Эмрича возненавидели. И он это почувствовал. По-русски американец ничего не понимал. Ходил по заводу с охраной. Из дома, где жил, устроил потайной ход на завод.

5 октября 1911 года Эмрич вернулся домой, поужинал и лег на диван с книгой. Раздался выстрел, тренькнуло разбитое стекло, и Эмрич был убит наповал.

Убийца скрылся. Полиция с ног сбилась, а найти никого не могла. Местные власти готовы были замять неприятное дело. Однако из Лондона настаивали — убийца должен быть найден. И царские сатрапы пошли на подлог. Они сфабриковали обвинение, подкупили лжесвидетелей и арестовали 19-летнего Седельникова. Явной была лишь одна улика. Когда-то Эмрич уволил Седельникова с завода за то, что он курил в цехе. После смерти управителя Седельникова вновь приняли на работу. Восемь дней бился исправник, чтоб вырвать у парня признание. Наконец, пошел на крайность — пообещал расстрелять Седельникова, если он не сознается. Мол, если сознаешься, то дадут тебе каторгу, но зато останешься жив.

И парень сдался. Судили его в Екатеринбурге. Когда судья спросил, считает ли он себя виновным, Седельников встал и честно сказал — нет, не считает. Суд пришел в замешательство, ибо материалы следствия подтверждали, что Седельников в убийстве признался. Но ни суд, ни власти не были заинтересованы в объективном разборе дела. Акционеры из Лондона грозили поднять международный скандал, если преступник не будет наказан. Эмрич был гражданином Северной Америки. Поэтому из Петербурга последовал сильный нажим, и суд приговорил Седельникова к 12 годам каторги. Но учитывая то обстоятельство, что подсудимый не достиг совершеннолетия (тогда совершеннолетними считались те, кто достиг 21 года), срок наказания был снижен на одну треть. Подтасовка оказалась настолько очевидной, что публика в суде после вынесения приговора заволновалась. Раздались крики:

— Судебная ошибка! Невиновного засудили!

Но какой справедливости можно ожидать от царского суда, тем более, если судил он простого рабочего?!

А вскоре кыштымцев потрясли вести с далекой Лены, где была зверски расстреляна мирная демонстрация рабочих. Россия забурлила. Не остались в стороне и кыштымские рабочие. Они организовали сбор пожертвований в пользу семей, у которых во время дикой расправы погибли кормильцы. Деньги собирали тайно, но кто-то донес об этом в полицию. Становой пристав вызвал к себе Логинова, который был казначеем, и учинил допрос. Отрицать о сборе денег Логинов не стал. Его административно выслали за пределы Пермской губернии. Одновременно с ним, тоже за сбор средств в пользу ленских рабочих, были высланы Соломатин А. А., Крючков М. О., ссыльный Заикин Ф. Г. Они поселились в Челябинске, поскольку город входил в Оренбургскую губернию.

В конце января 1914 года забастовали рабочие Нязепетровска, их требования были удовлетворены. Однако в апреле забастовка вспыхнула с новой силой. Повторилась она и в августе.

Империалистическая война принесла лишения и горе всему русскому народу. Многих кыштымцев мобилизовали на фронт. Были призваны запасники сразу 8 возрастов, а потом проходили новые мобилизации. Цены на продукты и предметы первой необходимости бешено подскочили.

Среди рабочих зрело недовольство. Они требовали увеличения заработной платы. Большевики разъясняли им грабительскую сущность войны, ее антинародный характер.

Верхне-Кыштымский завод был приспособлен для литья бомб. Начали строиться два новых завода — динамитный и сернокислотный. Сернокислотный выдал первую продукцию весной 1916 года, а динамитный чуть позднее. На заводах работало много военнопленных.

Появились первые признаки хозяйственной разрухи. Карабашский медеплавильный и Кыштымский электролитный заводы резко снизили выпуск меди. Не хватало квалифицированных рабочих. С огромными перебоями доставлялись кокс, каменный уголь и необходимое сырье. В конце 1916 года на Верхнем заводе потухла первая домна, а немного погодя и вторая.

Позднее, после победы Октябрьской революции, в Екатеринбурге собралась уральская конференция фабрично-заводских комитетов. В газетном отчете об этой конференции, в частности, говорилось:

Народный дом набит до отказа — семечку негде упасть. Собрались представители обоих заводов, пришли и обыватели. На белом свете творилось невероятное — царя Николая II рабочие Питера сбросили с престола. Объявлена свобода. А какая она будет эта свобода — многие не знали. Днем на площади состоялся митинг. Ораторы поднимались на трибуну, сделанную наспех из ящиков, один за другим. Кричали «ура». Старушки крестились и не понимали, как же теперь жить без царя, не иначе придет конец света. На шубах и пальто красные банты, даже конторские нацепили. Попил народной кровушки царь Николай. Сначала Златоустовскую бойню устроил, потом Кровавое воскресенье в Петербурге, потом на Лене, виселицами да расстрелами усмирял непокорных. В довершение мясорубку устроил — эту проклятую войну. Дали ему по шапке, хорошо. А дальше что? На заводах, к примеру, что будет? Кто станет командовать?

В литейном цехе Верхнего завода рабочие посадили на тачку ненавистного мастера и вывезли вон, крича:

— Долой паразита! Поиздевался — хватит!

Повыгоняли и других начальников.

На собрании в Народном доме в ораторах избытка не было. Все они говорили разное. Некоторые лебезили перед публикой, били себя в грудь, кричали, что приветствуют свободу, а речь свою заканчивали: «Война до победного конца!» Ничего себе краснобай выискался! До победного конца. Все сыты этой войной по горло, кончать ее пора.

Одно из старинных зданий Кыштыма — Народный дом. Теперь здесь городской Дом культуры.

А вот слово взял свой оратор, мастеровой Николай Кузьмич Чуфаров. Что он скажет?

— Товарищи! — начал он свою речь. — Царя спихнули, туда ему, палачу, и дорога. Это хорошо. Но надо свою власть создавать, власть рабочую. Отныне мы должны быть хозяевами жизни.

Его поддержали горячо, кричали:

— Правильно! Даешь рабочую власть!

Особенно крепкую поддержку оказали Чуфарову ораторы из литейного и электрического цехов Верхнего завода.

На первых порах был образован комитет общественной безопасности. Вошли в него эсеры и меньшевики. От большевиков в комитете был представлен Н. К. Чуфаров.

Позднее на Верхнем и Нижнем Кыштыме возник единый Совет рабочих депутатов. В нем преобладали большевики. Часть членов комитета безопасности стала заседать в Совете. На заводах создавались свои органы управления. Появился контрольный Совет, который должен был следить за деятельностью администрации, и фабрично-заводской комитет, являющийся представительным органом самоуправления. В этот комитет избирались не только рабочие, но инженеры, техники и служащие.

Весной 1917 года сформировалась и Красная гвардия. Ее первым ядром стали семь человек — Н. Зотов, Е. Рожков, В. Шимансков, А. Казанцев, Ф. Трифонов, Максимович, В. Рыков. Затем число красногвардейцев увеличилось до 60 человек, причем, 20 состояло на постоянной службе, жили они в казарме. Остальные продолжали работать на заводах, но всегда были готовы выполнить задание. Первым начальником Кыштымской Красной гвардии был Е. Рожков, его помощником В. Шимансков.