Ален Делон, взявший на себя все заботы по организации похорон, приехал раньше всех и, простившись со своей бывшей невестой наедине, уехал. Он позаботился о том, чтобы прах Давида был похоронен в одной могиле с матерью. Сегодня они лежат под одной плитой, на которой начертаны два имени — Давид Хаубеншток и Розмари Альбах. Люди несведущие, возможно, даже не догадываются, что здесь покоится прах их любимой актрисы, вошедшей в историю мирового кинематографа под именем Роми Шнайдер.

Красота, творческая интуиция, естественность, благородство, мужество, смелость — из этих качеств складывалась творческая индивидуальность Роми Шнайдер. Её преданность кино не знала границ. Во имя творчества она не боялась совершать поступки, лишь на первый взгляд казавшиеся безумными, а в конечном счёте приводящие к победе. Она постоянно искала. «Моё заветное желание — стать перед камерой совсем другим человеком, понять проблемы, конфликты, чувства и стремления других женщин, более того — пережить их. Это удаётся лишь тогда, когда характер вырастает из среды. Моё единственное желание — делать работу как можно лучше, выстоять перед критическим взором публики»[112].

Роми любила зрителей, они любили её. Идя на встречу с ней, знали, что не будут разочарованы. Свет вечной женственности исходил от Роми и от созданных ею образов. И до тех пор, пока будет существовать кинематограф, свет этой женщины, материализованный в её вдохновенном творчестве, будет согревать нас, рождая грустные мысли о том, как хрупка человеческая жизнь и как беззащитна красота перед властью беспощадного времени.

Когда умерла Роми Шнайдер, её дочери Саре не исполнилось и пяти лет. Она выросла в семье Бьязини. Отец Сары был вторым мужем Роми Шнайдер. В её окружении его не любили, считая обычным приживалом, которому нравилось распоряжаться деньгами знаменитой актрисы. Говорят, Роми решила расторгнуть их брак после того, как Бьязини потребовал купить дорогую яхту. Однако, повзрослев, Даниэль Бьязини стал ответственным человеком и старался не травмировать оставшуюся на его руках дочь. Судя по всему, детство Сары было счастливым. После школы девочка изучала историю искусств в Сорбонне. Но затем в её жизни произошел поворот, и она решила стать актрисой. Зная о том обожании, которым окружено имя Роми во Франции, она поехала в Америку, где изучала актёрское мастерство в знаменитой студии Ли Страсберга, которую посещали многие американские актёры и в которой мечтала учиться её мать.

Подростком Сара очень напоминала Роми Шнайдер, когда та снималась в лентах «Робинзон не должен умереть» и «Монпти». Та же обворожительная улыбка, вздёрнутый носик, светлые волосы, широко расставленные глаза. Однако с возрастом девочка все меньше становилась похожей на мать. Среди поклонников умершей актрисы это вызвало настоящую скорбь, потому что им хотелось, чтобы дочь стала точной копией матери, её клоном.

Однако сама Сара меньше всего стремилась к этому. Ещё в детстве она поняла, как трудно быть ребёнком знаменитости, и, будучи по натуре амбициозным человеком, решила добиться всего самостоятельно. Правда, в этом стремлении к независимости были и некоторые перегибы. Например, она отказалась учить немецкий язык и, даже давая интервью немецким журналистам, говорит только по-французски. Отказалась она и от фамилии Шнайдер, и носит итальянскую фамилию своего отца, находя её очень экзотической. Впрочем, и сама Роми как-то заявила: «Не хочу, чтобы мой ребенок появился под фамилией Шнайдер. Он должен стать французом, так будет лучше для него»[113]. Так что Сара выполнила завет матери.

В качестве актрисы Сара Бьязини дебютировала в 2004 году, когда ей исполнилось 27 лет. Мама в этом возрасте, снявшись в 20 фильмах, благодаря работе у Орсона Уэллса и Лукино Висконти уже считалась звездой международного класса.

Тем не менее роль в фильме «Жюли, Шевалье де Мопен» оказалась весьма интересной. Она была решена режиссёром Шарлоттой Брандстрем в русле современных феминистских тенденций, хотя действие происходит в XVII веке. Жюли Мопен, певица королевской оперы, одновременно была и великолепной фехтовальщицей, что заставляло её часто появляться в мужском платье. Будучи необыкновенно привлекательной, она с легкостью покоряла и мужские и женские сердца, имея любовников обоего пола. Показанный по французскому телевидению фильм был принят с большим интересом. Однако с тех пор Сара не получала интересных предложений. Кстати, французский продюсер Данон предлагал ей сыграть главную роль в фильме «Роми», но она отказалась, очевидно боясь нелестных замечаний критиков.

Трудно сказать, как сложится её дальнейшая судьба. Актриса в 2005 году довольно успешно дебютировала в театре в пьесе «Босиком в парке». Сара не обладает красотой матери и одним этим разочаровывает людей. Быть может, её карьера развивалась бы более успешно, если бы над ней не довлела фигура матери и она была бы более свободна в выборе ролей и творческих предпочтений. «Быть дочерью Роми Шнайдер — очень тяжёлая работа», — как-то заметил один журналист. Похоже, Саре Бьязини она не всегда нравится. Однако теперь судьба актёрской династии Альбах-Ретти — Шнайдер целиком находится в её руках.

По лестнице к нам спустилась дочь Роми Шнайдер, Сара Бьязини. Она была в чёрных джинсах, чёрном пуловере. На лице никакой косметики, ни губной помады, ни туши для ресниц, только немного пудры. В её лице можно без труда различить черты матери, и всё же она выглядела совсем по другому, более строго, хотя и постоянно улыбается.

— Вас, конечно, всегда спрашивают о Вашей матери, но мы хотим спросить о Вашем отце Даниэле Бьязини, у которого Вы выросли.

— Он всегда был чудесным отцом. Давал мне любовь, которой бы хватило на двоих. И его брат, его родители, брат моей матери и его дочь — все они заботились обо мне. Я получила любви на 200 процентов и была очень счастлива.

— А какие у Вас отношения сегодня?

— Очень близкие. Я всегда звоню ему, если что-то не ладится. Я бы пожелала такого отца каждому человеку.

— А как он узнал, что Вы решили стать актрисой?

— Когда я была школьницей, то убедила себя в том, что должна заняться чем-то другим, и пошла учиться в Сорбонну. Оказалось, что ничего другого нет. Во мне всегда было желание стать актрисой, но я его подавляла. Я сказала себе: время идёт очень быстро, вот исполнится тебе сорок, и ты скажешь: «Я приняла неправильное решение». Нужно это скорее исправить. Мне было 22 года, я жила отдельно от отца и долго не решалась сказать ему об этом и сначала поговорила с его матерью, которая меня, конечно, предостерегла от этого шага. И всё же я решилась поговорить с ним, сказала что-то типа «знаешь, я бы охотно… но уж ладно… буду дальше учиться». «Нет, нет, — ответил он, — если ты хочешь в деревне пасти коров и овец и это доставляет тебе удовольствие — тогда сделай это. Ну а если ты хочешь стать актрисой, тогда попытайся». Я была счастлива. Всё решилось так просто, а мне казалось, что я стою перед стеной. Но посещать актёрскую школу во Франции я побоялась и решила поступить в Институт Ли Страсберга в Лос-Анджелесе. Но мне там не понравилось, учителя пытались научить меня своему методу. Но их методика работы над ролью мне совсем не помогла, и я вернулась в Европу. Вскоре агент нашёл мне роль в телефильме «Жюли, Шевалье де Мопен». Я должна была не только играть, но также петь, танцевать, скакать на лошади, фехтовать. Кажется, я неплохо с этим справилась. Труднее всего было научиться скакать на лошади, несмотря на то, что у меня был чудесный учитель. Трудно держать между ногами живое существо, которое весит полтонны, и при этом ещё фехтовать.