Обороняющиеся сами, ожидая нападения с моря или заметив врага, старались разведать силы противника и подготовиться к отражению нападения. При приближении европейских кораблей эскимосы высылали навстречу свои байдары, чтобы выяснить намерение прибывших и, в случае опасности, принять бой (Коцебу 1948: 81; 82). В 1816 г. эскимосы залива Шишмарева (северо-запад Аляски) выслали двух разведчиков на каяках, которые подали знак, стреляя в сторону своих жилищ из луков (Коцебу 1948: 81; ср.: Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000. № 19: 83. § 27―29 (оседлые коряки)). Другим еще более простым методом повести переговоры с чужеземцами и выведать их намерение являлась в летнее время посылка к ним человека (естественно, за отсутствием специального плавательного костюма, голого), который на двух пузырях-поплавках, сделанных из надутых нерпичьих шкур и связанных между собой, подплывал к их судну, как это было в 1732 г. с ботом «Гавриил» (Полонский 1850: 02; Соколов 1851: 105; Ефимов 1948: 236; Федорова 1984: 107; р.: ЭБ: 64; Берх 1823: 47; Навбот 1971: 177; Сопоцко 1983: 109 эскимосы); Пасецкий 1995: 47).

Итак, заметив подплывающего неприятеля, мужчины вооружались и шли навстречу врагу. Видимо, обстрел врага из лука был обычным способом нанести ему возможно большие потери Полонский 1850: 400; Соколов 1851: 96, 98, 107; Берг 1946: 100; Дивин 1971: 81; Меновщиков 1985. № 133: 326―327; ср.: Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000. № 17: 77, § 17 (оседлые коряки)). В частности, стреляя, стремились пробить обшивку байдары, чтобы туда залилась вода и она утонула вместе с командой (Меновщиков 1985. № 56: 127). У приморских жителей при приеме опасных гостей вооруженные мужчины выходили вперед, а женщины и дети прятались за жилищами (Коцебу 1948: 96) или просто скрывались в тундру (ДАЙ. 1848. Т. III, № 56: 212 (1649); ср.: Кашеваров 1845. № 190: 858, 860; № 193: 873; Словцов 1856: 20 (аляскинские эскимосы)).

Встреча врагов могла произойти и на воде. Эскимосы, готовясь к бою, наполняли байдары стрелами (Кашеваров 1840: 138; 1845. № 193: 873). Была и определенная тактика действий на море, самым простым из которых была засада и неожиданное нападение на байдару врагов. Нападение могло производиться как с суши, так и с моря (Rasmussen 1952: 57, 67; Меновщиков 1985. № 56: 126―127). Более сложная тактика морского боя представлена в сообщении поручика А. Ф. Кашеварова (1840: 137―138), который имел пять байдар и 13 человек в них. 32 таревмюта, вооруженные луками и копьями, на двух больших байдарах собирались напасть на эти пять иноземных байдар и слева, со стороны моря, и с тыла, чтобы не дать врагу бежать или сосредоточить свои силы на одном направлении. При сближении воины на байдарах перестреливались, стремясь поразить как можно больше врагов (Rasmussen 1952: 57, 67).

Видимо, имелись и некоторые элементы примитивного абордажного боя. Так, О. Е. Коцебу (1948: 81―82) отмечал, что, когда две эскимосские байдары с экипажем по десять человек подошли в заливе Шишмарева к шлюпке русских, двое эскимосов из одной байдары схватили шлюпку за борт, а остальные стали грозить оружием. Возможно, подобное действие представляет собой модель настоящего боевого: одни притягивают вражескую лодку, а другие, прикрывая их, ведут интенсивный огонь по вражескому экипажу.

Использовались те же байдары и для ведения боевых действий на реке. Интересы чукчей и русских сталкивались на реке Анадырь, куда чукчи приходили летом для охоты на диких оленей, дважды в год переправлявшихся через реку — по пути на зимние и на летние пастбища (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 584; Андреев 1940: 157; Вдовин 1965: 115; Гурвич 1966: 114). Приведем некоторые примеры этой речной войны. 13 августа (по ст. ст.) 1744 г. чукчи «в байдарах и ветках» хотели «скрасть» русский караул на одном из островков реки, однако, увидев «крепость» караула, бежали, служилые же на четырех легких судах преследовали их и, догнав, вступили в бой «как на реке, так и по берегам». В полон были взяты 22 человека — женщины и дети (КПЦ. № 63: 165). В августе 1751 г. ситуация повторилась: на Анадыре за три часа до вечера чукчи на семи байдарах и в ветках хотели русский «караул скрасть и незапно учинить нападение». Однако стража их заметила, служилые погнались за неприятелем на судах, но не догнали (КПЦ. № 67: 175). В августе следующего, 1752, года россияне на одиннадцати судах опять гнались 80 верст (85 км) по р. Красная за чукотскими байдарами, часть из которых все же удалось захватить (КПЦ. № 68: 176). На Колыме бывали и обратные явления: чукчи бросались преследовать русских по реке, вскочив на баркасы, которые оказывались со скрытыми пробоинами, из-за чего они и тонули (Олыксандрович 1884. № 11: 296; ср.: Богораз 1902. № 6: 164). Вообще преследование на байдарах уплывающего врага было обычным явлением для приморских жителей (Полонский 1850: 399; Соколов 1851: 95―96; ср.: Кашеваров 1840: 141).

Вспарывание кожаной обшивки байдар применялось и при «водолазной» войне: человек, обычно беглец, сдерживая дыхание, опускался под воду и разрезал обшивку, после чего байдара шла ко дну вместе с не умеющим плавать экипажем (Козлов 1956: 65; ср.: Богораз 1902. № 6: 164; Меновщиков 1988. № 195: 399 (канадские эскимосы); Burch 1998: 229; Sheppard 2002: 9 (аляскинские эскимосы)). Впрочем, вероятно, такой способ борьбы с лодками противника не применялся часто: он был рискован и для водолаза, ведь чукчи и эскимосы, как правило, не умели плавать и вообще считали воду средой обитания кэле (Семушкин 1938: 127).

Если плыть было нельзя, то байдары переносили на руках.

Как отмечает Б. Кузнецкий (КПЦ. № 70: 182), идут «в сухих местах пешком и байдары переносят на руках». Большую байдару, рассчитанную на 30 человек, без особых усилий несли четверо мужчин (Норденшельд 1936: 307). В частности, через узкую косу байдару, разгрузив, перетаскивали на плечах, а против течения ее просто тянули длинной бечевкой (Богораз 1991: 67―69). Вверх по течению байдары тянули олени (Дитмар 1856: 34). По прибытии в нужное место делали своеобразное укрытие: байдару вытаскивали на берег, переворачивали набок и подпирали веслами, получая при этом крышу (Аргентов 1887. № 3: 44; Галкин 1929: 37; Леонтьев 1965: 68; Ray 1975: ill. between p. 176―177; Меновщиков 1987. № 31: 214; Burch 1998: 223; Крупник 2000: 233; Sheppard 2002: 6). Очевидно, это был типичный охотничий способ, применявшийся на промыслах (Калачов 1871: 43). Кроме того, в таких случаях могли устанавливать и палатки (Меновщиков 1985. № 127: 309) или даже просто спать в байдаре (Меновщиков 19886 № 34: 169). На перевале ночью в опасной зоне один из восьми членов экипажа был часовым (Меновщиков 1988. № 99: 232).

Байдара азиатских эскимосов, рассчитанная на экипаж из восьми человек (втор. четв. XX в.).

Воспроизведено по: Рубцова 1954: 542, рис. 41

Итак, как видим, у чукчей и азиатских эскимосов не было специальных боевых кораблей, те же байдары использовались и в военное, и в мирное время. Естественно, они применялись лишь для переброски сил, а не для морских сражений. Во время операций на воде чукчи использовали обычную тактику неожиданного нападения на русских, которые в открытом бою со своим огнестрельным оружием были все же сильнее их. Внезапность помогала чаше при нападении на местных жителей, которые выставляли караулы только при непосредственной угрозе нападения. Одна из первых задач при нападении на русских состояла в том, чтобы снять караул. При этом, скорее всего, чукчи использовали свои охотничьи навыки, ведь, например, во время охоты на каяке они незаметно подплывали к лежащему на плавающей льдине морскому зверю и поражали его (Беретти 1929: 60). Однако караул обычно не спал и подавал сигнал тревоги. После неудачного начала предприятия чукчи обращались в бегство, русские их преследовали. Начиналась гонка на веслах. Вероятно, при непосредственной угрозе захвата русскими байдары экипаж направлялся к берегу, чтобы спастись бегством или сражаться на земле. С байдар, которые не успели причалить, воины также отстреливались. Отсюда и возникло сухопутно-морское сражение на Анадыре в августе 1744 г. — оно отнюдь не планировалось таковым. Когда удавалось догнать чукотские байдары, мужчин убивали, а сами лодки вмести с женщинами, детьми и имуществом захватывали. Отметим, что чукчи и тут не изменяли своим обычаям и возили с собой семьи.