– Я думал об этом. Просто... просто не смог себя заставить.

Он достал из кармана рубашки пачку сигарет.

Как только брат чиркнул спичкой, у нашего столика появилась официантка.

– Извините, сэр. Здесь курить не разрешается.

Грубое лицо Пити окаменело.

– Ладно.

– Что прикажете?

– У вас это лучше получается.

– Как?..

– Сэндвичи с ветчиной, – сказал я официантке, чтобы разрядить ситуацию.

Пити нервно сунул сигареты обратно в карман.

– Пару бутылок "Будвайзера".

Когда она отошла, я посмотрел вокруг, стараясь убедиться, что посетители располагаются достаточно далеко и не слышат нашего разговора.

– Ты имеешь в виду – не смог себя заставить вернуться?

– Тот человек... он постоянно твердил, что мама и отец никогда не примут меня назад.

– Что?!

– После того, что он сделал со мной... Он говорил, что я буду отвратителен своим родителям и они...

Я почувствовал, как меня охватывает глубокая печаль.

– Отрекутся от тебя? Они бы никогда так не поступили.

– Теперь мне это понятно. Но когда я убежал... скажем так, я был не в себе. Меня держали под замком, да еще и под землей.

– Боже...

Лицо брата исказилось:

– Я семь лет не видел белого свет. Когда выбрался на волю, мне потребовалось время, чтобы разобраться, что к чему.

– Но чем же ты занимался?

Пити покосился на меня:

– Бродяжничал. Работал на стройках. Водил грузовики. Всего понемногу. Вскоре после того, как мне исполнился двадцать один год, случилось ехать по трассе в Коламбус. У меня хватило духу заехать в Вудфорд и бросить взгляд на наш дом.

– К тому времени мы его уже продали.

– Да, мне так и сказали.

– А отец умер.

– Об этом я тоже услышал. Никто не помнив, куда переехали миссис Дэннинг и ее сын Брэд.

– Мы жили в Коламбусе, у родителей мамы.

Пити удрученно покачал головой:

– Так близко. Я не знал девичьей фамилии матери, поэтому не мог разыскать ее.

– Но ведь полиция наверняка сумела бы помочь тебе найти нас.

– И задала бы кучу вопросов, на которые я не хотел отвечать.

– Они арестовали бы мужчину и женщину, похитивших тебя.

– Да какую пользу мне это могло принести? Я бы обрек себя на адовы муки. Пришлось бы давать показания. Газеты, телевидение... для них эта история – сущий клад. – Он беспомощно махнул рукой. – Я себя чувствую так, будто...

– Теперь с этим покончено. Постарайся обо всем забыть. Ты ни в чем не виноват.

– Мне до сих пор кажется...

Пити хотел подобрать слова, но замолчал, потому что официантка принесла пиво. Сделав большой глоток из бутылки, он заговорил о другом:

– Как там мама?

Вопрос меня озадачил.

– Мама?

– Да, как у нее дела?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и ответить:

– Она умерла в прошлом году.

– Что?!

– Рак.

– Ох...

У Пити стало такое лицо, будто его ударили. Он смотрел на бутылку в руке, но, похоже, видел что-то совсем другое.

Когда я вошел в кухню, обычно приветливое лицо Кейт показалось мне напряженным. Она мерила шагами помещение, а пальцы ее то и дело нервно пробегали по длинным белокурым локонам.

Потом Кейт увидела меня и облегченно вздохнула.

– Он только что вошел. Я перезвоню.

Я улыбнулся, когда она повесила трубку.

– Где ты был? Тебя все обыскались. Люди волнуются, – сказала Кейт.

– Волнуются?

– У тебя после полудня были назначены важные встречи, но ты на них не явился. В офисе думали, что ты попал под машину или...

– Все отлично. Я просто совсем забыл о времени.

– ...на тебя напали хулиганы, или...

– Все даже лучше, чем отлично.

– ...случился сердечный приступ...

– У меня замечательные новости.

– ...или бог знает что еще. Ты же у нас мистер Надежность. Уже почти шесть, а так мне и не позвонил, не сообщил, что все нормально и... Да от тебя спиртным пахнет! Пил, что ли?

Я улыбнулся шире.

– Еще бы.

– Днем? Наплевав на встречи с клиентами? Да что с тобой происходит?

– Я же тебе говорю: у меня замечательные новости.

– Какие еще новости?

– Пити нашелся!

Кейт недоуменно посмотрела на меня.

– Кто... – начала она и внезапно все поняла. – Боже милосердный, не хочешь же ты сказать, что нашелся... твой брат?

– Вот именно.

– Но... ты ведь говорил, что он наверняка умер?

– Я ошибался.

– Ты уверен, что это именно твой брат?

– Конечно. Он рассказал мне веши, о которых мог знать только Пити. Это Пити!

– И он действительно здесь? В Денвере?

– Даже ближе. У парадного крыльца.

– Что? Ты оставил его на улице?

– Я не хотел, чтобы он свалился на тебя, как снег на голову. Решил тебя подготовить.

Я вкратце рассказал, как мы с ним встретились.

– Детали – позже, когда будет время. Да, вот что главное: ему выпало пройти через ужасные испытания.

– Тогда нечего держать его у крыльца. Ради бога, идем за ним.

В этот момент в дом с заднего двора вбежал Джейсон. Ему исполнилось одиннадцать, но для своих лет он был невысок и поэтому очень походил на того, давно пропавшего, девятилетнего Пити. Пластинки на зубах, веснушки, очки, такой же худой...

– О чем шумим? Ребята, вы что, чего-то не поделили?

– Как раз наоборот, – ответила Кейт.

– Что случилось?

Я посмотрел на Джейсона и вспомнил, что Пити в детстве тоже носил очки. У человека, который ждал у крыльца, очков не было.

Внезапно я почувствовал, как в желудке закололо тысячами острых иголок.

Неужели меня одурачили?

Кейт наклонилась к Джейсону:

– Помнишь, мы говорили тебе, что у папы был брат?

– Конечно. Папа рассказывал про него в телевизионной передаче.

– Он пропал, когда был маленьким мальчиком, – добавила Кейт.

Джейсон напряженно кивнул.

– Мне про это приснился страшный сон.

– Так вот, больше ты страшных снов про это не увидишь, – сказала Кейт. – Угадай почему? Сегодня он вернулся. Готовься с ним встретиться.

Джейсон просиял:

– Правда? А когда?

– Как только мы откроем парадную дверь.

Я пытался сказать жене что-то по поводу очков Пити, но она уже шла к двери. Еще через несколько мгновений она ее открыла.

Не знаю, кого жена ожидала увидеть, но сомневаюсь, что неряшливо одетый мужчина у крыльца совпадал в ее сознании с идеализированным образом давно пропавшего брата. Он стоял, курил и любовался усаженной деревьями лужайкой перед домом. Рюкзак лежал у его ног.

– Пити? – позвала Кейт.

Он обернулся, неловко шаркнув подошвами грубых ботинок.

– Думаю, теперь "Питер" будет звучать более подходяще. По-взрослому, так сказать.

– Пожалуйста, заходи.

– Благодарю.

Он посмотрел на недокуренную сигарету, заглянул в дом, оторвал тлеющий кончик, а окурок засунул в карман рубашки.

– Надеюсь, ты сможешь остаться на ужин, – сказала Кейт.

– Не стоит из-за меня тратиться.

– Ерунда. Мы так счастливы тебя видеть.

– Сказать по правде, ужину я был бы рад. Уж и не помню, когда в последний раз ел что-то домашнее.

Кейт с гордостью указала на нашего сына:

– Это Джейсон.

– Привет, Джейс, – пожав мальчику руку, сказал человек, представившийся моим братом. – Играешь в бейсбол?

– Да, – ответил Джейсон. – Но у меня не очень хорошо получается...

– В твои годы со мной было то же самое. Слушай, после ужина мы с тобой поиграем в мяч. Как тебе идея?

– Отличная!

– Ну, хватит стоять на крыльце. Заходите, – поторопила Кейт. – Я приготовлю что-нибудь выпить.

– Если можно, пиво.

Незнакомец, назвавший себя Пити, направился к двери. Но до того как он переступил порог, я успел спросить:

– Ты носишь контактные линзы?

Он удивленно поднял брови.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– В детстве ты носил очки.