Надежда и отчаяние — вот скрытые пружины политических событий. Когда в 1603 году новый монарх взошел на английский престол, надежды католиков, казалось, готовы были сбыться. Яков I, румяный 37-летний толстяк, был сыном католической королевы Марии Шотландской и женат на новообращенной католичке. Он дал папистам неопределенные обещания терпимости.
Но все надежды скоро рухнули: Яков вероломно нарушил свои обещания. Штрафы, которые взимались с нонконформистов и на какое-то время были отменены, снова вступили в силу. Мирный договор с Испанией похоронил надежды на иностранное вторжение. А шестеро детей Якова гарантировали, что английский престол не останется без наследника-протестанта. И отчаяние в конце концов охватило верующих.
В мае 1604 года заговорщики взялись за осуществление своего абсурдного плана. Осенью того же года они купили первую партию пороха. Им удалось взять в аренду подвал, находившийся прямо под палатой лордов в старом Вестминстерском замке. Помещение имело удобный выход к Темзе, что облегчало тайный подвоз пороха. За лето 1605 года заговорщикам удалось доставить в подвал все свои бочонки.
Этот новый способ политического насилия стал возможным из-за все большей доступности взрывчатки. Теоретически английское правительство обладало монополией на производство пороха. Но на деле купцы стремились избавиться от товара прежде, чем он испортится. Недавний мир с Испанией вызвал кризис перепроизводства на пороховом рынке.
Порох всегда был нужен частным лицам. Купцы нуждались в нем, чтобы защитить свои корабли в беззаконном открытом море. Приватиры[34] — чтобы нападать на торговые суда врага. Несмотря на предостережения властей, торговцы порохом обращались с опасным товаром с беззаботностью почти безрассудной. Им постоянно выговаривали за то, что они не держат свои запасы под замком. Комендант лондонского Тауэра жаловался на соседа-торговца, который хранил у себя дома 40 тонн пороха. Как ни странно, английские солдаты должны были платить за порох из собственного кармана, и, чтобы вернуть хотя бы часть денег, некоторые из них продавали немного порошка на черном рынке. Знающий человек мог, не боясь лишних вопросов, легко купить большое количество пороха.
Открытие сессии парламента долго откладывалось, но наконец дата была определена. И тут заговор был раскрыт. 26 октября лорд Монтигл, пэр, католик и свойственник одного из заговорщиков, получил анонимное письмо. Неизвестный советовал ему «отменить свое присутствие на этом парламенте, поскольку Бог и человек объединились, дабы покарать злобу сих времен». Парламенту, предупреждал аноним, предстоит «получить ужасный удар».
Монтигл немедленно передал тайное послание властям. Министр лорд Солсбери представил его королю — скорее чтобы польстить чувствам тщеславного монарха, нежели потому, что сам был не способен проникнуть в намерения конспираторов. Яков долго ломал голову над расплывчатыми выражениями, пока в конце концов не предположил, что «удар» означает нечто вроде «все взлетят на воздух с помощью пороха».
В ночь накануне церемонии здание обыскали, порох был найден, Гай Фокс — схвачен. Об избавлении от опасности стало известно немедленно. Лондонцы ликовали и жгли костры — этот день до сих пор остается ежегодным праздником.
Робин Кэтсби бежал. Добравшись под проливным дождем до надежного дома, он и горстка его сторонников решили просушить перед очагом небольшой запас пороха. Искра воспламенила его. Вспышка пламени сильно обожгла Кэтсби и ослепила еще одного заговорщика — насмешка судьбы над теми, кто пытался потрясти свод небесный при помощи того же самого взрывчатого вещества. Скоро всех заговорщиков выследили и схватили — кроме четырех, которые затеяли перестрелку с людьми шерифа и были перебиты. Кэтсби умер, сжимая в объятиях образ Девы Марии.
Гай Фокс, которого допрашивал лично король Яков, имел наглость противоречить его величеству — он отказался говорить. Яков повелел, чтобы к заговорщику «применили сначала более легкие пытки, а затем постепенно перешли к более тяжким». Двух дней мучений хватило, чтобы вырвать признание у крепкого Фокса. Остальным заговорщикам больше не на что было надеяться.
Как это часто случается, последствия Порохового заговора оказались противоположны тем, на которые рассчитывали заговорщики. Бочонки, в которых хранился порох, были сохранены в качестве сувениров: их надлежало «показывать королю и его потомству, чтобы напоминать им, что не следует допускать и мысли о снисхождении к католической религии». Многим английским католикам пришлось отречься от своих убеждений в период суровых гонений, которые начались после заговора. Католикам будет запрещено принимать участие в парламентских выборах до 1829 года.
На показательных процессах всех заговорщиков признали виновными, а заодно с ними — и главу английской провинции ордена иезуитов: тот сознался, что исповедовал двух заговорщиков и знал о заговоре заранее. Ко всем была применена казнь, предусмотренная для изменников. Их приволокли к виселице по земле, привязав к специальным носилкам, подвесили ненадолго за шею и перерезали веревку, покуда они были еще в сознании. Палач отрезал осужденным половые органы, после чего обезглавил несчастных и разрубил на куски их тела. В мрачный январский день 1606 года Гай Фокс встретил свою судьбу. Его конечности, изломанные пытками, так распухли, что ему потребовалась помощь, чтобы взобраться на эшафот. Петля сжала его шею, и он шагнул в историю.
Религиозные распри, подобные тем, что породили Пороховой заговор, раздирали не только Англию. Вражда между католиками и протестантами вылилась в столкновения, которые потрясали и королевства остальной Европы. Несколько десятилетий подряд воздух Италии почти постоянно был пропитан пороховым дымом. Во второй половине XVI века война сместилась на север, во Францию и Голландию, скоро она распространится на Германию, где будет разгораться все более яростно. Суть дела — разногласия по поводу деталей того, каким именно образом надлежит стремиться к вечной жизни во Христе, — на первый взгляд вряд ли могла оправдать массовые убийства, и тем не менее из-за этого творились невероятные жестокости.
Порох сделал войны того времени ужасающими. И стрелковое оружие, и артиллерия становились все более эффективными, они засыпали поля битв градом смертоносных пуль и ядер. Выражение «огневая мощь» стало паролем тогдашних военных. Питаясь смертоносной мощью пороха, война свирепствовала в северной и центральной Европе до середины XVII столетия и выкашивала солдат и мирных жителей десятками тысяч.
Морицу Нассаускому было семнадцать лет, когда он в 1584 году взял в свои руки власть над Голландией, приняв титул статхаудера. Его отец, Вильгельм Молчаливый, был только что убит агентами Филиппа II Габсбурга, короля Испании. Голландская республика продолжала борьбу, добиваясь независимости от империи Филиппа, и Мориц проявил редкую проницательность в военных делах. Полководцы всей Европы искали способ сделать порох основой битвы, а не только подспорьем в ней. Мориц и его кузены обзавелись целым войском игрушечных солдатиков, чтобы как следует исследовать новые возможности, которые давало огнестрельное оружие. С тем же свежим подходом, который отличал в 1420-х годах Жанну д'Арк, Мориц начал реформировать вооруженные силы, пытаясь усовершенствовать тактические приемы, основанные на огнестрельном оружии. Игрушечные солдатики оказались символичными — солдат постепенно превращался в мелкий зубчик ужасной машины войны.
Стрелковое оружие существовало уже около столетия, однако никто пока не придумал, как сделать его по-настоящему эффективным на поле боя. Мориц видел, что солдаты, вооруженные мушкетами и рассыпавшиеся цепью, способны обрушить на врага настоящую стену огня, которая может отразить и рассеять вражеские силы. Недоставало одного — координации этого огня. Воспитанный на классических авторах, он нашел ответ в военной мысли римлян — последних, кто смог завоевать Европу с помощью армии, основной силой которой была пехота. Целью Морица была концентрация и координация огневой мощи, средством же — строевая подготовка, умение каждого солдата шагать в ногу с остальными. Мориц разработал новый способ построения пехоты: в десять рядов глубиной. Стоявшие в первом ряду спускали курок, затем делали поворот крутом и маршировали назад. Там, за спинами товарищей, они могли перезарядить оружие в относительной безопасности. Те, кто стоял во втором ряду, делали шаг вперед и в свою очередь стреляли. Получался смертельный балет: группы людей двигались в унисон и в тесной координации. Мориц разложил процесс заряжения огнестрельного оружия на сорок две коротких операции, каждая из которых имела свое название. Его солдаты повторяли эти движения снова и снова, пока не смогли выполнять их автоматически, без необходимости обдумывать их в стрессе битвы.
