Смущенная Белла убрала с красного плюшевого дивана кучу одежды.

- Садитесь. Выпейте. - Она достала бутылку виски и пару стаканов. Ее злило, что у нее так дрожат руки. Стукнув бутылкой о стакан, она вылила в него чересчур много виски.

- Эй, поосторожнее, - сказал он. - Для меня это многовато.

Он долил стакан доверху водой из-под крана.

- Вы не против, если я закурю?

Она кивнула и с удовольствием заметила, что, когда он зажигал сигарету, руки у него тоже дрожали. Он не был таким уж невозмутимым, как показалось с первого взгляда.

Садясь, она столкнула на пол баночку с кремом. Оба кинулись ее поднимать, едва не столкнувшись при этом лбами.

Он посмотрел на нее и расхохотался.

- Похоже, вы так же нервничаете, как и я. Разве вы не привыкли принимать после каждого представления незнакомых мужчин?

Белла покачала головой.

- Я всегда боялась, что они разочаруются, увидев меня вне сцены.

- Разочаруются? - Он посмотрел на нее с недоверием. - Вы, должно быть, шутите.

Белла вдруг поняла, какой низкий вырез у ее платья.

- Цветы чудесные, - сказала она, краснея. - Как это вам удалось добыть такую прелесть посреди зимы?

- Опустошил оранжерею моей матери.

- Она не возражала?

- Не знаю. Она в Индии. Надеюсь, ее там проглотит какой-нибудь услужливый тигр, - сказал он, недобро улыбнувшись.

Белла хихикнула.

- Она вам не нравится?

- Не очень. А вы ладите с родителями?

- Они умерли, - бесстрастно ответила Белла и помолчала, ожидая обычных выражений сочувствия. Они не последовали.

- Вам повезло, - сказал Руперт Энрикес.- Хотел бы я быть сиротой: развлекайся сколько душе угодно и никого не бойся.

У него была забавная манера говорить: весьма ядовитые слова прозвучали совсем безобидно. Тем не менее, подумала она, он испорченный мальчишка. Он может быть и безжалостным, если пожелает.

Он взял со стола стакан.

- Сегодня вы играли даже лучше, чем обычно.

- Вам не надоело смотреть один и тот же спектакль много раз подряд?

Он усмехнулся.

- Это же не какой-нибудь фарс на Уайтхолле . Единственное, из-за чего я так часто сюда прихожу, - это вы.

В дверь постучали.

- Черт! Надо непременно отвечать? - спросил он.

Это была Куини.

- Я мигом, - сказала ей Белла, а потом, обращаясь к Руперту добавила, - сожалею, но мне надо переодеться.

Он осушил стакан, встал и направился к двери.

- Я вот подумал, не могли бы вы как-нибудь поужинать со мной на следующей неделе?

Сегодня понедельник, подумала Белла. Не очень-то он увлечен, если может потерпеть еще целую неделю!

- Я очень занята, - сказала она, греша против правды.

- Что если во вторник?

- Во вторник вечером я работаю.

- Тогда в среду?

Она помедлила ровно столько, чтобы он забеспокоился, потом улыбнулась:

- Хорошо, это подойдет.

- Не думаю, что вам нравится опера.

- Обожаю оперу, - солгала Белла, твердо решив стоять на своем.

- Отлично. В следующую среду первое представление ?Зигфрида?. Постараюсь раздобыть билеты.

Уходя, он сказал:

- Сожалею, что мне пришлось знакомиться с вами таким неуклюжим способом, но я не знаю никого из ваших знакомых, кто мог бы представить нас друг другу, еще есть другой способ - это купить театр.

Только потом она поняла, что он шутил только наполовину. Семейство Энрикесов могло бы, не моргнув глазом, скупить все театры Лондона.

Глава вторая

Ровно в половине седьмого вечером в среду он приехал за ней.

- Вы смотритесь великолепно, - сказал он, обходя ее кругом.

- Вы тоже выглядите неплохо.

На нем был темно-серый костюм с красной шелковой рубашкой.

- Вам нравится? - он был польщен. - Мой портной закончил его только в понедельник, поэтому я и не мог пригласить вас на прошлой неделе.

Снаружи их ждал ?астон-мартин?. Из стереопроигрывателя неслась музыка, обогреватель был включен на полную мощность. Когда они тронулись, Белла незаметно опустила стекло. Ей не хотелось, чтобы от духоты у нее раскраснелось лицо.

Когда они остановились у светофора, Руперт, обернувшись, улыбнулся ей и сказал:

- Вам не следовало заставлять меня так долго ждать встречи с вами. Я так истомился, что стал невыносим для окружающих.

Даже в гуще аудитории первого представления, где бриллианты сверкали инеем, каждый оборачивался в их сторону. Руперт был, по-видимому, знаком со многими, но только кивал, а поболтать не останавливался.

Не прошло и пяти минут после поднятия занавеса, как Белла поняла, что Вагнер - это не для нее. Все эти величественные мужчины и женщины вопили, вытягивая из себя все жилы. Она заглянула в программу и с ужасом узнала, что ей предстоит выслушивать этот кошмар целых три акта.

Первый акт она решила все же как-нибудь вытерпеть. Это было странное ощущение - находиться по другую сторону занавеса.

- Ну как? Вам нравится? - спросил Руперт, пробившись к ней с напитками в антракте.

- О, чудесно, - с энтузиазмом солгала она.

Руперт поглядел на нее с сомнением.

- Ну, не знаю, это какой-то жуткий шум. Как только вам надоест, сразу же скажите, и мы уйдем.

Две серьезного вида женщины с уложенными на голове косами в ужасе обернулись в его сторону.

В течение второго акта Руперт становился все нетерпеливее, однако он успокоился, когда на сцене появилась Брунгильда.

- На вид вылитая моя мать, - громко прошептал он Белле, и она прыснула со смеху.

Какая-то толстая женщина перед ними обернулась и гневно шикнула на них. У Руперта затряслись плечи. Белла упорно старалась смотреть прямо перед собой, но так и не смогла удержаться от хихиканья.

Через минуту Руперт сказал:

- Послушайте, может быть, уйдем?

- Но мы не можем уйти посреди действия.

- Будьте добры, потише, - прошипела толстая женщина.

- Моя жена плохо себя чувствует, - сказал ей Руперт и, взяв Беллу за руку, потащил, ее по ряду, наступая всем на ноги.

Выйдя из театра, они посмотрели друг на друга и взорвались хохотом.

- Кошмар! - сказал он. - Я хотел произвести на вас впечатление, пригласив на первое представление, но похоже оно будет и последним.

Когда они шли между капустных листьев и гнилых яблок, оставшихся от рынка в Ковент-Гардене, он взял ее за руку.

- Вознаградим себя за это хорошим ужином.

Ужинали они в Сохо, в очень дорогом, как поняла Белла, ресторане. Меню с обложкой алого бархата с золотыми кисточками, розовые лепестки в чашках для мытья рук. Они сидели рядом на красной бархатной банкетке как на последнем ряду в кинотеатре.

- Что вам заказать? - спросил Руперт.

- Что угодно кроме селедки.

Он засмеялся.

- А почему не селедку?

- Когда я была ребенком, мать заставляла меня ее есть. Однажды меня заперли в столовой на двенадцать часов.

Руперт был поражен.

- Мне никогда не приходилось есть что не по вкусу.

-Тут хорошее место, - сказала Белла.

- Это прибежище моего отца. Он говорит, что это единственное место в Лондоне, где никогда не встретишь знакомых.

- Руперт, дорогой! - у их стола застыла красивая женщина с широко поставленными темно-синими глазами.

- Лавиния, - он встал и поцеловал ее, - как было на Ямайке?

- Чудесно. Не знаю даже, зачем я только домой вернулась.

- Ты не знакома с Беллой Паркинсон?

- Нет, не знакома. Как поживаете? - она осторожно посмотрела на Беллу. - Я, конечно, читала о вашей игре. Макбет, кажется? Мне надо посмотреть вас на сцене.

Она повернулась к Руперту и спросила как-то слишком небрежно:

- Как Ласло?

- В Буэнос-Айресе.

- Вот почему он не позвонил, - проговорила она с облегчением. - Когда он возвращается?

- Где-то на следующей неделе.

- Ну, передай ему от меня привет и скажи, чтобы позвонил мне, пока у меня не сошел загар.