Надо было налаживать жизнь в городе. Иван Семенов — бывший рабочий завода «Рускабель», а теперь начальник Рогожского комиссариата советской милиции — был одним из тех, кому партия поручила охрану порядка. В качестве доверенного лица Николая Николаевича Прямикова — организатора Красной гвардии в Рогожско-Симоновском районе — принимал активное участие в вооружении рабочих дружин и в формировании отряда Красной гвардии на заводе «Рускабель». Там обучал рабочих обращаться с оружием. В Москве после революции Красная гвардия оставалась основной вооруженной силой, на которую опиралась Советская власть. Завоеванную победу необходимо было закреплять. Двенадцать тысяч красногвардейцев выполняли эту задачу. После революции еще долгое время не существовало строгого разграничения обязанностей между милицией и Красной гвардией, охрану революционного порядка они несли совместно.

Москва буквально кишела контрреволюционерами, изо всех щелей полезли уголовники. По указу Керенского об амнистии на свободе оказалось более трех тысяч преступников. В городе и губернии действовало более тридцати банд. Особенно зверствовали шайки Плещинского (Гришки-адвоката), Кошелькова (Яньки Кошелька), Павлова, Сафонова, Сашки-гимназиста. За первые три месяца в Москве было совершено две тысячи тяжких преступлений.

Много бед городу несли анархисты. Теперь и они решили по-своему воспользоваться победой революции. Под видом борьбы с имущими классами, богачами анархисты захватили особняки, самочинно производили обыски, аресты. Появились анархисты и на участке 1-го Рогожского комиссариата.

На Гончарной улице (ныне улица Володарского) разместился подрайонный штаб «черной гвардии», как тогда называли анархистов. Символом их было черное знамя.

К анархистам примкнуло немало уголовников. Двадцать пять особняков захватили анархисты в Москве и устроили в них свои притоны. Не проходило дня, чтобы они кого-нибудь не ограбили, не убили. В связи с этим Московский Совет принял специальное постановление, в котором указывалось, что, если анархисты не прекратят захваты и грабежи, к ним будет применена вооруженная сила как к врагам революции.

В первых числах апреля 1918 года все особняки, захваченные анархистами, были оцеплены войсками и милицией. В Москве всей операцией руководил Ф. Э. Дзержинский. В ходе ее было арестовано 400 человек, отобрано много оружия, золота, продуктов. Тех анархистов, которых потерпевшие опознали как грабителей, немедленно расстреляли.

Но это будет несколько позже, а сначала произошли трагические события, которые в какой-то мере ускорили разгром анархистов в городе. В декабре 1917 года Москва и ее пригороды были объявлены на военном положении. Для борьбы с контрреволюционерами и преступниками был создан военный трибунал. Его решения были окончательными и обжалованию не подлежали. Воспрещалось хождение без пропусков по городу позже восьми часов вечера. Красногвардейским патрулям и милиционерам разрешалось задерживать всех подозрительных, а в случае неподчинения — применять оружие. Мародеров расстреливали на месте.

Уголовники были врагами не менее опасными, чем контрреволюционеры. Обычно действовали они в одной упряжке. Поэтому борьба с ними и охрана революционного порядка были продолжением революции.

Прямиков в те дни часто бывал в штабе Красной гвардии района. Командовал ею Сергей Макаров — участник боев на баррикадах в 1905 году. Кое-кто высказывался: не пора ли распустить отряды красногвардейцев. Макаров был другого мнения.

— Слыхал от твоих ребят, задержанные мародеры убежали, — поинтересовался у Макарова Прямиков.

— Было такое дело, у рабочих парней опыта еще нет, всякому жулью на слово часто верят, оружие применять боятся.

— Чего доброго, товарищ Макаров, если так и дальше пойдет, у твоих гвардейцев и ружья унесут, — строго заметил Прямиков. — Вместе с Семеновым инструктируй патрули, он участок лучше тебя знает и научит, как с жуликами обращаться.

— Сам об этом думал, — ответил Макаров.

Прямиков пообещал переговорить с милицейским комиссаром. Семенова он встретил в ревкоме.

— Что нового у милиции? Как служба идет?..

— Недавно на Владимирской улице мои милиционеры задержали семерых солдат. А на проверку они оказались не солдатами, а грабителями из шайки Сашки-гимназиста. Его тоже взяли.

— Что-нибудь узнал о его связях?

— Пока все берет на себя, чаще молчит, на что-то надеется.

— Да, — вспомнил Прямиков, — как тебе помогают Россиянов с Ляшко? Они все-таки чиновники опытные, кое-чему можно поучиться у них?

— Учиться у них нечему. Гады — они и есть гады, сбежали оба. Думал — вернутся, не успел еще вам доложить.

— Вот вам и честное, благородное слово, — сурово сказал Прямиков. — Плохо мы еще знаем людей, не каждому слову верь. Я был у Макарова, он ставит вопрос о совместном инструктаже красногвардейцев и милиционеров. Надеюсь, возражать не будешь? Сколько к тебе в комиссариат ребят пришло с завода?

— Двенадцать человек.

— Всего-то? Мало, так дело не пойдет. Чаще наведывайся на заводы, организуй дружины из рабочих по охране порядка. Мне опять докладывали о грабежах. К сожалению, они в нашем районе не прекращаются, а это по твоей части, решительнее применяйте оружие.

— Оружия-то нам и не хватает. Сами же постановили: какое получше — передать Макарову. А у милиционеров осталось оружие старое, ненадежное. Преступники после перестрелок убегают, а несколько милиционеров уже поплатились жизнью.

— Ты, конечно, прав, но на новое оружие пока не рассчитывайте, обходитесь тем, что есть. За порядком твои участковые плохо смотрят: фонари не горят, темнота, пройти невозможно… А ведь первейшая обязанность комиссариата следить за тем, чтобы все улицы и переулки в ночное время освещались. Бандиты кругом хозяйничают, а мы о них почти ничего не знаем, работаем вслепую, займись-ка оперативной работой. Да, гимназиста не отпустите, по-моему, он многое знает из того, что нам неизвестно.

Заканчивалась зима 1918 года. В старом московском парке на покинутой хозяевами деревянной даче укрывалась банда Князя. Кличку свою главарь носил не случайно. Еще до революции он служил в гвардейском полку Состояние промотал. Светские манеры, красивая одежда служили приманкой для доверчивых людей. Жестокий и наглый, Князь умело играл роль благородного человека. На мелкие дела не шел, его интересовали драгоценные камни, изделия из золота, серебра, в которых он знал толк. Заклятый враг Советской власти, Князь не довольствовался грабежами: банда совершала диверсии, террористические акты против милиционеров, чекистов, ответственных советских служащих. Главарь имел связи с контрреволюционным подпольем.

На кого работал, чьи задания выполнял Князь? Это давно интересовало московских чекистов. К тому времени районную ЧК возглавил Прямиков. Ему исполнилось 29 лет. Из них он уже двенадцать состоял членом партии большевиков, в которую вступил в 1906 году. Уроженец Москвы, Прямиков с юношеских лет посвятил себя революционной работе. Несколько раз был арестован. Из последней ссылки его освободила Февральская революция… Его, смелого, напористого коммуниста, партия поставила теперь на передний край борьбы с контрреволюцией.

Прямикову сообщили, что на связь к Князю прибыли из Варшавы несколько террористов. Было очень заманчиво захватить их с поличным. Прямиков тут же связался с Семеновым. Тот попросил чуть подождать, не торопиться с операцией.

— Товарищ Прямиков, численность банды нам неизвестна. По одним данным — в ней десять, а по другим — около двадцати бандитов. Мы организовали наблюдение, как только выясним связи, сразу будем брать.

— Пока изучаем, Князь отправит на тот свет не одного честного человека. Я с тобой не согласен, нельзя тянуть, — возражал Прямиков.

— Ну, если так настаиваете, давайте брать бандитов по одному — безопаснее и незаметно…

— А если оплошаем? — возразил Прямиков. — Стоит вырваться кому-то одному — вся шайка скроется, потом ищи ветра в поле. Будем брать всех сразу, так вернее.