— У меня таких помощников хоть отбавляй!

— А ну, дай посмотрю! — Степан отстранил опешившего тракториста и наклонился над мотором. Тракторист решил было рассердиться, но вместо этого неожиданно подмигнул Настеньке: посмотрим, как опростоволосится этот техник-механик!

Степан возился у мотора минут десять, а затем через плечо, коротко приказал Федору:

— Крутани!

Тот покрутил рукоятку. Трактор чихнул раз, другой и весело затарахтел. Степан вытер руки о тряпку, которую подала ему Настенька.

Когда трактор двинулся, волоча за собой сеялки, на одной из которых стояла Настенька, Степан улыбнулся девушке. Она в ответ тоже улыбнулась. И Степан, поддаваясь какому-то новому чувству, крикнул:

— Счастливо!

Из-за лязга и грохота трактора это слово не долетело до девушки, но она, видимо, догадалась и помахала Степану рукой.

И теперь вот Настенька сидела перед костром, напротив Степана, обхватив колени руками, и задумчиво смотрела на потухающий костер. Потом она подняла глаза на Степана и попросила:

— Расскажите что-нибудь.

А Степан не знал, что рассказать ей. Она попросила вторично, и он начал говорить ей о заводе, о товарищах. Настенька слушала с дружеской улыбкой и не сводила с него своих глаз. Это и смущало, и радовало.

После этого вечера Степан встречался с Настенькой еще несколько раз. Покидая колхоз, увозил он с собой тревожное беспокойство на сердце.

С тех пор прошло два года, и случилось так, что Степан ни разу не встречался с Настенькой, хотя и не забыл ее.

Однажды в рабочем театре тракторного завода проходил концерт художественной самодеятельности. Зрительный зал был заполнен до отказа. На освещенной сцене сменялись оркестры народных инструментов, хоровые коллективы, выступали певцы, танцоры, баянисты.

И вот девушка в белом бальном платье, ведущая концерт, объявила:

— Выступает техник цеха топливной аппаратуры Степан Колесников. Он исполнит на скрипке свой музыкальный этюд «Мечты».

Степана Колесникова знали многие. И когда он появился на сцене, несколько необычный — сосредоточенный от волнения, немножко угловатый, робкий, в черном костюме, — в зале вспыхнули аплодисменты и тут же стихли. Степан сказал что-то седому старичку, сидевшему за роялем. Пианист кивнул головой и осторожно опустил руки на клавиши.

Легкие звуки понеслись в притихший зал. Степан коснулся смычком струн, и нежное пение скрипки слилось со звуками рояля. Но вот звуки рояля как бы отступили, зазвучали приглушеннее, а скрипка пела все увереннее и смелее.

Зал замер. В нем собрались люди самых разных возрастов и биографий. Но все они внимательно слушали Колесникова. Каждый из них по-своему воспринимал музыку Степана. Пожилой рабочий, который помнил трудные дни строительства завода, откинулся на спинку сидения, снял очки и, может быть, в эту минуту вспомнил свою буревую юность. А рядом с ним, весь подавшись вперед, с мечтательной улыбкой слушал музыку паренек еще в форменной гимнастерке ремесленника. Но все они, эти разные люди, были одинаково сильно покорены Степановой музыкой, подкупавшей своей искренностью и непосредственностью.

А Степан не видел зала. Он слился с мелодией, покорился ей, вспоминая ту удивительную картину, которая тогда вдохновила его…

…Теплый июньский ветерок волнами пробегает по широкому пшеничному полю, весело барахтается в листве березовой рощи. Он откуда-то пригнал тучку, серую и неуклюжую, и косыми дружными струйками пал на сухую землю дождик: зашуршал в роще, ртутными катышками покатился по пыльной дороге, омыл зелень пшеницы.

А солнце, словно радуясь тому, что тучка маленькая и не закрыла его, заблестело, заискрилось в дождевых капельках и там, в стороне, перекинуло над землей из конца в конец разноцветную радугу.

По дороге идет девушка. Она идет быстро, весело и на плечах ее трепещет голубая косынка. Солнце искрится в ее мокрых волосах. Ее радуют родные поля и березовые рощи. И в ней самой, в этой колхозной девушке с карими глазами, чувствуется столько силы, молодости, задора, что просто невозможно не любоваться ею и не мечтать.

И Степан мечтал.

Когда под сводами зала медленно угасли последние, тихие и задумчивые звуки мелодии и Степан осторожно опустил руку со смычком, в зале воцарилась тишина. Вышла из-за кулис и в недоумении остановилась девушка-конферансье, поднялся, из-за рояля старый учитель и стал торопливо, трясущимися руками собирать ноты. А зал молчал. И вдруг будто кто-то сильный вырвал из плотины запоры, и шум прибоя разметал хрупкую тишину. Зрители приветствовали Степана долго за то, что этот парень, такой обыкновенный и неказистый на первый взгляд, такой же потомственный рабочий, как и все они, имел сильную власть над их сердцами.

Степан скрылся за кулисами и, несмотря на настойчивые вызовы, ни разу не появился на сцене. Он торопливо оделся и выбежал на улицу, полной грудью вдохнул морозный воздух. Его переполняло какое-то тревожное, хорошее чувство удовлетворения и ожидания приятного. Самым желанным спутником в этот вечер была бы для него, конечно, Настенька. Но ее сейчас здесь не было, он так давно не видел ее!

Очутившись на улице, Степан заметил женщину. Она стояла на ступеньке в глубоком раздумье. Снег побелил ее плечи, каракулевую шапочку. Женщина, услышав стук двери, очнулась от раздумья, быстро сбежала по ступенькам вниз и скоро потерялась в темноте.

Степан спускался по лестнице медленно. Потом он остановился, поймал на ладонь несколько снежинок, наблюдая, как они угасают, превращаясь в крохотные светлые капельки.

Но вот Степан решительно поправил шапку, закурил и зашагал по улице в сторону завода.

Настенька, идя на концерт с подругой, у которой гостила уже второй день, не надеялась, увидеть того техника, который приезжал к ним в колхоз в позапрошлую весну. Но когда Степан Колесников появился на сцене, она узнала его и обрадовалась несказанно.

Она вспомнила Степана на стане — невысокого, плотного, уверенного к себе. Вот он сидит у костра, задумчивый, немного стесняющийся ее, и рассказывает о своих товарищах. Сейчас он чуточку не такой, каким она видела его тогда, — строже, взрослее.

Настенька не сводила глаз со Степана, с его задумчивого лица, следила за легкими движениями пальцев левой руки, за плавными взмахами смычка. Она сразу безотчетно покорилась обаянию мелодии.

И Настенька почувствовала себя удивительно легко и приятно. У нее с новой силой вспыхнули девичьи мечты о счастье и никому не поведанные думы об этом парне, так неожиданно появившемся на ее пути и так же неожиданно надолго потерявшемся.

А скрипка пела и пела, рассказывая о чем-то незнаемом, но близком и желанном. Настенька сердцем поняла, что это о ней. И, поняв это, она уже не могла больше сидеть на месте.

Настенька осторожно, чтобы не помешать другим, пробралась к выходу и остановилась в раздумье. Что же ей делать? Далекими показались ей те весенние встречи, необыкновенным казался Степан Колесников. Она была счастлива, что встретила его. Ей захотелось поскорее его увидеть, просто подойти и сказать что-нибудь ласковое и понятное только им двоим. И Настенька решила вернуться в зал. Но в это время хлопнула дверь. Настенька вздрогнула и подумала о том, что очень неудобно вот так стоять на ступеньках под снегопадом. Она сбежала вниз и, не оглядываясь, заспешила в город на квартиру к своей подруге, не переставая думать о Степане, о встрече с ним, которая теперь, она верила этому, обязательно будет.

А декабрьский снежок кружился в темноте, мягко похрустывал под ногами. В мире, огромном и необъятном, горячо и неповторимо билась вечная жизнь. И в этой жизни родилась и созрела еще одна человеческая радость.