— Да я уже все вижу, дорогуша. Надо быть слепцом, чтобы этого не видеть. Но Боже мой, он опять поступает так. Ведь он теперь играет козырной картой, не так ли? Итак, вы, сударь, думаете, что это шах и мат, не так ли? — Разразившись этой метафорой, как всегда неточной, Остин требовал ответа: — Ну и чего вы от меня ожидаете — чтобы я выбросил вас из дома? Ради Бога, я не могу сделать этого, даже если хотел бы. — Он быстро взглянул на свою племянницу. — Но, посмотрев на нее, понимаешь, что она пойдет с вами, пойдет и на край света.

Он стоял напротив Ричарда, руки в боки, и гневно смотрел на него. Затем, явно еще колеблясь, он протянул ему руку и сердечно пожал ее.

— Что ж, она ваша, господин библиотекарь Хиндон. Она ваша со всей моей любовью к ней. Но, пожалуйста, заботьтесь о ней как следует. Ведь она плоть от плоти, кровь от крови моей.

Кэролин неописуемо страстным жестом обвила руки вокруг его шеи и крепко обняла его.

— Дядюшка, ты просто прелесть!

Он осторожно высвободился из ее объятий и расправил свой воротник.

— Я знаю, девочка, но сейчас нет необходимости настаивать на этом. А теперь можешь сказать своему Ричарду кое-что еще. У меня для него новости — я вручаю ему его новую библиотеку.

Теперь была очередь Ричарда пожимать Остину руки, его лицо прямо-таки переполнилось удовольствием.

— Вот это день! — сказал он. — Как же вы это сделали, мистер Булмэн?

— Как? Я не скажу вам «нет» вместо ответа. Теперь ты должен знать меня, парень. — Он похлопал Ричарда по спине и громко со смешком сказал: — Вот теперь смотри — благодаря моему упрямству на собеседовании вы получаете в жены такую прекрасную и любящую вас девушку. — Он указал большим пальцем на свою племянницу. И прошептал Ричарду в ухо: — И не ждите слишком долго. Совсем не стоит этого делать.

В ответ Ричард еще крепче обнял Кэролин.

— Но, дядя, как же вы изменили своим принципам? Вы же всегда были против того, что предлагал Ричард. Это из-за того, что вы догадались о наших отношениях?

— Девочка моя, я не знал об этом до тех пор, пока не переступил порог этого дома сегодня вечером. Я скажу тебе почему.

Он поудобнее расположился в кресле, они сделали то же самое, он пододвинулся к ним поближе, перекрестил руки на груди и закинул ногу на ногу, выражая всем своим видом важность.

— Я сделал это потому, что в Ричарде Хиндоне я вижу человека, который мне ровня. Я сдаюсь, не он. Во время всех наших сражений и споров он крепко держится своих принципов, от начала и до конца. Пытаясь остановить его, я каждый раз знал: ругай его прямо в лицо, он все равно не сдастся ни на дюйм. Вот это я люблю, ей-богу! Если есть какая-то черта, которой я восхищаюсь в людях, то это вот эта. В конце концов я понял, что он никогда не стал бы человеком истеблишмента. — Он повернулся лицом к Ричарду: — Вы как раз то, в чем мы сейчас так нуждаемся: вы хороший твердый парень, сообразительный и с непреклонной позицией. — Он встал. — А теперь ты, парень, еще и знаешь, как найти дорогу к моему сердцу — путем женитьбы на моей племяннице.

Он направился к двери и обернулся. Он увидел, что они даже и не ждали, когда он уйдет. Они уже сжимали друг друга в объятиях.

«Вот это то, что мне нравится, — заметил он про себя. — Ей-богу, это то, что мне нравится».

Он закрыл за собой дверь.