— Нельзя ли заснять последующую сцену на видеопленку? — негромко спрашивает Вольф.

— Конечно, — с готовностью отвечает Манакор и делает знак старшему технику.

— Для суда это наверняка послужит главной уликой, — сухим, размеренным тоном неожиданно произносит господин Тисс.

«Никакого суда не будет!» — готов оборвать его Брокка, однако предпочитает сдержаться. Дела подобного рода разбирает военный трибунал, причем при закрытых дверях. Но ситуация может сложиться по-разному. Не исключено, что снайперы, улучив подходящий момент, перестреляют всю банду. Или же всей семерке удастся улизнуть. Впрочем, почему — семерке? Хорн только что упомянул какого-то восьмого террориста... Брокка не в восторге от лейтенанта, которого сегодня увидел впервые. Хорн произвел на него впечатление человека слишком молодого и неопытного, к тому же безрассудно дерзкого. Хуже нет, когда солдат или полицейский без нужды подставляет себя под пулю.

Петра и Вальтер Белль стоят у двери. Девушка не в силах оторвать взгляд от происходящего на экране.

Поблизости от микробусов возникают две фигуры в масках. Один из террористов, присев на корточки, заглядывает под машины, затем, видимо удовлетворенный результатами осмотра, выпрямляется. Его спутник проходит вперед, огибает машину. Затем оба садятся, занимая места за рулями микробусов. Голубоватый дымок вырывается из-под машин; микробусы набирают скорость и укатывают прочь, исчезая из кадра.

— Готовить вертолеты! — командует капитан Вольф.

Клод передает его команду по телефону, и вскоре снизу раздается рев моторов.

— Господин Манакор, вам я поручаю позаботиться о женщинах... То бишь о заложницах. Вместе с врачами ждите их у выхода из тоннеля.

— Не беспокойтесь, все сделаю, — заверяет Вольфа инженер.

— Плюме, вы остаетесь здесь. Будете поддерживать постоянную радиосвязь с вертолетом и лейтенантом Хорном.

— Слушаю, господин капитан! — отвечает старший техник. «Наконец-то и у меня будет самостоятельная задача», — думает он.

Затем капитан Вольф звонит по телефону: отдает распоряжение своим подчиненным перекрыть участок дороги от выхода из тоннеля до Линардского озера. Это мероприятие уже было обсуждено офицерами полиции, когда они по карте распределили между собой участки местности.

И тут Петра, не в силах справиться с волнением, громко вскрикивает. На телевизионном экране возникают фигуры людей. Одна... вторая... третья... четвертая. Ну конечно же — заложницы! Женщины бредут медленно, спотыкаясь, потирая затекшие руки. Две хватаются друг за друга, чтобы не упасть. Вот одна из них вдруг резко останавливается, согнувшись, наклоняется вперед. Плачет она или ей сделалось дурно? Вторая обнимает ее за плечи, и они в обнимку идут дальше. Несчастным женщинам, разумеется, невдомек, что телекамеры следят за каждым их движением.

— Выходит, эти мерзавцы сдержали свое обещание, — замечает Тисс, и в голосе его, похоже, звучит некоторое недовольство. По натуре он злопамятен и беспощаден, хотя и старается не выдавать этого. Будь в его власти, он бы этих террористов немедля стер в порошок, раздавил в лепешку — прямо там же, в тоннеле. В таких случаях он жалости не знает, да и не желает испытывать ее по отношению к подобным выродкам.

Разумеется, никто не реагирует на замечание Тисса. Внимание всех присутствующих сосредоточено на заложницах. Женщины вот-вот выйдут из поля зрения камеры — ближайшей к убежищу террористов, а это значит, что они на двести метров удалились от своей тюрьмы.

— Пора выезжать им навстречу, — говорит капитан. Манакор по телефону передает его распоряжение работникам медицинской службы, а затем и сам отправляется к тоннелю. Капитан Вольф медленно подходит к кремовому аппарату. Сняв трубку, он бросает взгляд на часы: шестнадцать тридцать семь.

— Ну как, фараон, вы нами довольны? Женщин мы отпустили.

— Да, мы видели их на телеэкране. Деньги вы обнаружили?

— В сумке оказалось семь с половиной миллионов. Остальная часть будет в гидроплане?

— Вот именно. А теперь нам предстоит еще кое о чем столковаться.

— Я думал, мы уже все обсудили...

— За телетрансляцию и микробусы вы расплатились, но беспрепятственный проезд к причалу и гидроплан — тоже ведь не даровое удовольствие.

— На вашем месте я бы не стал так зарываться. Вспомнили бы лучше о контейнере...

— Да, кстати, как вы намереваетесь с ним поступить?

— Оставим его на берегу озера. Но не вздумайте только подсылать туда своих ищеек, иначе...

— К чему повторяться, вы уже один раз высказались на эту тему. А где гарантия, что вы с помощью дистанционного управления не взорвете контейнер после того, как вам удастся улететь?

— Никаких гарантий вы от нас не дождетесь.

— Ну, если на то пошло, тогда еще не поздно переиграть. Сидите себе в тоннеле, пока не надоест... Нам не к спеху.

— Никак грозить вздумали? Я ведь не шутил, когда предупреждал вас, что мы готовы на все! Решите переиграть — пеняйте на себя: ухлопаем пару заложников, тогда живо пойдете на попятный. Даю голову на отсечение, что ваши слабонервные правители сразу же взмолятся, лишь бы мы соблаговолили убраться из тоннеля вместе с контейнером...

— Но я лично ни о чем вас молить не собираюсь. Гидроплан стоит наготове, и в нем вторая половина денег. Отпустите двух заложников, тогда мы дадим вам «зеленую улицу» до самого озера, где вас поджидает гидроплан. Но взлететь вы сможете лишь в том случае, если отпустите на свободу еще пятерых заложников. К рулевому колесу гидроплана приделан замок, который открывается лишь с помощью специального кода. Мы сообщим вам этот код по рупору после того, как вы отпустите заложников.

— Только и знай норовят обвести нас вокруг пальца!.. Ну вот что, фараон растреклятый: или вы уберете к чертовой матери этот свой кодовый замок, или...

— Прежде чем выставлять ультиматум, пораскиньте-ка мозгами. Времени, между прочим, уже без четверти пять. Как только мы придем к соглашению, можете отправляться на все четыре стороны.

— Черт с вами, торговаться так торговаться! За проезд до озера вы не получите ни единого заложника. Радуйтесь, что наконец-то освободим вам тоннель и вывезем оттуда опасный груз... У меня другое предложение: перед посадкой в гидроплан мы отпустим шестерых заложников.

— Значит, троих вы собираетесь забрать с собой?

— Вот именно, троицу, да каких поценнее: фабриканта с супругой и директора банка. Так что если вы подложили в самолет бомбу, то поторопитесь убрать ее оттуда. Или вы не побоитесь взять грех на душу и отправить на тот свет своих соотечественников?

— Хватит болтать глупости! Никакой бомбы в самолете нет... Лучше скажите, что будет с заложниками и с гидропланом после того, как вы отбудете?

— Улетим за границу. Когда окажемся в безопасности, то приземлимся и отпустим заложников, а гидроплан оставим там же, на месте.

— Считайте, что мы договорились.

— Я так и считаю.

Диллен минует два дорожных перекрестка; повсюду предостерегающе мигают желтые и синие лампы полицейских патрулей. Движение регулируют полицейские в белых касках. Машина Диллена, влившись в непрерывный автомобильный поток, никем не обнаруженная, добирается до небольшого городка на берегу Линардского озера, где руководитель террористической акции загодя снял дом. Погруженная в темноту вилла на прибрежной аллее затаилась в укромном месте, движения тут почти нет. Свет автомобильных фар скользит по стволам деревьев; чуть скрипнув, распахиваются железные ворота, и под колесами машины шуршит гравий, которым посыпаны дорожки сада. Диллен без всякой надежды в последний раз включает телевизор и крутит рычажок переключателя. Ни в одной из программ швейцарского телевидения не фигурирует происшествие в тоннеле Сен-Георг, ни словом не упоминается о нападении террористов, о радиоактивном грузе, об опасности, нависшей над округой, о полицейских кордонах, перекрывших подступы к тоннелю.