О. Да, расстрелянный в 1921 году органами Советской власти за участие в антисоветском заговоре Гумилев Н. С. является моим отцом.

Среди рукописей, изъятых при обыске, следователя больше всего заинтересовала трофейная записная книжка Льва. Там обнаружился очерк, когда-то написанный им для фронтовой газеты, но так и оставшийся в черновике. Крамольное сочинение приобщено к делу в качестве вещдока.

Замечание о закате Европы

Sic transit gloria mundi[51]

О закате европейской феодально-буржуазной цивилизации говорили и писали много, но до сих пор это был спорный вопрос, однако в 1945 году сомневаться в этом может только человек, не умеющий и не желающий видеть. Но и таких еще много.

Не меня, но многих моих товарищей немецкая культура поражала своею грандиозностью. В самом деле — асфальтированные дороги Berliner ring'а, превосходные дома с удобными квартирами, изобилие всех средств механизации, начиная от тракторов и кончая машинками для заточки карандашей, душистые сады, саженые леса и т. д., и т. п. Не менее обильны проявления духовной культуры: в домах полно книг, на стенах хорошие и плохие картины, чистота, опрятность, торжество порядка.

И посреди этой «культуры» — мы, грязные и небритые, стояли и не понимали: почему мы сильнее, чем мы лучше этой причесанной и напомаженной страны?

Так бывает: в лесу стоит огромный дуб, в четыре обхвата, головой в поднебесье. Кажется — ничто его не повалит. Лесоруб пробует сделать зарубку, и топор с одного удара проскакивает внутрь. Вся середина дуба выгнила, там одно огромное дупло. Еще два-три удара, и валится он на землю на удивление всему лесному миру, никак не ожидавшему ничего подобного. А рядом стоит ель. Она вынесла на себе и ветра, и вьюги, и ее витой ствол не боится ни топора, ни пилы. Долго будет она еще расти, до тех пор, пока ее зеленая вершина не поднимется выше леса, как несокрушимая башня.

Вот разгадка нашего преимущества: мы моложе, будущее наше.

Культура заключается не в количестве машин, домов и теплых сортиров. Даже не в количестве написанных и напечатанных книг, как бы роскошно ни были они изданы. И то, и другое — результаты культуры, а не она сама. Культура заключается в способе отношений людей между собой. Культура там, где из человеческих взаимоотношений возникают сильные и благородные чувства — дружба, верность, сострадание, патриотизм, любовь к своему и гуманность как уважение к чужому.

Именно такой, настоящей культуры и не хватало Германии. Немцы абсолютно не умели устанавливать взаимоотношений с другими народами. Я не говорю уже об ужасах концлагерей. Нет, даже простые немцы, не связанные с гестапо или войсками СС, просто не умели найти тона, приемлемого для поляков, французов и сербов. Немцы забыли, что мало победить, надо уметь помириться с побежденным, чтобы победа была прочной. Но если бы они и помнили это, то они не смогли бы переделать себя. Они отучились быть человечными. Вот в чем гибель культуры.

Из духовной неполноценности вытекает удивительный, на первый взгляд, факт — нестойкость немцев в бою. Сначала даже не верилось, что финны, венгры и даже румыны сражались отчаяннее немцев, потому что в Первую мировую войну немцы удивляли мир именно стойкостью. Но и это становится понятным. Постоянный порядок в мелочах личной жизни отучил немцев от инициативы, столь необходимой в условиях войны, где все время приходится «применяться к обстановке».

Характерен случай из восстания рабочих в Гамбурге в 1918 году. Рабочие, повстанцы, наступали через городской парк и, встреченные пулеметным огнем, побежали. Так бежали они по дорожкам, кривым и извилистым. Даже под угрозой смерти им не пришла в голову мысль сократить себе путь, пересекая газоны. Внутренняя, творческая инициатива была задавлена внешней, заученной привычкой к порядку. Эти качества не прирожденные, но благоприобретенные. 200 лет тому назад немцы были гуманнее и смелее. Тогда они создавали для всего мира философию, литературу, музыку, научные системы. В XVII веке немцы были лучшими солдатами в мире. В XX они оказались пригодны только для человекоубийства.

И наконец, третьим результатом вырождения является физическая неполноценность. Высокий, широкоплечий, мускулистый европеец, будучи выведен из привычных ему, тепличных условий существования, удивительно быстро скисает, теряет бодрость и опускается до того, что малейшая болезнь сводит его в могилу. Сопротивляемость его изнеженного организма крайне мала. Это показала практика. Таковы не только немцы, но и другие западноевропейские народы, т. к. феодально-буржуазная культура разлагается всюду, от Вислы до Гибралтара. Кровь остывает в жилах.

Так стоит ли завидовать всему этому «великолепию», изгнившему от корней до макушки, нам, людям с добрым сердцем и горячей кровью? Беспокоиться нам не о чем. У нас все будет — и машины, и дороги, и теплые сортиры с рукомойниками. И нам ничто не страшно до тех пор, пока мы умеем: 1) уважать и ценить чужое и 2) больше жизни любить свое. Эти два качества русской натуры, прямо противоположные европейскому самодовольству и расчетливости, создали великую русскую культуру и ее лучшие творения: русскую литературу и русскую армию.

Но об этом в следующем очерке.

Конечно, писалась эта заметка на войне, для газеты, на волне патриотических чувств и ненависти к врагу. И заговорил в Гумилеве евразиец, потомок Чингисхана. Хотя его размышление перекликается с ахматовским: «Дикость русских и их терпение перебили культуру немцев в войне».

В абсурдистской пьесе майора Бурдина все это заняло важное место, за неимением других улик.

Вопрос. В своих записях причины поражения фашистской Германии вы объясняете с враждебных Советской власти позиций. Признаете это?

Ответ. Рассуждения, приведенные в этих моих записях, являются путаными, однако ничего предосудительного, а тем более антисоветского в них, по-моему, нет.

В. Не выкручивайтесь, Гумилев, в своих записях вы умышленно игнорируете действительные причины, победы СССР в войне с фашистской Германией. Это факт — и вам придется его признать.

О. Признаюсь, что причины, победы СССР в войне с фашистской Германией я действительно объяснял с вражеских позиций. Я игнорировал ее гнилость и не считал за причину победы СССР наличие у него передового государственного и общественного строя и Красной Армии. Русских людей в этом своем очерке я представил такими, для которых якобы не существует понятие советского патриотизма, а их победу объяснил только наличием у них примитивных качеств любви к своему и уважению к чужому. Я разделял взгляды некоторых фашиствующих философов.

Еще одним литературным произведением, которое вызвало интерес следователя, была пьеса, сочиненная Львом в Норильском лагере, о ней, видимо, доложили в свое время лагерные стукачи. Пришлось признаться: да, сочинил, нечто вроде пьесы, в ней главный персонаж, студент, сталкивается с трудностями советской жизни, с профессором-марксистом и органами ГБ, представленными в мифическом образе Сатаны.

Не скрывал он и свой грех несогласия с партийным постановлением, касавшимся его матери:

— Я неоднократно осуждал это решение и заявлял, что теперь настоящему писателю делать нечего, ибо нужно писать, как приказывают, по стандарту.

Особенное возмущение майора Бурдина вызвало полное равнодушие Гумилева к святцам советского человека — марксизму-ленинизму, не иначе как следователь был еще и партийным пропагандистом в своем ведомстве.

Скажу правду, что об основах марксизма-ленинизма я имею чрезвычайно скудное представление, и получилось так потому, что на указанные предметы учебного плана я всегда смотрел как на такие, которые по обязанности должен сдать, но не обязан знать. В практике своих занятий по истории я всегда придерживался взглядов, что историк должен рассматривать явление сугубо объективно, а не с позиции своих партийных воззрений. Партийность, как полагал я, искажает историческую правду.