“Мертвое ликвидаторство и живая “Речь”” - так называет Владимир Ильич статью, в которой обрушивается на ликвидаторов, утверждающих, что охвачены будто бы рабочие лишь “стачечным азартом”. Он разоблачает ликвидаторов, беспомощно плетущихся за либералами, озабоченными “хаотическими и дезорганизующими,- по их убеждению,- промышленность случайными стачками” [33].

Ленин пишет статью “Отделение либерализма от демократии”. И заявляет в ней, что вынесенный в заголовок вопрос принадлежит в России к числу коренных вопросов всего освободительного движения. “Не сознавши глубоких классовых корней, отделяющих либерализм от демократии,- не распространив этого сознания в массах,- не научившись нейтрализовать таким образом измен и шатаний либерализма делу “народной свободы”,- утверждает Ленин,- русская демократия не может сделать ни одного серьезного шага вперед” [34].

Последняя книжка либерального журнала “Право” побуждает написать о роли сословий и классов в освободительном движении... Выступить против злостно-клеветнической либеральной теории об “интеллигентской” сущности российской революции... Доказать с цифрами в руках, что все более растет роль в российском революционном движении городских рабочих, которые “разбудили уже массу крестьянства” [35].

И снова -в статье “Борьба за марксизм” - о ликвидаторах, сошедших с классового пути, вступивших “на путь беспартийного единства наемных рабочих с мелкобуржуазной партией” [36]. Надо, призывает Владимир Ильич, развивать сознание масс, помочь им разобраться в ликвидаторской проповеди беспартийности, в том, что это “есть отступничество от марксизма, есть проведение под сурдинку мелкобуржуазных взглядов и мелкобуржуазной политики” [37].

Разные псевдонимы ставит Владимир Ильич под этими и другими статьями - М., В. И., К. Т., Н., П. Осипов, В. Фрей, В. Ильин. И за такими подписями ленинские статьи публикует “Правда”.

Как и прежде, газета в центре внимания Владимира Ильича. Августовским утром доставляют ему письмо К. Самойловой- секретаря редакции. Та сообщает: хоть и конфискуется чуть ли не каждый день газета, не падают товарищи духом. “...Она расходится среди петербургских пролетариев в 21 и более тысячах,- узнает из письма Ленин,- № 10 (не конфискованный) разошелся в количестве 36 000, № 11 - 35 500. Тираж, во всяком случае, не падает, и только конфискации сокращают его почти наполовину” [38].

Рад Ленин этим вестям. Рад тому, что растет популярность “Правды”. Растет, несмотря на гонения, которым подвергается она со стороны властей.

“Деньги и приветствия,- сообщает Владимиру Ильичу Самойлова,- сыплются буквально, как из рога изобилия: бывает, что за один день, за какие-нибудь 2-3 часа приносят 240-300 рублей пожертвований. Сейчас я пишу вам письмо, а тут все время приносят и приносят деньги. Такое отношение естественно вселяет в нас бодрость и готовность бороться во что бы то ни стало. Рабочие так свыклись и срослись с газетой, что она стала для них неотложной и необходимой потребностью, что потеря газеты для них равносильна была бы самоубийству. Убытков, благодаря пожертвованиям, мы не терпим и существовать пока можем, а это только и требуется” [39].

Скоро из России сюда должны вновь прибыть соратники. Надо обсудить с партийными работниками из промышленных городов, с думскими депутатами, как действовать дальше в условиях, когда вопрос о новой революции стоит в центре всей политической жизни страны.

Ленин встречает их в октябрьские дни 1913 года. Разными путями перебрались через границу товарищи из Петербурга, Москвы, Екатеринослава, Харькова, Костромы, Киева, других городов. Прибывают 22 товарища: все находящиеся на свободе члены Центрального Комитета партии, представители газеты “Социал-демократ” и журнала “Просвещение”, депутаты-большевики, И. Арманд и А. Шотман - от петербургской организации, Е. Розмирович - от киевской, С. Дерябина - от уральской и другие.

Их поселяют в корчме Гута Мостового - там, где спустя много лет откроют ленинский музей.

- До того у нас корчма днем всегда пустая стояла,- расскажет сын старого Гута Павло.- А тут понаехали люди, сидят днем за столом трезвые, а для вида сельтерскую воду пьют, о чем-то разговаривают, спорят... Я день работал, известно, осень - крестьянская страда. И те, что приехали к нам, тоже день работали - сидели, обсуждали свои дела. А вечером пели песни. Ого, как пели! Сядут на террасе: один - на ступеньках, другой - на перилах, кто где, и затянут... Гармошка у них была, и один из гостей, который очень хорошо на ней играл, меня научил петь несколько песен. Много песен хлопцы знали и пели. И про утес, и про Волгу. Ленин всегда тут был, стоял, прислонившись к стенке, и на плечах пальто. Ему вроде надо было идти куда-то, потому что он был человек всегда занятой, но не мог оторваться от песни...

Не может, конечно, знать Павло, о чем говорят эти русские. А обсуждают они политическую обстановку в России. Ленин записывает то, что сообщают делегаты партийных организаций Московской, Костромской, Владимирской губерний, Петербурга, Харькова, Киева, Донецкого бассейна, Урала. Посланцы из разных мест России делятся опытом нелегальной подпольной работы.

Ленин выступает перед делегатами с несколькими докладами. Развитие в России революционного движения, указывает он, подтверждает правильность тактической линии большевиков. Партия оказала идейное, организационное воздействие на борьбу широких масс рабочего класса.

- Мы,- заявляет Ленин,- со спокойной совестью можем сказать, что взятые на себя обязательства мы выполнили до конца. Доклады с мест говорят о желании и стремлении рабочих укреплять и строить свои организации. Пусть же рабочие знают, что только они сами могут создать свою организацию. Кроме них, никто ее не создаст.

Ленин предлагает девять подготовленных им резолюций. В их основе то, что сообщили товарищи из России.

“Положение в стране,- гласит одна из резолюций,- все больше и больше обостряется. Господство реакционных помещиков вызывает все больший ропот даже среди самых умеренных слоев населения. На пути к сколько-нибудь действительной политической свободе в России по-прежнему стоит царская монархия, враждебная всякой серьезной реформе, оберегающая только власть и доходы крепостников и особенно жестоко подавляющая всякое проявление рабочего движения”.

В этих условиях, констатирует ленинская резолюция, “рабочий класс по-прежнему выступает как руководитель в революционной борьбе за общенациональное освобождение”, а “массовое экономическое движение, часто начинаясь с самых первоначальных требований, в силу всей обстановки борьбы, все более сливается с революционным движением рабочего класса”. Ленин призывает “ускорить сплочение пролетариата под революционными лозунгами эпохи” [40]. Лозунги же партии, поддержанные пролетарским авангардом,- это республика, восьмичасовой рабочий день, конфискация помещичьих земель. Ленин включает в одну из резолюций пункт, приветствующий “почин Петербургского комитета и ряда партийных групп Москвы, поднявших вопрос о всеобщей политической стачке и сделавших шаги в этом направлении...” [41].

В перерыве между заседаниями к Владимиру Ильичу обращается депутат IV Думы Бадаев:

- Ну, хорошо, мы со своей стороны устраиваем демонстрации министрам и черносотенцам, когда они появляются на трибуне, но этого мало. Рабочие спросят: какие практические предложения делали вы в Думе, где выработанные вами законы?

Владимир Ильич разъясняет:

- Никаких законов, облегчающих положение рабочих, черносотенная Дума никогда не примет. Задача рабочего депутата- изо дня в день напоминать с думской трибуны черносотенцам, что рабочий класс силен и могуч, что недалек тот день, когда вновь подымется революция, которая сметет всю черную сотню вместе с ее министрами и правительством. Конечно, можно выступать и с поправками к бюджету и даже с каким-либо законом, но все эти выступления должны, сводиться к одному: надо клеймить царский строй, показывать весь ужасающий произвол правительства, говорить о бесправии и жесточайшей эксплуатации рабочего класса. Вот это будет действительно то, что должны слышать рабочие от своего депутата...