— Мы все сделаем. Это ведь в наших общих интересах.

— Завтра утром, ровно в половине девятого, нужно позвонить в контору доктора Немеша и сообщить, что...

— Я слушаю.

— ...позавчера вечером Пала Ковача пытались отравить. Благодаря экстренной медицинской помощи жизнь его спасена. Покушение так потрясло его, что он решил дать показания, но настаивает на присутствии адвоката. Допрос назначен на половину одиннадцатого. Пусть доктор Немеш подъедет.

Следователь долго молчал.

— Но простите, — удивленно сказал наконец он, — ведь это не соответствует действительности.

— Знаю! Однако мне непременно нужно передать Немешу такое сообщение.

— Трудно... — попытался уклониться следователь.

— А как же общие интересы? — напомнил ему Ружа. — Разумеется, всю ответственность я беру на себя. В том числе и перед Генералом. Успех гарантирую. Если же выйдет осечка, валите все на меня.

— Хорошо, — после паузы решительно сказал следователь. — Я сообщу Немешу. Только ответственность делим поровну.

— Спасибо. До встречи! — Ружа переключил линию и справился по селектору у секретарши: — Кути докладывал?

— У него ничего нового. За адвокатской коллегией наблюдают. Эва Ласло никуда не отлучается. Только работа и дом.

— Не густо, не густо, — разочарованно протянул подполковник.

Томас Вольф не находил себе места. На него накатила отчаянная, невыносимая тоска. Весь день и всю ночь он проспал, но, едва рассвело, вскочил как встрепанный и с тех пор не знал, куда себя деть. Он включил радио, нашел музыку и, приглушив звук, сел завтракать.

К полудню содержимое холодильника было полностью уничтожено. От съеденных всухомятку мясных консервов, колбасы, сыра у Вольфа заболел живот. Он придвинул кресло к окну, положил на живот подушку и стал глазеть сквозь занавеску на улицу в надежде хоть чем-то развлечься.

Но в глухом переулке на Пашарете, в районе особняков, в этот ветреный, непогожий день не было даже прохожих.

Наконец Вольф решил: будь что будет, он выйдет из дому и прогуляется до перекрестка. Ведь в округе живет столько красивых женщин, наверняка кто-нибудь подвернется.

Он открыл шкафчик со слюдяными стеклышками, выбрал из богатой коллекции марочных напитков бутылку абрикосовой палинки и как следует приложился к ней. По жилам разлилось приятное тепло, боли в желудке как не бывало. «Раз уж я за границей, нужно знакомиться с достопримечательностями», — подумал он, сделал еще глоток и направился к выходу.

В этот момент зазвонил телефон. Вольф замер на месте. «Взять, не взять? — колебался он. — Может быть, Юнг хочет предупредить меня об опасности? Или это таинственный босс? Но что я ему отвечу? А вдруг милиция? Интересуется, нет ли кого в особняке?»

Телефон умолк. Охота к прогулке у Вольфа пропала. Он подумал, что риск все же слишком велик, и решил лучше что-нибудь почитать.

Порывшись на книжной полке, он снял с нее какой-то художественный альбом, снова устроился у окна и погрузился в созерцание репродукций с обнаженными женскими телами.

Но вот на садовой дорожке показался Юнг. Вольф захлопнул альбом.

— Поесть принесли? — первым делом спросил он У инженера. — Я умял все, что было в доме.

Юнг вывалил из портфеля на стол консервы и полуфабрикаты. Принюхался. Уловил в воздухе запах палинки.

— Полчаса назад кто-то звонил, — сказал Вольф, — я к телефону не подошел.

— И правильно сделали! Надо будет, еще позвонят! — С этими словами инженер положил перед Вольфом газету, раскрытую на странице, где было помещено объявление о розыске Мюллера с его фотографией.

Вольф ошарашенно уставился на газету, потом пробежал глазами объявление.

— Что он наделал, кретин?!

— Вы бы лучше поменьше пили и не устраивали истерик! По-видимому, он сделал то, что ему было приказано. К тому же Мюллер не знает ни имен, ни явок. Я не сказал ему даже номера телефона. Так что, если его поймают, он не сможет нам навредить, разве что сообщит приметы! — Инженер улыбнулся, вспомнив о захороненных парике и усах. — Но приметы им ничего не дадут.

— А что будет со мной? — забеспокоился Вольф. — Через границу теперь комару не перелететь.

— Ничто не вечно, — махнул рукой Юнг. — Поживете пока у меня. Если бы что-то стряслось, Бутон своевременно предупредил бы нас.

Их разговор прервал телефонный звонок. Оба как завороженные уставились на аппарат. Наконец инженер опомнился и снял трубку.

— Бутон! — раздался в трубке механический голос.

— Мак! — ответил Юнг.

У него перехватило дыхание, от волнения он едва ли смог бы выдавить из себя еще хоть слово.

Вольф подкрался к нему, прислушиваясь.

На магнитофоне переключили скорость, и последующий текст прозвучал растянуто, искаженно:

— Ночью наш человек уезжает. Когда он переправится, нам сообщат. До тех пор оставайтесь дома! — Раздался щелчок, на другом конце провода положили трубку.

— Это он был? — полюбопытствовал Вольф.

— Сами слышали! — Юнг, покашливая, задумчиво стоял у телефона.

— Стало быть, все в порядке, — облегченно вздохнул Вольф и, повеселев, добавил: — По крайней мере теперь не придется сидеть одному!

Он снова отхлебнул из бутылки.

— Если не можете обойтись без выпивки, — раздраженно сказал инженер, — пейте хотя бы из стакана!

Салаи съездил в следственную тюрьму, где распорядился, чтобы Мюллера изолировали от остальных заключенных так же надежно, как и Ковача.

Возвращаясь, он встретил в коридоре Ладани, и они вместе вошли в кабинет Ружи.

— Вот вам магнитофон, а вот и номер телефона, — положил он на стол подполковника аппарат и записку. — Телефон установлен в центре, по улице Вешшелени, второй этаж, квартира два.

— Ты гений! — восторженно воскликнул Ружа.

— Мы также установили, что квартира сдается, — продолжал капитан, — но последние пять месяцев в ней никто не живет. Владелец квартиры появляется редко. Вход не с галереи, а с лестничной площадки.

— Отлично, — вставил Салаи.

— Это все ты узнал из магнитофона? — удивился Ружа.

— Люди добрые помогли, — скромно сказал Ладани. — Разузнали даже, что владелец живет на улице Напхедь, в Буде, в настоящее время он дома, но телефона там у него нет.

— Салаи, — распорядился Ружа, — пошли ребят за владельцем квартиры. Пусть привезут его на улицу Вешшелени. С ключами. Остановятся неподалеку от дома и подождут нас. Действуй!

Салаи вышел из кабинета.

— Клари, — попросил подполковник секретаршу, — свяжите меня с Кути! — Потом, повернувшись к Ладани, спросил: — В квартире сейчас никого?

— Никого. Мы проверили. Я оставил наблюдателей. Если кто появится, они тут же нам сообщат.

— Товарищ Кути у телефона! — сказала Кларика.

Ружа схватил трубку:

— Доложи обстановку на постах!

— Адвокат только что вышел из конторы. За ним следят. Помощники адвоката на месте.

— Что на втором?

— Эва вернулась с работы.

— Берегите ее как зеницу ока! — прокричал Ружа и снова позвал секретаршу: — Клари!

— Ну и денек сегодня! — заглянула она в кабинет. — Я вас слушаю.

— Свяжитесь с третьим постом, узнайте, что поделывает хозяин эспрессо.

— Недавно докладывали: сидит дома.

— Путь берут его. Только без шума! — Ему пришла в голову какая-то идея. — Салаи, — сказал он только что вернувшемуся капитану, — как ты думаешь, не представить ли этого кондитера Ковачу?

— Не думаю, чтобы они были знакомы. Агентура у них разветвленная и тщательно законспирированная...

— Была, братец! Была! — сказал Ружа и поглядел на часы. — Как только сообщат, что владельца квартиры привезли на Вешшелени, поедем туда. Ты с нами, Ладани, ты нам понадобишься.

Ладани шутливо прищелкнул каблуками.

— А пока, — оглянулся Ружа на Кларику, — не выпить ли нам по чашечке кофе?