В тот день караван миновал лишь одну деревню, Порт-Титус, и местность сделалась ощутимо более дикой. Впереди возвышался массивный каменный обрыв, в котором вода проточила узкое ущелье, по нему, тесно прижавшись к берегу реки, змеилась дорога.

В середине дня путники наткнулись на артель лесорубов, занятых погрузкой леса на баржу. Вармус остановил караван. Спрыгнув из коляски на землю, он отправился наводить справки и принес тревожную новость: часть горы обрушилась в ущелье, сделав дорогу вдоль реки непроходимой.

Лесорубы вышли на дорогу и указали на холмы на севере.

— Через милю будет проселочная дорога. Она ведет к проходу Тюнера и дальше через Илдишскую пустошь. Через две мили дорога разветвляется, и вам придется повернуть направо, обогнуть ущелье, а потом спуститься к озеру Заол и Каспара-Витатусу.

Вармус обернулся и оглядел проход.

— А как дорога, опасна или нет?

— Мы не знаем наверняка, в последнее время никто не спускался по проходу Тюнера. Это само по себе может быть дурным знаком, — покачал головой старый лесоруб.

— В трактире «У переправы» я слыхал толки о банде кочевников за Карстом. Говорят, они жестокие и коварные, но боятся темноты. Вас много, и вряд ли вам что-то угрожает, разве что нападут из засады. Но следует быть начеку, — вступил в разговор другой.

Самый молодой лесоруб тоже не остался в стороне.

— А как же горные гоблины? Разве они не представляют серьезной угрозы?

— Ба! — сказал старик. — Все это россказни, вроде ветряных чертей за каждым кустом, которыми пугают младенцев.

— И все-таки они существуют! — упрямо заявил юный лесоруб. — Так, по крайней мере, мне говорили.

— Ага! — воскликнул старый лесоруб во второй раз. — Они там, в трактире «У переправы», пиво хлещут галлонами, а потом по пути домой видят гоблинов и чертей за каждым кустом.

Второй лесоруб задумчиво улыбнулся.

— Я поясню свою философию. Лучше остерегаться горных гоблинов и ветряных чертей и никогда их не увидеть, чем не бояться и позволить застать себя врасплох.

Старый лесоруб сделал повелительный знак.

— Возвращайтесь к работе! Ваши сплетни задерживают караван. Ступайте по проходу Тюнера. Через восемь дней вы должны быть в Каспара-Витатусе, — добавил он, обращаясь к Вармусу.

Вармус вернулся в экипаж. Караван двинулся в путь. Через милю показалась проселочная дорога, ведущая к проходу Тюнера, и Вармус неохотно свернул туда. Проселочная дорога вилась то вверх, то вниз по холмам, по проходу Тюнера, пока не вышла на плоскую равнину. Время уже близилось к закату. Вармус решил остановиться на ночлег там, где из рощи черных деодаров вытекал ручеек. Он тщательно расставил повозки и коляски, затем установил защитную изгородь из металлических прутьев, которые, будучи активированы, стреляли полосами пурпурного света в каждого, кто дерзнул бы покуситься на лагерь. Изгородь защищала караван от ночных хунов, эрбов и зелесиней. Снова разожгли огромный костер, нарубив дров в роще деодаров. Привилегированные пассажиры отведали три предварительных блюда, поданных Порригом на «Аввентуре», затем присоединились к обычным пассажирам, ужинавшим хлебом, рагу и соленой зеленью.

Вармус вновь выставил вино, правда, менее щедро, чем накануне.

После ужина он обратился к обществу:

— Как вам известно, мы сделали крюк, который не должен причинить неудобств или задержать нас в пути. Однако сейчас мы путешествуем по Илдишской пустоши, которая мне незнакома. Я считаю себя обязанным принять особые меры безопасности. Вы заметите нашу защитную изгородь, которая призвана отпугивать незваных гостей.

— А вдруг они запрыгнут на изгородь? — не удержался от шутливого замечания Иванелло.

Вармус не обратил на него никакого внимания.

— Изгородь опасна! Не приближайтесь к ней. Доктор Лаланк, как можно доходчивее объясните ситуацию вашим подопечным.

— Я это сделаю.

— Илдишская пустошь — дикое место. Мы можем столкнуться с кочевниками за Карстом или даже с самим Эрмом Великим. Этот народ, люди и полулюди, совершенно непредсказуем. Поэтому я устанавливаю постоянное дежурство. Кугель, который путешествует на «Аввентуре» и живет на носу, будет главным дозорным. Он проницателен, остроглаз и подозрителен, кроме того, ничем не занят. Я стану караулить со своего места в головном экипаже, а Славой из последней повозки будет нашим арьергардом. Но именно в Кугеле, на которого возложен обзор равнины, мы будем искать защиту. Это все, что я хотел вам сказать. Можете продолжать веселиться.

Клиссум прочистил горло и вышел вперед, но, прежде чем он успел продекламировать хотя бы слог, Иванелло взял лютню и, с силой ударяя по струнам, запел довольно скабрезную балладу. Клиссум так и остался стоять с застывшей страдальческой улыбкой, затем повернулся и пошел на свое место.

Поднялся северный ветер, раздувавший пламя и вздымавший клубы дыма. Иванелло беспечно выругался. Он отложил лютню и принялся играть с мимами, которые, как и прежде, были буквально загипнотизированы музыкой. Сегодня он еще больше осмелел в своих ласках, но не встретил никакого сопротивления, пока поровну распределял ухаживания между всеми тремя.

Кугель смотрел на это с явным неодобрением.

— Иванелло совращает ваших подопечных, — проворчал он доктору.

— Вполне возможно, что его намерения именно таковы, — согласился доктор Лаланк.

— И вас это не заботит?

— Нисколько.

Клиссум снова вышел вперед и, держа перед собой свиток с рукописью, с улыбкой обвел попутчиков взглядом. Иванелло, отклонившись назад в объятия Саш, с Рлайс, прижавшейся к нему с одного бока, и Сказьей — с другого, взялся за лютню и извлек из нее несколько заунывных аккордов.

Клиссум, казалось, чуть было не разразился гневными жалобами, но тут ветер швырнул клуб дыма прямо ему в лицо, и он, кашляя, удалился. Иванелло, усевшись так, чтобы его каштановые кудри ярко блестели в свете костра, улыбнулся и заиграл на лютне глиссандос. Эрмолде подошла, сгорая от возмущения, и презрительно посмотрела на Иванелло.

— Клиссум намеревается прочитать одну из своих од. Предлагаю вам отложить свою лютню и послушать.

— С удовольствием, — ответил Иванелло.

Мимы вскочили на ноги и за спиной стали передразнивать походку Эрмолде, раздувая щеки, растопыривая локти, выпячивая вперед животы, высоко задирая колени. Эрмолде, почувствовав что-то неладное, обернулась, и мимы, пританцовывая, отошли от нее, чтобы тут же закружиться в неистовом танце, прежде чем снова сесть на землю рядом с Иванелло.

Эрмолде с застывшей улыбкой на лице удалилась и принялась шушукаться с Клиссумом. Оба время от времени кидали косые взгляды в сторону Иванелло, который, отложив лютню, дал себе полную волю и начал бесстыдно ласкать мимов. Вместо того чтобы возмутиться таким обращением, три красотки прижались к нему еще ближе. Иванелло наклонил голову и поцеловал Рлайс прямо в губы, Саш и Сказья тоже немедленно подставили личики.

Кугель передернулся от отвращения.

— Этот хлыщ невыносим!

Доктор Лаланк покачал головой.

— Откровенно говоря, я поражен их уступчивостью. Они ни разу не позволили мне дотронуться до них. Кстати, вижу, что Вармус начал тревожиться, вечер подходит к концу.

Вармус стоял, вслушиваясь в ночную тьму. Он проверил защитную изгородь, затем обратился к путешественникам:

— Не теряйте бдительности! Не ходите во сне! Не назначайте свиданий в лесу! Я иду спать и предлагаю всем последовать моему примеру, поскольку завтра нам предстоит тяжелый день и большое расстояние по Илдишской пустоши.

Но Клиссум не пожелал оставаться в тени. Собрав все свое достоинство, он выступил вперед.

— Я слышал несколько просьб почитать мои сочинения. И вот спешу исполнить.

Эрмолде захлопала в ладоши, но большая часть компании отправилась спать. Клиссум прикусил губу, скрывая досаду.

— Сейчас я прочту тринадцатую оду, озаглавленную «Страждущие — столпы души моей».

Он принял подходящую позу, но тут налетел бешеный порыв ветра, заставивший пламя вспыхнуть и затрепетать. Дым окутал все плотными клубами, и те, кто еще оставался у костра, поспешили уйти. Клиссум в отчаянии воздел руки к небу и удалился со сцены.