Выслушав его, Волков распорядился:
— С Чугуновым выезжайте немедленно в Москву. Меры будут приняты.
После доклада Волкова президиум Моссовета принял решение — для борьбы с огнем направить в Егорьевский уезд сотрудников столичной милиции. Командующий войсками Московского военного округа К. Е. Ворошилов назначил уполномоченным по тушению лесных пожаров в районе Егорьевска комкора М. М. Ольшанского и выделил ему 1000 красноармейцев-саперов. Его помощником от Моссовета назначили Соколова. Административный отдел сформировал из сотрудников милиции отряд в 420 человек. Москва, кроме того, направила две мощные пожарные автомашины и команду пожарных. Инспектора милиции Василия Сергеевича Чугунова назначили уполномоченным по организации тушения пожаров на торфяных болотах, примыкающих к Шатурстрою, и непосредственно на строительстве. Ему выделили кавалерийский взвод и самокатную команду милиции, всего около ста человек, и наделили особыми полномочиями. Его уже ждал начальник строительства. Прочитав мандат, Винтер вернул его Чугунову.
— Со своей стороны буду оказывать всяческую поддержку, уважаемый Василий Сергеевич. Действуйте смело и решительно, ставьте меня в известность о всех затруднениях. Для координации действий, если не возражаете, будем встречаться в конторе.
Ознакомившись с обстановкой, Чугунов сразу понял, какая ответственная задача ложилась на плечи милиционеров, множество неотложных дел. Он уловил главное — люди боролись с огнем самоотверженно, но единого руководства не было. Каждый действовал по своему усмотрению.
Чугунов, получив согласие Винтера, написал первый приказ:
«С этого числа все наличные силы, привлекаемые к тушению пожара в секторе Шатурстроя, поступают в мое распоряжение. Территория стройки и торфоразработки объявляется на осадном положении. Ее могут покинуть только лица, получившие разрешение начальника строительства и начальника сектора. Мои указания обязательны для всех!»
Отряд разместился в двух бараках.
Первый приказ уполномоченного остался вроде бы незамеченным, все шло по-старому: люди бегали с ведрами, лопатами. Погасят огонь в одном месте, появляется очаг в другом. Вместе с начальником пожарной охраны Венке Чугунов предложил руководству строительства разбить всю аварийную местность на секторы. Работниц и строителей разбить по сотням. Во главе людей, выделенных в секторы борьбы с огнем, поставить командира из наиболее опытных сотрудников милиции, сотни тоже возглавят милиционеры. За каждым сектором закрепить постоянных людей. Команда столичных пожарных — резерв, в случае необходимости используется в полном составе.
Винтер утвердил план.
— У нас как на фронте, Василий Сергеевич, вы — командир, мы — солдаты. Приказывайте.
На наиболее опасный сектор Чугунов поставил командира взвода самокатчиков Александра Прокопюка. Помощником у него была ударница, девушка из Рязанской губернии Настя Голубева.
— Девчата, теперь мы как солдаты, командиры у нас красивые, сильные. Если будем хорошо работать, огню не устоять против наших бабьих рук, — обратилась Настя к подругам. Сказала и зарделась: так много ей еще не приходилось говорить при народе.
За то время, пока Соколов и Чугунов были в Москве, огонь продвинулся к Шатурстрою, до стройки оставалось не более пятисот метров. Сгорело несколько штабелей торфа.
Воды поблизости не было. Ближайшее озеро находилось в трех километрах.
— Товарищ Чугунов, пока нет воды, нужно делать земляные отвалы от огня, — сказал Венке. — Одновременно на осушительных каналах необходимо соорудить надежные перемычки и подать в них воду из озера пожарными машинами. Это приблизит воду к стройке.
Перед обедом Венке разыскал Чугунова.
— Товарищ Чугунов, до озера пожарных рукавов не хватило, а начальник местной пожарной команды отказывается помочь, саботирует мои распоряжения, воду самовольно берет из канав…
Чугунов попросил Венке прислать к нему Александра Прокопюка. Когда тот появился, распорядился взять двух милиционеров и арестовать пожарного за саботаж и нарушение приказа на двое суток.
— Арестуем, а куда денем?
— Освободите кладовку возле второго барака, где хранятся лопаты, и оборудуйте в ней кутузку, выставьте часовых. Арестованного посадить на хлеб и воду.
Узнав о приказе уполномоченного, перепуганный пожарный побежал к начальнику строительства.
— Ничем, к сожалению, не могу помочь, сами виноваты, голубчик. Все мы подчиняемся товарищу Чугунову, — выслушав его, ответил Винтер.
Чугунов меры принимал крутые, но иначе поступить не мог: пока убеждаешь, занимаешься уговорами — электростанция сгорит. Здесь сейчас как на фронте. Нужны твердость и строжайшая дисциплина, необходим порядок, без которого люди не справятся со стихией, как бы много их ни было.
Приказ об аресте начальника местной пожарной команды вывесили на видном месте.
Вскоре на станции задержали пятерых плотников, самовольно покинувших стройку. Чугунов назвал их в приказе дезертирами. Они тоже попали в кутузку. Шатурстрой почувствовал твердую руку уполномоченного. Винтер одобрил мероприятия, и рабочие оценили распорядительность Чугунова, его находчивость и решительность, одергивали нарушителей. А начальник строительства теперь без Чугунова не отдавал распоряжений о снятии или привлечении рабочих к тушению пожара.
Прошло пять дней. На Шатурстрой приехали командир корпуса Ольшанский и Соколов и остались довольны четкой организацией и твердым порядком.
— Как у вас организовано питание людей, товарищ Чугунов? — поинтересовался комкор.
— Горячие обеды подвозим прямо на участки, чтобы не отвлекать людей. На питание никто не жалуется. Дым одолевает. Нужны противогазы, но где их возьмешь?
— Помочь можно, но люди не тренированны, особенно женщины, они не смогут работать в масках, — ответил Ольшанский. — От моего имени объявите всем благодарность.
В тот же день комкор и Соколов уехали на другой участок.
В один из дней, когда ветер снова раздул огонь в восточном секторе, где работали девушки Насти Голубевой, Александр Прокопюк пошел обследовать очаги и провалился в огненную яму, взметнулся сноп искр. К счастью, девушки не растерялись: облившись водой, кинулись на помощь. Опоздай хоть на минуту — случилось бы непоправимое. На Прокопюке сгорели сапоги, местами прогорело белье, он получил ожоги.
Настя прибежала к Чугунову и рассказала о случившемся. Прокопюку оказали медицинскую помощь. Чугунов, бросив дела, пришел на медпункт. Александр лежал на носилках забинтованный.
— Что же ты сплоховал, Александр Николаевич? Людей учил, а сам полез в огонь, как мальчишка.
— Сам знаешь, Василий Сергеевич, на такое дело приказом посылать нельзя, самому первым надо идти. А если бы огонь перекинулся на электростанцию?
«Это было бы преступлением», — подумал Чугунов.
Вся страна следила за строительством на шатурских болотах. Энергию электростанции ждали сидевшие на голодном энергопайке московские заводы и фабрики. Шатурская ГРЭС была не только крупнейшей электростанцией, но и вестником новой жизни. Ради этого стоило рисковать.
Чугунов нагнулся над товарищем:
— Спасибо, Саша, потерпи, отправим тебя к лучшим врачам в Москву, они быстро поставят на ноги.
Только отвезли в больницу Прокопюка — в огненную яму угодил другой боец милицейского отряда, Саша Фигельсон. В приказе Чугунов отметил мужество милиционеров, их высокую сознательность, однако призвал к бдительности. Отныне запрещалось ходить по огненным секторам и участкам в одиночку.
Десять суток шла самоотверженная борьба с огнем. Пожар укротили.
За спасение от огня Шатурской ГРЭС В. С. Чугунов вместе с другими был отмечен. Он получил серебряные часы и Грамоту Президиума Моссовета. В ней говорилось:
«…Отмечая Вашу преданную работу в московской милиции, Президиум вручает Вам при этом серебряные часы за № 89740 в награду за долголетнюю, энергичную и полезную деятельность и умелое руководство милицией при тушении лесных пожаров. И надеемся, что впредь Ваша служба будет направлена к укреплению завоеваний Великого Октября и защите интересов трудовой Советской Республики».
