота, называемая «ночью», — это река, по поверхности которой плывут сны. Они не висят в воздухе, а плывут по реке, — объяснил Добан, хотя Нэш у него ничего не спрашивал.
— Я только подумал о том, чтобы задать вам этот вопрос… — вскрикнул мальчик, но тут же опомнился: — Ах, ну да… мы же говорим мысленно, мы слышим мысли, а не слова…
— Ты быстро учишься, и это хорошо, — добавил незнакомец, старый и молодой одновременно.
— Но если звезды плывут, значит, небо должно состоять из воды… — Нэш попытался рассуждать здраво.
— Так и есть. Но человек не в состоянии это почувствовать. Он думает, что дождь рождается в туче… Но он не понимает, что это водяное небо над его головой начинает капать, когда вода в нем становится очень плотной.
— Получается, что звезды плывут по чему-то, похожему на опрокинутое море, если я правильно понял… — неуверенно произнес Нэш.
— Не по морю, а по реке. Вот смотри. — Он протянул руку и указал на реку, текущую под ивой, звезда чудесным образом скользнула по ладони и застыла на кончике пальца, не падая. Поток воды тут же стал значительно шире и виднее в своей бесконечности.
Нэш провел воображаемую линию от кончика пальца Добана, где сияла удивительная звезда, до той точки, где ветви плакучей ивы, казалось, касаются черного потока воды и отражаются в нем. Река текла медленно и спокойно, только поверхность была подернута рябью. По реке плыли тысячи, может, даже миллионы звезд. Мальчик подошел, чтобы посмотреть, куда течет река, и был совершенно зачарован мириадами сияющих искр, все это напоминало ему океан в свете раннего утреннего сумрака.
Но, в отличие от океана, река была черна, как смола.
— Неужели вода грязная? — спросил он с наивным любопытством.
— Нет, она кажется черной, потому что свет звезд затмевает цвет воды. Когда ты научишься смотреть сквозь эту черноту, ты увидишь Землю и другие миры, — терпеливо объяснил Добан.
— Но ведь мы на Земле!
— Нет, мы в Ниоткуданикуда. Здесь ты можешь видеть все с высоты. Представь себе, что небо — это купол цирка, а звезды — это лучи света, с Земли ты видишь только их след, а в Ниоткуданикуда ты видишь этот купол снаружи, как будто летишь над ним. Теперь я хочу тебе кое-что показать, — добавил Добан.
Он медленно, но безо всякого усилия поднялся и провел рукой в воздухе. Светящаяся точка на кончике его пальца отлетела и нырнула в черную реку.
— Посмотри туда, мальчик, на то место, куда упала звезда.
Нэш подошел поближе к Добану, сквозь закрытые веки его зрение обострилось. Звезду было хорошо видно, хотя она упала далеко, но оказалась в том месте, где река была непроницаемо-черной.
— Там, внизу, рождаются звезды? — спросил он.
— Нет. В этом месте звезды собираются, они теснят друг друга в волшебном сияющем хороводе.
Нэш нахмурился:
— Наша звезда куда-то исчезла. Их кто-то забирает?
— Нет, не забирает, съедает. Это творит Темное Пятно, поток, который пожирает реку, заглатывает звезды и порождает мрак, — сообщил Добан. — Ты еще не знаешь, кто такие Темные, но Зло, заключенное в них, — это жизненная сила мрака. Границы его все время расширяются. Многих звезд уже не стало, и они продолжают погибать. Это так печально, — вздохнул он.
Действительно, в том месте, где упала звезда, брошенная Добаном, никакого света больше не было. Там вода казалась еще чернее. Вид этой глубокой черноты заставил Нэша вздрогнуть.
— Пятно расширяется быстро, потому что люди разучились мечтать и видеть сны, занятые мелочными заботами повседневной жизни. По их вине Пятно становилось все больше и больше, а снов все меньше и меньше. — С этими словами Добан подошел к самому берегу реки. — Еще несколько новолуний, и это станет опасно. А пока просто грустно. И тревожно.
Впервые за все время разговора лицо Добана покинула улыбка, до того не сходившая с его губ. Он смотрел куда-то в пустоту, в какую-то далекую точку, черты его лица застыли, словно окаменели.
Ветер в Ниоткуданикуда, казалось, догадался о смятении в его душе и, как заботливая мать, притих, ласково гладя длинные светлые волосы. Лицо Добана приняло гордое и благородное выражение.
Нэш старательно несколько раз обдумал услышанное.
Какое-то время его одолевали сомнения, наконец он собрался духом и произнес:
— Неужели ничего нельзя сделать, чтобы остановить это бедствие, господин Добан?
Добан закрыл глаза, его лицо смягчилось, на губах промелькнула едва заметная улыбка.
— Можно, но для этого необходимо сделать выбор. И это не игра. Те избранные, которые берут на себя такую ответственность, должны обещать быть ему верными.
— Все это имеет какое-то отношение ко мне? Или я ошибаюсь? — спросил Нэш, совершенно бесстрашно и даже с некоторым вызовом.
Добан хотел было наклониться, чтобы поднять цилиндр, но потом передумал и, словно дирижер симфонического оркестра, взмахнул рукой.
Цилиндр прыгнул к руке, будто его потянули за нитку.
Нэш уже привык к чудесам и воспринимал их как что-то совершенно естественное, поэтому почти не удивился: действительно, зачем нагибаться, чтобы поднять цилиндр, когда он сам может прилететь тебе в руки.
Добан надел цилиндр, слегка сдвинув его набок, и взял Нэша за плечо.
Этот жест в полном молчании, в нежном, мягком сиянии звезд Нэш воспринял как посвящение в рыцари.
— Да. Мы ищем тебя уже много новолуний, но единственный способ отыскать тебя, это сделать так, чтобы ты сам нашел нас. Таково правило. Оно действительно и для меня, и для тех других, которые тебя разыскивают, — загадочно заключил Добан.
